– Да и я не тороплюсь, я уже прождал тысячу лет, подожду еще.

Они посмотрели друг другу в глаза. Но можетли Рульк ждать? И если да, то намеревается ли? Тысяча лет – это целая вечность, он либо научился за это время терпению, либо, наоборот, потерял его окончательно. Лиан привык чутко улавливать настроение своих слушателей и понял, что Рульк лжет. Карон знал: если он опоздает, подобной возможности у него может не появиться еще очень долго. Лиану необходимо было сделать вид, что его это не волнует. Он начал читать про себя длинное сказание, которое знал наизусть. Лиан часто применял этот давно проверенный способ, чтобы успокоиться и отвлечься от ненужных мыслей.

Рульк все еще пристально смотрел на него. Лиан опустился на ступеньку и закрыл глаза, мысленно проговаривая знакомые строфы. Рульк несколько растерялся. Его враги никогда не вели себя так. Может, Лиан обладал силой, о которой карон не знал. Дзаиняне – загадочный народ, всегда трудно понять, что у них на уме. Время шло.

– Если ты потерял навык, то я дам тебе время прорепетировать, – тихо произнес Лиан.

– Я не нуждаюсь ни в каких репетициях! – взревел Рульк. – А теперь слушай мои условия. Во-первых, судить нас будут гаршарды. Несмотря на то что они мои слуги, в их честности можешь не сомневаться. Я назначу трех судей, полагаю, ты уже встречался с ними: это Ярк-ун, Ятха и Идлис. Если я выиграю, то вы с Караной мои, оба. Если проиграю, то позволю тебе выбирать: ты сможешь забрать девчонку, хотя это поставит меня в затруднительное положение, либо я отдам тебе Таблицы. Таково мое предложение. У тебя есть минута, чтобы все обдумать. Если ты отказываешься, то я лично отправлюсь в Баннадор и приведу сюда Карану. Время у меня есть.

Проиграл он или победил? В глазах Лиана блеснула алчность, но он мгновенно снова принял равнодушно-нагловатый вид. Юноша принялся рассуждать вслух:

– Она доставила мне массу хлопот и не меньше удовольствия. Так что я даже привязался к ней. Думаю, ты просишь слишком много.

– Ты несговорчив, летописец! Я знаю, как страстно ты желаешь завладеть моим секретом. Если бы ты не пошел на компромисс в Ночной Стране, то ни тебя, ни Караны здесь сейчас не было бы.

Лиан настолько растерялся, что чуть не выдал Карану. Откуда Рульк знает? Знает ли?

– Ее здесь нет, – сказал он.

– У тебя осталось десять секунд, – напомнил Рульк.

– Что ж, я принимаю твои условия! Радости, которые она мне дарила, я легко смогу купить. Никто не скажет, что я не старался спасти ее. Но это выше моих сил. Не скрою, я буду по ней скучать. Но на Сантенаре много молодых женщин, и такому летописцу, как я, с радостью отдастся почти каждая. За Таблицы я бы продал родную мать. – Его глаза горели. – Ни один мастер-летописец не получал еще такой награды. Я построю собственную школу, Чантхед по сравнению с ней будет просто дырой...

– За кого ты меня принимаешь, летописец? – спросил Рульк ледяным тоном.

Поток слов Лиана тут же иссяк, а вместе с ними и вся уверенность. Он выглядел теперь как растерянный школьник. Рульк продолжал:

– Если бы я поверил хоть одному слову, то вышвырнул бы тебя за дверь. Но я видел вас с Караной вместе, и потому не ломай комедию. Может быть, ты действительно окажешься достойным поведать миру историю каронов. Сейчас увидим, на что ты способен. Начнем!

46

Сказание

Рульк спустился по лестнице, чтобы позвать гаршардов. У Лиана совсем сдали нервы. Чего он этим добился? Во время прошлой встречи с Рульком ему показалось, что карон знает, что такое честь. Но так ли это на самом деле? Карана сказала однажды, что вельмы всегда выполняют волю хозяина. Но даже если они будут судить справедливо, какое Предание может тронуть их больше истории обожаемого господина?

Судьи заняли свои места. Еще дюжина гаршардов выстроилась в ряд вдоль стены: изможденные, уродливые, они все были на одно лицо. Рульк переоделся и вышел в шелковых брюках, рубашке цвета индиго и алом шейном платке.

– Мое сказание не из истории Сантенара, – начал он. – Эти события произошли в далеком прошлом, когда я еще был молод и мы только ступили на землю Аркана. Когда-то у нас был свой мир. Но наш народ предали и бросили в Бездну. Знаешь ли ты, что такое Бездна, летописец?

