Они добрались до Готрима как раз вовремя. Ночью поднялся ветер и начался буран, так что к утру земля была покрыта глубоким снегом, хотя по календарю была еще осень. Зима наступила в этом году на месяц раньше обычного.

Снег шел два дня, а потом снова растаял на солнце, однако все понимали, что это предвещает жестокую зиму. Если серьезные морозы начнутся уже через несколько недель, не избежать голода, ведь запасы зерна разграблены или отправлены в помощь Нижнему Баннадору. Теперь такая щедрость казалась глупой расточительностью. Дороги в горах скоро станут непроходимыми из-за глубокого снега, и путешествовать можно будет только пешком. Повозки с продовольствием, даже если бы их кто-то и послал, добраться до Готрима все равно не смогли бы.

Все боялись набегов гаршардов, хотя те не появлялись уже несколько месяцев. Карана узнала, что гарнизон Иггура стоит в Тулдисе, на расстоянии всего одного дня пути от Готрима. Эта новость была совсем не утешительна.

Следующие дни прошли в труде – все собирали хворост и дрова, а также старались пополнить съестные припасы, хотя почти безрезультатно. Конечно, высоко в горах в лесу еще оставались грибы, орехи, ягоды, там водились крупные и мелкие звери, в озерах была рыба. Но карабкаться так высоко, а потом стаскивать добычу вниз было слишком трудоемкое занятие, требовавшее чересчур много сил и времени. А времени у них оставалось совсем мало. Скоро снег покроет землю по меньшей мере на три месяца.

Лиан тем не менее чувствовал себя в Готриме замечательно. Может, на него благотворно влияло само место. Готрим не поражал размерами или роскошью, но в нем сохранялась удивительно приятная атмосфера, свойственная старинным домам, где постоянно живут многие поколения людей. Неоштукатуренные каменные стены лишь кое-где украшали старые ковры, на которые не польстились грабители. Пол был выложен каменными плитами, покрытыми паутиной трещин.

А может, Лиану шли на пользу физические нагрузки, ведь он трудился вместе со всеми с рассвета до поздней ночи. Юноше досталась самая грязная работа, потому что он ничего не умел: ему поручили смешивать известь с песком для цементного раствора.

К тому же тут просто не оставалось времени думать и сидеть за книгами до глубокой ночи, как он привык. Да и свечи были слишком большой роскошью, а он так уставал, что уже был неспособен сосредоточиться. В этой долине никто не говорил о судьбах мира. Всех интересовало только то, что было непосредственно связано с Готримом.

Во всяком случае, какова бы ни была причина, ни Лиана, ни Карану больше не мучили кошмары.

Все было настолько хорошо, что Карана всерьез усомнилась в догадках Шанда. Теперь происшествие в Туллине перестало казаться ей таким ужасным. Однако она не обсуждала этот вопрос с Лианом, и он тоже не заговаривал с ней о том случае. Карана загнала свои страхи в самую глубину сознания. Но, несмотря на зов плоти, Лиан ни разу не поднялся в комнату Караны, а она не спустилась к нему. Стена отчуждения, выросшая между ними, была слишком высока, и они уже не могли ее преодолеть.

– Нам не управиться со всей этой работой, – сказала Карана Шанду, пока они разгружали повозку с дровами и складывали их в поленницу. Она уже перестала злиться на старика. – Нас очень мало.

Шанд кивнул, укладывая наверх очередное полено.

– На разговоры уходит много энергии, – ответил он. – Не трать зря силы.

– Если не произойдет чуда, до весны нам не дожить.

В этот день все были в мрачном настроении. Становилось ясно, что запасов едва хватит на два месяца, даже если они съедят зерно, необходимое для посева, и нескольких племенных животных.

Вечером Карана собрала своих челядинцев. Пока они рассаживались, она сходила в погреб, где стояли бочки, не открывавшиеся после смерти ее отца. Каким-то чудом погреб остался неразграбленным. Карана вернулась с небольшим бочонком на плече, который был покрыт толстым слоем пыли, как и ее куртка и волосы.

