– Мы с тобой.

– Во всем, – сказал Иггур, словно желая убедиться, что смысл его слов дошел до собеседников.

В конце концов план действий был разработан. Они попытались извлечь максимальное преимущество из единственной слабости Рулька – гордыни, воплощенной в великолепии Альцифера. Переодевшись странниками, члены Совета отправились в Альцифер. По дороге они чувствовали, как искажается сама структура мира, когда Рульк пытается привести в действие свой город-механизм.

Он держал в своих руках все рычаги и подчинил себе жителей Альцифера, превратив их в живую машину. Полученную энергию он направил на дрогнувшую Непреодолимую Преграду. И вот она прогнулась в сторону Бездны. Если бы не те едва заметные изменения, внесенные когда-то Питлисом, Рульк прорвался бы сквозь нее. Но в последний миг она выгнулась в другую сторону, вобрав в образовавшийся пузырь кусочек Бездны.

Теперь уже Рульк не улыбался. Он напряженно смотрел в лицо Лиана.

– Продолжай! – велел он.

– Иггур начал Запрещенные опыты. Вначале менее опасные. Рульк проглотил наживку, ничего не заподозрив. Давление возрастало, все чувствовали страшное напряжение. Иггур приступил ко второй, наиболее рискованной части.

Внезапно не выдержал Мендарк, за ним Тензор. Тщательно продуманная система стала разваливаться. Все усилия пошли прахом. Иггур, впадая в панику, умолял о помощи, но все думали лишь о собственном спасении.

Скорпион ужалил, Рульк проник в мозг Иггура, раздирая его на части. Началась яростная борьба. Иггур разъярился, затем почувствовал, как на него надвигается сумасшествие.

Оставался лишь один выход, очень рискованный, но Мендарк все же решился. Он тоже проник в сознание Иггура и поймал там Рулька в ловушку. Поединок длился несколько часов, но сумасшествие Иггура дезориентировало Рулька, и он ретировался первым.

Отчаянным усилием Мендарк водворил Рулька в пузырь, образованный Непреодолимой Преградой, и запечатал все выходы. Так была создана Ночная Страна, тюрьма, из которой невозможно вырваться, граничащая со всем и ни с чем. В конце концов Питлис был отомщен.

И с тех пор Иггур стал ненавидеть Мендарка смертной ненавистью. Это сказание никогда не предавалось огласке, во всяком случае целиком.

Лицо Рулька было мрачнее тучи.

– Сплошное вранье! – Карон стукнул кулаком по столу с такой силой, что тот перевернулся. – Подлый обман.

Лиан отпрянул.

– Не я сочинил это, – пискнул он. – Я просто изложил ту версию, которая пересказывается уже тысячу лет.

– Чума на твои предания! – выругался Рульк, в его глазах плясали карминовые искры. – Как можно верить хоть одному твоему слову после такой чудовищной лжи. У меня украли даже имя.

– Но в чем же здесь ложь? Объясни мне наконец.

– И не подумаю! – заорал Рульк. – Меня заманили в ловушку, и невинная женщина, которая должна была стать моей женой, погибла. Вот самое великое предательство, которое видел мир.

Лиан прекрасно знал, что за Рульком тянется слава вероломного изменника, но сейчас его слова казались искренними. А если это так, то в Предания закралась страшная ложь. Кто был в этом повинен?

Некоторое время каждый из них размышлял о своем. Лиану пришли на память другие спорные факты и трактовки, которые всегда представлялись ему сомнительными.

– Я не пожалею всей жизни, чтобы установить истину, – тихо сказал Лиан. – Но не ради тебя, Великий Предатель.

– Ты несправедлив ко мне, летописец, – ответил Рульк с тихим негодованием. – Все, что я когда-либо предпринимал, имело одну цель узнать, кто еще остался в живых из моей расы. Что может быть благороднее?

Лиан молчал. Рульк действительно проявил благородство по отношению к ним с Караной. А все его действия были лишь самозащитой. Лиан почти поверил карону.

– Я выясню правду, ради чистоты Преданий, в истинность которых так свято верил.

– Вероятно, ты лучше, чем я о тебе думал, – вымолвил Рульк, его гнев начал остывать. – Неужели мне посчастливилось встретить единственного честного летописца на Сантенаре?

