— Ну как же, она там была. Можешь не сомневаться.

— Но я не ощутила ее присутствия.

— Видишь ли, она принимает дары очень скромно. Но она была там все это время. Вот увидишь.

— Как я увижу?

— Ну, не знаю. Она даст тебе что-нибудь в обмен.

Два дня спустя Алекс разрешил Мэгги взять детей еще на день. Он собирался отвезти их к своим родителям в Хэррогейт на Рождество. Мэгги хотела вручить детям свои подарки, прежде чем Алекс их похитит. Она отвела их в бургер-бар — куда прежде строго-настрого запрещала им ходить — и купила все, что они попросили.

Настало время Алексу их забрать. Он погрузил детей в машину, а потом, прежде чем уехать, повернулся к Мэгги и достал из кармана пальто подарок. Что бы это ни было, подарок был красиво завернут в дорогую красную с зеленым бумагу, украшен золотым шнуром и золотым бантиком. На карточке было написано: «Мэгги — с любовью, Алекс».

— А можно его открыть прямо сейчас? — спросила Мэгги.

Она не хотела, чтобы он увидел, как она расстроена из-за детей.

— Да, пожалуйста.

Она разорвала оберточную бумагу. Это был дневник Беллы.

— Я думала, ты его сжег!

— Как мог я — я, археолог, — сжечь что-либо подобное?

— Спасибо за то, что вернул его мне. Счастливого Рождества!

— Счастливого Рождества, Мэгги.

Она заплакала, когда он уехал.

25

Рождество было безрадостным. Мэгги проснулась с похмелья, ощущая во рту вкус ковра, пропитанного липкими ликерами. Канун Рождества она провела в пабе вместе с Кейт. Пьяница с волосами, как у Иисуса Христа, и бородой, от которой несло блевотиной, всю ночь пытался ее поцеловать. Мэгги отвергла два предложения переспать и одно — обрести спасение, когда незадолго до полуночи явилась «Церковная армия» со своими жестяными кружками.

И вот теперь в ее убогом жилище Мэгги настигла расплата за хмельную ночь. Соседка Кейт уехала к родителям. Мэгги была бы рада даже трэш-металлу, но его не было слышно с тех пор, как она оставила металлисту свою визитную карточку. В доме было тихо и холодно, точно в могиле.

Жалея о том, что не приняла приглашение Кейт встретить Рождество с ее семьей, Мэгги включила газовый обогреватель и пошла в ванную. От грибка в углу исходили дурные намерения. Когда Мэгги вернулась в комнату, обогреватель уже остыл. Она вывалила на стол содержимое сумочки, но не нашла ни единой монеты, чтобы покормить счетчик. Она включила портативный телевизор. Похоже, по всем каналам показывали мультики. Мэгги снова легла в постель.

Там она и оставалась где-то до середины дня, когда кто-то начал ломиться во входную дверь. Мэгги вылезла из кровати и, завязав кушак на своем халате, поплелась вниз по лестнице, а потом по холодному коридору.

— Эш!

Он стоял, держа в руках сверток в подарочной упаковке. Мэгги обняла гостя, в порыве энтузиазма едва не столкнув его с порога.

— Ах, Эш...

— Я подумал, что ты здесь одна, и мне это не понравилось. Подумал, что тебе не помешает взбодриться.

Мэгги провела его внутрь и попросила подождать на кухне, пока она переоденется.

— Холодно здесь, — заметил Эш, когда она позволила ему войти.

— Это худшее Рождество в моей жизни. Ты и представить себе не можешь, как это ужасно — встречать Рождество в одиночестве.

Эш смерил ее странным взглядом.

— Надевай пальто, — сказал он, — Пора тебе познакомиться с моей женой.

— Но, Эш, я бы не хотела вам мешать. Это нечестно.

— Делай, как тебе говорят. Нечего торчать здесь целый день.

И Мэгги позволила Эшу заставить ее провести Рождество у него дома. Она взяла с собой все еще завернутый подарок и села в машину рядом с ним. Ехать пришлось около получаса по дорогам, которые были почти пусты.

