— Ну вас не поймешь! — воскликнул Эд. — То ты жалуешься, что тебя замучали меркантильные сексуальные отношения, то ты сама намекаешь… Реши что-нибудь для себя сама. На тебя могут действовать только те правила, которые ты сама принимаешь.

Катька напялила на ноги кроссовки и заглянула в зеркало, расположенное на внутренней стенке встроенного одежного шкафа. Там она увидела изможденное осунувшееся лицо и сутулую фигуру. Отвернулась, чтобы не расстроиться еще больше.

— Ну-ну! — поморщилась Стрельцова и направилась к выходу.

Створки стеклянных дверей JVZ беззвучно разъехались, и в лицо Марго хлынула прохлада и сумерки. Грохотал ветер, шелестели протекторы автомобилей. От башни одна за одной отъезжали машины. В том числе и великолепный, карминового цвета кабриолет. Но на этот раз в нем не было никаких бандюков с сигарами и пушками, и крыша была поднята. Марго остановилась и с любопытством проследила, как шикарная тачка улизнула во влажную туманную перспективу. Дождь все еще шел.

Андрэ обогнал Марго.

Полы его черного плаща развевались рваным пиратским флагом.

— Так ты со мной? Или тебя подкинуть до метро? — спросил Бретон, открывая дверцу БМВ.

— С тобой, — поежилась она, усаживаясь рядом. — Я хочу выпить. И… И…

— И?

— И!

Андрэ хмыкнул и повернул ключ зажигания.

Марго не стала уточнять, что «И». Может быть, все произойдет само. Как бы само! Как бы нечаянно! Она начнет с Андрэ долгий танец, в котором сначала реплики, потом взгляды, потом осторожные жесты и наконец — обнажение и утрата себя в обмен на обретение другого. Хотя бы полчаса побыть этим другим, наслаждаясь прекрасным телом, теплом и запахом этого тела, узнавание души — вкусов, симпатий, эрогенных зон — все ради того, чтобы на полчаса выбыть из времени. Попасть в безвременье. Кажется, что пока ты там, время останавливается и откладывается. Будто ты проводишь эти минуты, часы, дни в анабиозе. Конечно, это не так. Время все равно летит с обычной своей скоростью. Но ты! Ты тешишь себя иллюзией, что оно перестало властвовать над тобой. Вот! Вот в чем тяжесть существования! В постоянном пресинге времени. Мефистофель! Где ты? Явись скорее и останови мгновение!

— Если откроешь бар, найдешь «Блисс», — разрешил Андрэ.

— Это твой фирменный напиток?

— Типа того, — кивнул Андрэ. — В «Блиссе» нет алкоголя. Это очень умный напиток, он ничего не добавляет в твой организм извне. Все, что ты получаешь — это ты сам. Сама! Эссенция тебя. Поэтому я люблю «Блисс». Алкоголь, как средство раскрепощения устарел, от него становишься тупым. И к тому же водить машину пьяным — дурной тон. Травка — чище, но и от нее дуреешь. Деревянным становишься. Поэтому я не злоупотребляю.

— А скажи, нас проперло так от «Блисса» или от травы, когда мы ездили в «Эдем»? — спросила Марго, сворачивая крышку.

— Я же не знаю, как тебя проперло!

— Ну-у!

Марго замялась, раздумывая — стоит ли рассказывать? Не окажется ли глупостью для репортера то, что она скажет. Не будет ли он смеяться над ней? Она снова посмотрела на Бретона и решилась:

— Я видела, как предметы превратились в свет, я чувствовала тепло звезд, потом я поняла, что я и ты, и Макс — роботы. Сначала я подумала, что и Поль робот, но потом поняла, что нет. И знаешь, утром, когда все кончилось, мне иногда продолжало казаться, что мы роботы. И еще, мне казалось, что я все могу. Ну вообще все!

— Круто! — оценил Андрэ откровение, но ничего не сказал о себе.

— Хорошо. Если там не алкоголь, тогда что? Это же не просто газировка?

— Освобождайся от стереотипов, Мар. Разве алкоголь единственное средство?

— Нет. Я знаю, есть еще экстэзи, анаша, кокса и опиум. Больше всего похоже на кислый. Кислый?

— А твои собственные гормоны? Надо только не мешать им. Они могут так вырабатываться, что мало не покажется. Например адреналин.

