— Я оставалась с ним, — признала Ланте. — Веками.

— Что же за зло, по твоему мнению совершили Врекенеры, чтобы быть приравненными к такому монстру?

— Пытки, убийства, воровство. Тебе прекрасно известно, что твои сородичи крадут силу Чародеев.

Огненная коса, которой владел его отец, была хороша не только для обезглавливания её родителей; она так же успешно истощала силы своих жертв, этот процесс Чародеи шутливо называли стерилизацией.

Ходили слухи, что какой-то «доброжелательный» Врекенер приказал воинам забирать у Чародеев их силу вместо жизни. И все же в прошлом веке, воины стали забирать и то, и другое… чтобы способности Чародеев никогда не перевоплотились заново.

— Мы собираем и храним эту силу, не допуская, чтобы её использовали для сотворения зла.

— Для нас врожденная сила, как душа. Вы похищаете души!

— Чародеи воруют силы друг друга, пожирают, словно каннибалы! Сколько украла ты?

Ланте не ответила, признавая свою вину. У нее не было другого выбора: ее собственная сила была похищена сладкоголосыми Чародеями. Сколько раз Ланте поддавалась обольщению, а после этого обнаруживала, что секс использовался для того, чтобы ослабить её защиту?

Все же, она никогда не воровала у порядочных Чародеев, которые хотели, чтобы их всего лишь оставили в покое: позволили спокойно пить, блудить, играть в азартные игры, и поклоняться золоту, которое они выманили, украли или наколдовали.

— Тебе ведь приходилось красть, не так ли? — поджал губы Тронос. Большие капли дождя колотили по ним, отскакивая от его крыльев. — Ведь ты постоянно была лишена своих?

Она не знала, что он осведомлен об этом. Никто бы не захотел, чтобы его злейший враг узнал, что он оказался обманутым.

— Так вот как тебя поймали смертные? — Он наклонил голову, осознавая, что прав. — Ты оказалась так далеко от Роткалины, разыскивая другую силу.

— Не думаю, что ты, на самом деле, хочешь знать ответ на свой вопрос.

— Скажи мне, или я сброшу тебя вниз с горы.

Он вскинул руку и сомкнул пальцы на ее горле, выражение его лица обещало Ланте много боли.

Он стал монстром, очень далеким от мальчика, которым был, когда кормил и оберегал ее… и она выдохнула слова, которые уже никогда не сможет забрать назад.

Ладно, он сам напросился.

— Я искала кое-что другое. Проиграв пари своей сестре, я была вынуждена провести целый год без секса. Когда меня схватили, я искала себе нового любовника.

Он издал короткий вопль и сдернул её с ветки. Ланте вонзила когти перчаток ему в плечи, но он, казалось, не замечал этого.

— Ч-что ты делаешь?

Он держал ее в воздухе на раскачивающемся дереве, так, чтобы ее пристальный взгляд находился на одном уровне с его глазами.

Мать золота, он собирается сбросить ее! Она не сдержалась и испуганно всхлипнула.

Его голова метнулась к ее телу. Ланте приготовилась к ужасному удару рогов. Но вместо того чтобы ударить ее, Тронос потерся основанием одного рога по ее плечу и шее, оставляя на ней свой запах.

Словно делая так, он мог вырвать ее из рук какого-то безликого мужчины.

Он вел себя совсем как демон.

Когда он, наконец, отстранился, его глаза полыхали яростью.

— Ты искалечила меня. Веками, раз за разом наставляла мне рога. Боли, которую ты причинила мне в прошлом, для тебя оказалось не достаточно? Тебе хочется сделать мне еще больнее?

Прямо сейчас? Естественно! Ей хотелось выцарапать ему глаза, впиться когтистыми перчатками в его, покрытое шрамами, лицо!

— Ты это заслужил!

Он швырнул ее обратно на ветку.

— Посмотри, что ты натворила, Меланте!

Когда она схватилась за ветку, Тронос разорвал на груди рубашку, обнажая шрамы, которые она раньше не видела, зазубренные метки на его торсе. Он ткнул кулаком себе в грудь, прямо над одним из рельефных шрамов.