– Я собрала вас сегодня, чтобы вы все уяснили себе, что нас ждет, – сказала она, смахивая тряпкой пыль с бочонка, затем нацедила из него в кувшин золотистую жидкость. Наливая понемногу в кружки, она передавала их сидевшим за столом. Челядинцы пригубили напиток.

Лиан тоже сделал глоток. Это было превосходное вино, ароматное, сладкое и крепкое.

– Наши дела плохи, – продолжила она. – Если мы останемся здесь, нам придется голодать, а у меня нет денег, чтобы купить припасов. Поэтому те, кто хочет уйти и кому есть куда, пусть отправляются с моим благословением.

Она достала небольшой сундучок и открыла его. Мелкие монеты даже не закрыли красный бархат, устилавший дно.

– Вот все мои деньги. Те из вас, кто решит уйти, пусть возьмут по два тара на дорогу. Мне очень стыдно, но больше я ничего не могу вам предложить. Даже если мы переживем зиму, весной нам все равно не заплатить подати, и мы будем разорены.

Карана отошла с каменным лицом, она не хотела влиять на их выбор, пусть ее челядинцы поступят так, как будет лучше для них. Один за другим они подходили к сундучку: молодые мужчины и женщины и старики, которым давно было пора на покой да покуривать трубки. Подошел даже поваренок Бени.

Лиан сидел, наблюдая за Караной. Несмотря на их размолвку, он очень жалел девушку. Казалось, она теряет всех и вся. К изумлению Лиана, даже Рахис запустил руку в сундучок. Монеты зазвенели. Если бы у Лиана была хоть горсть гринтов, он бросил бы их туда, несмотря на их ссору. Но у него ничего не осталось.

Нет, осталось! Серебряный болт, выкрученный им из кровати Кандора в Катадзе, все это время он пролежал в его сумке. Болт должен весить по крайней мере сотню таров! Лиан выбежал из зала.

Карана растерянно посмотрела на него. Все подходили к ней по очереди, чокались и шли к сундучку. Звон монет напоминал звук колокольчиков. Лиан появился вновь, держа руку в кармане, и встал в очередь.

Опустив руку в сундучок, он поднял взгляд и встретился глазами с Караной. Она побелела, как полотно. Его поступок потряс ее. Несмотря на все, что произошло за последнее время, она не думала, что Лиан тоже ее покинет.

Все собравшиеся задержали дыхание, когда Шанд подошел к сундучку, тряхнул его и весело расхохотался. Карана ничего не понимала.

– Твои люди достойны тебя, – сказал он, перевернув сундучок на стол, так чтобы все могли видеть его содержимое. На столе выросла кучка монет, в основном серебряных и медных, там и сям поблескивало драгоценное золото, массивный серебряный болт откатился в сторону, а на самом верху лежала медная монетка Бени. Этого было достаточно, чтобы дотянуть до весны, если им удастся закупить продукты. Карана разрыдалась и обняла каждого. Когда она отвернулась, Шанд положил в сундучок и свой вклад.

Карана проснулась задолго до рассвета. Ее разбудило хлопанье ставня. Она решила закрепить его, пока он не разбился в щепки на ветру. Но когда она подошла к окну, то обнаружила, что никакого ветра нет! Это хлопала парадная дверь, которой не пользовались уже много лет. Кто бы это мог быть в столь ранний час? Все тело ломило после вчерашней работы, но надо было спуститься и выяснить, что происходит. Карана оделась и сбежала вниз. Может, снова началась война. Или сборщик податей явился раньше, чем они предполагали.

Внизу ее ждал сюрприз. В холле были смеющиеся люди. Это пришла Малиена вместе с одиннадцатью аркимами.

– В Туркаде мы услышали о твоих трудностях, поэтому решили прийти пораньше, – сказала Малиена. – Здесь все, кроме Тензора, Аспера и Баситора, думаю, тебя обрадует это известие.

– Как Тензор?

– Ему уже лучше.

– Вы даже представить себе не можете, как я рада вас видеть! – воскликнула Карана, расцеловав всех. – Правда, я не знаю, что мы будем есть, но об этом подумаем позже.