Эш обитал в большом мрачноватом особняке с фасадом, увитым буйно растущим плющом. В гостиной был угольный камин, огонь в нем полыхал за медной решеткой. Эш отодвинул решетку в сторону, чтобы Мэгги могла в полной мере наслаждаться теплом. Пока хозяин наливал им по стаканчику хереса, гостья окинула комнату быстрым взглядом. К некоторому ее разочарованию, гостиная оказалась самой обычной, с диваном, обитым дралоном, с бархатными шторами и медными украшениями, расставленными вокруг огня. Мэгги ожидала чего-то... более богемного, более эксцентричного.

— Твое здоровье, — сказал Эш, прихлебывая шерри.

— А разве твоя жена не собирается к нам присоединиться?

— Жена. Верно. Пора тебе познакомиться с женой. Пойдем ко мне в кабинет.

Эш взял Мэгги за руку и повел ее по коридору в комнату, находящуюся в дальней части дома. Он открыл дверь и подтолкнул ее вперед со словами:

— Мэгги, познакомься с женой.

Гостья растерянно оглянулась на него. В комнате никого не было. Зато здесь были собраны все эксцентричные или богемные предметы, которые Мэгги ожидала встретить у Эша в доме. Это и вправду оказался кабинет. Возле дальней стены стоял огромный, со спортивное поле, письменный стол с обитой кожей столешницей. Мигающий экран компьютера подсказывал, что хозяин провел какую-то часть праздничного утра за работой. Стены были украшены большими картами, утыканными булавками и цветными лентами, связывающими географические пункты. Оставшееся пространство стен было увешано гравюрами в рамках.

Комнату пропитывал острый запах благовоний. На полках или на отдельно стоящих столах-витринах была представлена внушительная коллекция статуэток, скульптур, резных вещиц и фрагментов барельефов. Комната была музеем, но в ней царила атмосфера святилища.

— Это все...

— Именно, — сказал Эш. — Богиня во всех ее разных воплощениях. Я собираю их. В сущности, я их изучаю. Это мое хобби, когда мне не надо быть в магазине.

— А карты?

— Я слежу за передвижениями богини за всю историю ее существования. Вот посмотри: она появилась здесь, на Ближнем Востоке, а потом ее влияние распространилось на Африку, Азию и Европу. Затем, с переселением народов... только ее имя менялось, а сама она не менялась.

— Это невероятно!

Мэгги взяла со стола статуэтку.

— Это Артемида Эфесская — причем, если хочешь знать, оригинал. Малая Азия, примерно тысяча лет до нашей эры. Надо же, ты сразу же взяла именно ее. Умница. Я восхищен. Большинство из них — копии. Некоторые я сделал специально.

Мэгги взвесила статуэтку в руке. У, в общем-то, реалистичной фигурки была дюжина молочных желез.

— Наверное, это стоит целое состояние!

— Ага.

— Но почему ты...

— Называю все это «женой»? Потому что она здесь. И у меня всегда есть хороший повод от кого-нибудь улизнуть. И потому что я столько времени с ней провожу... Ладно. Вернемся в гостиную.

Мэгги осторожно поставила статуэтку на стол. Эш тихо закрыл дверь, чтобы не потревожить покой богини, и налил им еще по бокалу шерри.

— Выходит, ты все-таки не женат. У тебя нет жены.

— Я был женат. Она погибла три года назад, разбилась на машине.

Эш посмотрел в огонь. Это была та самая печаль, которую Мэгги заметила в нем с самого начала.

— Вообще-то, есть еще одна причина, почему я все это называю «женой». Джейни, моя настоящая жена, начала все эти исследования. Она была ученым, писала книгу. Я стараюсь закончить все это за нее. Но мне не хватает ее блестящего ума, поэтому я трачу много времени.

Эш пытался говорить об этом не слишком серьезно, однако ему это плохо удавалось. Мэгги поняла, что он никому не рассказывал свою историю; интуиция подсказывала ей, что он все держал в себе.

— Знаешь, — говорил он, — люди уверяют, что время лечит. Они заблуждаются. Когда ты кого-то теряешь, мир меняется до неузнаваемости. Меняется безвозвратно.

Мэгги хотела обнять Эша, но это было невозможно.

— Что-то я захандрил! — с неожиданной легкостью сказал он.

— Нет, все нормально.

— А я говорю — захандрил. Допивай! Открывай свой подарок! Индейка в духовке. Чувствуешь запах?