— Ты хочешь сказать… — … что «Блисс» включает твои собственные возможности. Только и всего. Если у тебя их нет, он ничего не включает. Спроси у Поля!

Марго сорвала крышку и прильнула к горлышку. Горьковато-сладкий вкус с пузырьками приятно освежил глотку. Все-таки она сильно перетряслась на этом тесте. «Блисс» опять, как и тогда на вечеринке подействовал на Марго странным образом.

— Я опять становлюсь роботом! — сказала Марго неуверенно. — Ты видел клип, где певец пил «Блисс», и тоже превратился в робота.

— А разве ты и так не робот? — ухмыльнулся Андрэ Бретон.

Они как раз остановились на светофоре, и репортер пристально посмотрел в лицо Марго.

— Не понимаю…

— Вдумайся, что такое робот, — снисходительно, как английский лорд, сказал репортер. — Это механизм, который получает где-то питание, задание и выполняет работу. Разве ты не робот? Разве все мы не роботы?

— Я — человек, наверное, — покачала головой Марго. — Я могу выбрать, что мне есть и где работать, и где жить и… я еще могу заниматься сексом, и… Могу придумать что-то и исполнить.

— И это вся разница? В искусственный мозг очень легко зашить все это.

— Ну-у-у-у… Я еще могу ставить себе цели и задачи. Сама себе!

— А кто тебе сказал, что роботы этого не могут? Им тоже можно прописать как цель поиск питания и партнера для продолжения рода. Ну, допустим, не обязательно двуполые партнеры. Например, как у пчел, есть завод по производству роботов и отдельные особи, которые изнашиваются, приобретая опыт, анализируют его, исходя из поставленных задач, а когда анализаторы посылают в мозг команду, что запас прочности на угрожающем пределе, робот отправляется на завод, сливает память, и на ее базе робот-завод, матка-робот создает новую робо-особь. Или несколько, если считает, что приобретенный данным робо-индивидуумом опыт неоценим для продолжения робо-цивилизации. Как тебе?

— Но тогда их станет очень много! — воскликнула Марго, забывшая уже, ради чего начат этот спич.

— Тогда роботы начнут воевать, чтобы сохрянять балланс. И улучшаться. Ибо война это соревнование. соревнование культур, физиологий и технологий. С роботами, кстати, проще. Никто не будет гундеть о гуманности или негуманности. Хотя и среди людей на это не особо обращают внимание. Так. Для успокоения плебса.

— Я могу убить себя! Повредить! Никакие роботы этого не станут делать, потому что они здравые. У них может быть только польза!

— Кто мешает прошить это в матрицу? Повреждение себя в качестве компенсации социальной неустроенности и подтверждения реальности. Просто!

— Неужели тебя это не пугает? — спросила с ужасом Марго Танк.

— Как тебе сказать. Я стараюсь не тратить энергии на бесполезные эмоции. То есть я понимаю, что есть определенный порядок вещей. У государств, цивилизаций и эпох есть свои задачи, а у меня, как личности, которой все это фиолетово, задача проста — выжить и прожить жизнь с удовольствием. Пока я справляюсь с этой задачей.

— Но все-таки какая-то разница есть, — неуверенно сказала Марго и задумалась.

Она высунула руку в окно, чтобы чувствовать упругость холодного вечернего ветра. Густеющий сумрак летел навстречу, чиркая встречными огнями, светофорами, рекламами.

— А, может быть, — продолжал Андрэ, — среди людей уже живут роботы, только люди об этом не знают. А возможно, и сами роботы, живущие среди людей, не догадываются, что они роботы. Вот так-то, — подвел он итог и свернул с проспекта.

— Черт побери! — воскликнула Марго. — Как же ты все время попадаешь на зеленый? И как ты так легко попал в дартс у Поля в студио? Это тоже «Блисс»? Он делает тебя удачливым роботом?

Андрэ молча улыбнулся.

— Бли-и-и-и-и-и-ис! — заорала Марго, переполняясь восторгом.

Надо же, как просто все объяснил Андрэ! Наконец-то ей стало все понятно. Вот в чем смысл ее личной жизни — обойти все препятствия и препоны, которые жизнь создает ей на пути, и сладенько докочумать до гробовой доски. И умереть с сознанием: «Меня ни разу никто не поимел!» И торжественно отбыть в царство теней.