– Не столько, сколько хотел бы, – пробормотал Лиан.

– Это беспредельная жестокость! Миллионы созданий обитают там, пожирая друг друга в безнадежной борьбе за выживание. Тебе известно, как велика сила каронов, но и мы не могли сравниться с чудовищами Бездны. Миллионы из нас погибли в первые же дни. Мы были на грани полного исчезновения! От целого народа осталась лишь горстка. Вот так мы научились воевать, первыми наносить удар. Никогда не уступать! Никому не верить! – На мгновение он склонил голову, а потом посмотрел в глаза Лиану. – Сказание – мое сказание – о том, как мы нашли другой мир и покорили его. Слушай.

Мы ненавидели свои голые блестящие скалы. Лучи палящего солнца врезались в глаза, словно осколки стекла. Моря выкипели там давным-давно, и на дне осталась лишь серая вязкая масса. Как мы барахтались там, в отчаянии посылая проклятия небесам! Но неожиданно у нас появился шанс. Кто-то заглянул в Бездну, открыв нам путь на Аркан.

Это был Ксеспер, Лиан вспомнил, как Тензор проклинал его в Сухом Море.

– Все знали, что другой возможности у нас не будет. О, Аркан! – произнес Рульк, в его голосе звучало сладострастие. – Такая плодородная, светящаяся, чувственная планета. Как мы жаждали ступить на ее землю!

Я ринулся в черный водоворот четвертого измерения. И все оставшиеся в живых из моего народа последовали за мной. Вокруг меня бурлило искривленное пространство, ослепляя и оглушая. Я не мог ни видеть, ни слышать, ни дышать. Даже мозг, казалось, закрутился в спираль. Внезапно с громким всплеском я вынырнул в странно черном озере и остался лежать без движения на его упругой поверхности.

Я открыл глаза и увидел Аркан. Наш. Мой! Между нами были только аркимы. На темно-синем бархате неба сияли россыпи звезд. Меня овевала желанная прохлада, волны ласкали обнаженное тело. Кровь бежала по артериям, пульсировала в висках. Я потерял сознание.

Время шло, но я не шелохнулся, погрузившись в длительный сон. Очнувшись, я заставил себя подняться со своего ложа. Взошло маленькое солнце, осветив прекрасный ландшафт.

Красивое мужественное лицо карона озаряло вдохновение. Рульк словно оживлял картины далекого прошлого, воспоминания юности, делая их видимыми для слушателей. Лиану показалось, что стены раздвинулись и зал стал просторнее. Юноша был взволнован. Большинство вельмов слушали безучастно.

Карана, съежившись, сидела за стеной, она ощутила, как по телу пробежали мурашки. Сколько времени прошло с тех пор, как они в последний раз занимались с Лианом любовью? Месяцы! Внезапно ей безумно захотелось сжать его в объятиях.

– Наши шансы на успех таяли. Нас было слишком мало, единственное, на что мы могли рассчитывать, – это на преимущество внезапности. Я содрогнулся от ужаса: где остальные кароны? Они должны были находиться где-то недалеко. Но что, если они пропали в лабиринте межпространственных коридоров?

Добравшись до берега, я побежал сквозь прохладную утреннюю дымку. Нагие и безоружные, пришли мы на Аркан. Без одежды мы обойтись могли, но оружие было нам необходимо. Этот мир населяли тысячи аркимов, а нас осталось лишь двести. Именно столько уцелело из всего народа.

Передо мной стояли деревья. Никогда я не видел их прежде. Они не росли на наших голых скалах. Одним ударом я переломил ствол и долго трудился, пока не сделал из него копье.

Передо мной был поросший травой склон, а вдалеке виднелось небольшое строение, возможно чье-то жилище.

Оно было возведено на открытом месте. Хорошо, должно быть, им некого бояться! Однако когда я вошел внутрь, то увидел развешенное на стенах оружие. Я не взял его и не убежал, как велел мне долг; мне хотелось больше узнать об этом народе. Внутри было темно, но глаза скоро привыкли. Я переходил из одной комнаты в другую, всюду сея смерть, не щадя ни мужчин, ни женщин, ни детей. – В глазах Рулька вспыхнул огонь. – Почему я поступил так? – часто спрашивал я себя впоследствии. Я бы не сделал этого сейчас, во всяком случае не стал бы убивать невинных и беззащитных. Но я помню свои ощущения, эту жажду крови, которая зародилась во мне за время пребывания в Бездне. Аркимы были горды, но они не привыкли к смерти.