— Он выглядит достаточно глубоким? Еще полтора сантиметра, и мое сердце оказалось бы пронзенным!

Ланте моргала сквозь дождь, сквозь слезы, что готовы были пролиться из её глаз. Но не от жалости к нему, а от бессильной ярости.

— Каждая секунда полета — сплошной ад! Из-за тебя!

— Я бы сделала это снова!

Он запрокинул голову и заревел на усыпанное молниями небо. Когда он пристально посмотрел на нее, она сжалась от увиденного в его глазах безумия.

— Будь ты проклята, чародейка! У тебя нет причин ненавидеть меня так же, как я тебя!

— Нет причин? — заорала она. — Знаешь ли ты, каково это — испытывать ужас каждый раз, когда облако заслоняет солнце? Сжиматься от страха, задыхаться, чувствовать, как пульс бешено стучит в висках? Ты и твое испещренное шрамами лицо — звезда каждого виденного мною кошмара!

Глаза Меланте сверкали враждебностью. Он видел, как сполохи молний отражались в их глубокой синеве.

Он для своей пары что-то типа бугимена[5]? Превосходно.

Она — его проклятие.

Меланте — это страдания. Он сильно затряс головой, с трудом игнорируя странную боль в рогах, сдерживаясь, чтобы снова не потереться ими об нее. Он едва мог рассуждать, его мысли спутались в клубок.

Контроль. Если он не сможет взять себя в руки, то она окажется мертва. Что окончательно поставит крест на его планах относительно продолжения рода.

Без этих планов и постоянного преследования, ради чего ему жить?

Потеряешь контроль — потеряешь свою пару.

Но удерживать ее живой не значит защищать ее от мучений. Почему же тогда он чувствует желание укрыть ее своим телом? Ему нужно напомнить себе, что он потерял. Вспомнить всю боль.

Он намекнул ей, что не помнит времена их детства. В действительности, он помнил каждый момент очень остро, кристально ясно. Когда она погладила его крыло, смотря на него полными удивления глазами, он вспомнил самый первый раз, когда она прикоснулась к его крыльям.

Покусывая нижнюю губу, она осторожно прикоснулась к ним и провела пальчиками по пульсирующей линии. Его крылья бесконтрольно вспыхнули, из-за чего он смутился и покраснел.

— Надо же, — усмехнувшись, пробормотала она. — Видимо, ты не такой уж ужасный. На что это похоже — летать?

Он взял ее за руку.

— Я могу показать тебе.

Еще Тронос помнил, наполненные мучительной болью, дни после падения, когда он боролся за жизнь со своими увечьями. Он помнил, слова матери:

— Разве ты не понимаешь, что она сделала с тобой? — Видимо, он звал Меланте. — Чего мы натерпелись от ее сородичей? Твой отец мертв. — И затем тише добавила: — И я тоже буду мертва.

Он не раз пытался снова начать летать, но атрофированные крылья были неспособны удержать его в воздухе. Унижение обжигало сильнее, чем невыносимая боль. Он старался игнорировать разговоры людей у него за спиной, когда его называли их «трагическим принцем», навсегда проклятым желать злую чародейку, которая чуть не убила его.

Он сказал себе, что это будет того стоить… однажды он снова получит Меланте.

Желчь поднялась в его горле, когда он вспомнил, как впервые увидел её уже взрослой женщиной. Он отогнал прочь воспоминания… иначе я убью ее.

Веками он клялся, что она ответит за всю, причиненную ему, боль. Он повернул голову к стволу дерева.

Никогда не забуду.

Ланте проснулась от ощущения, что внутри нее все оборвалось, как оказалось — она свалилась с дерева.

Вскрикнув, она попыталась неуклюже схватиться за ветку; утыканные щепками и занозами, руки не слушались её. Падаю! Промозглый туман был настолько плотным, что она не могла разглядеть, что находилось под ней…

Охнув, она приземлилась.

Тронос поймал ее в свои объятия. Затаив дыхание, Ланте смотрела на него, пока его крылья удерживали их в воздухе.

После морозной ночи, проведенной прямо на дереве, тело Троноса казалось жарким убежищем. Тепло его влажной груди, согревало ее, немного притупляя тревогу.