Он мысленно оценил Лиана: «Не стоит подкупать его. Лучше, если он исполнит мое желание по собственной воле. Тогда он правдиво ответит на все вопросы Мендарка и Иггура. Вот это славная шутка!»

– У меня есть записи, касающиеся этого вопроса, – сказал Рульк, которого захватила новая идея. – Думаю, что смогу отдать их тебе, если ты возьмешься написать правдивое предание. И если ты сделаешь это хорошо, я поручу тебе изложить историю каронов с тех самых пор, как они вышли из Бездны. Как ты на это смотришь, летописец?

Лиан задохнулся от волнения. Он чувствовал себя так, словно его сняли с крючка и предложили целое королевство. Он открыл рот, но говорить не мог. «Вспомни, что перед тобой Великий Предатель! Великий! Любопытно, что он попросит взамен», – судорожно размышлял Лиан.

– Я не смогу выполнить свое обещание здесь. Придется потерпеть до возвращения на Сантенар. Но кое-что я тебе расскажу, – дружелюбно улыбнулся Рульк. – Просто в доказательство моего доброго расположения.

Лиан не помнил себя от радости. Он отвернулся, чтобы скрыть свое ликование, и судорожно кивнул.

– Вот то, чего ты не мог знать, – сказал Рульк и приблизил губы к уху Лиана. Он говорил около минуты, а по телу Лиана пробегали волны дрожи.

У юноши расширились глаза. Какие сокровища ему предлагались!

– Сущая безделица, – вымолвил Рульк. – Так что ты решил?

Искушение было слишком велико. Может, ему удастся получить награду, ничем не поступившись? Карана, друзья, его обязательства перед Мендарком были забыты. Жажда знаний затмила все на свете.

– Я подумаю... вероятно, мы договоримся, – запинаясь, произнес Лиан, чувствуя дикое, экстатическое возбуждение. Теперь дело сделано. Пути назад нет.

Рульк улыбнулся:

– Хорошо. И запомни этот урок. Предания тоже не всегда правдивы. Ты должен судить обо всем сам и принимать собственные решения.

– Я так и буду делать. В своем «Сказании» я поведаю только истину.

– Вот и хорошо, лжецы мне ни к чему. А теперь можешь поесть. – И Рульк пододвинул Лиану поднос.

На нем были расставлены кушанья, которых Лиан никогда в жизни не пробовал. С виду они походили на куски мяса или рыбы, но таяли во рту. Были там и блюда, напоминавшие по вкусу овощи, нарезанные столь тонко, что казались прозрачными. Все кушанья имели изысканный вкус и нежный аромат. Он отпил из чаши с блестящей черной жидкостью, она была холодной и очень легкой, так что даже трудно было глотать, и ее пары тут же ударили Лиану в голову, словно отменное вино.

– Кулинария – единственная часть нашей культуры, которую мы принесли из Бездны, – сказал Рульк.

Когда Лиан закончил трапезу, Рульк продолжил:

– Я собираюсь погрузить тебя в транс. Ты будешь находиться в этом состоянии, пока не расскажешь мне все Предания, написанные за то время, когда я был в Ночной Стране, ты поведаешь обо всех значительных событиях, происшедших за этот период. И твое «Сказание о Зеркале» в том числе. – Он взмахнул рукой.

Глаза Лиана сделались пустыми. Рульк вздохнул, и в этом вздохе послышалась тяжесть тысячелетнего заключения. «Вот ты и попался в мышеловку, даже не съев сыр! Теперь ты сообщишь мне все как миленький. Если бы ты не пошел на компромисс со своей совестью, я бы не смог заставить тебя говорить, но в бессознательном состоянии мозг выдаст все твои потаенные желания».

Лиан говорил и говорил, пока его запас знаний по каждой теме не иссякал, а Рульк задавал вопрос за вопросом. Время от времени он подносил к губам юноши чашу с черной жидкостью, но все равно к концу дня Лиан осип. Рульк положил юношу на кушетку, дотронулся до его лба, и Лиан мгновенно заснул. Вскоре он начал погружаться в кушетку. Выругавшись, Рульк вытащил юношу и, скомкав очередную стену, сделал кушетку снова твердой. Прозрачный потолок над ними угрожающе прогибался.

«Времени остается меньше, чем я думал, – сказал себе Рульк. – Лучше поторопиться!»