– Я закончил, господин полковник. Благодарю за содействие.

Поднявшись, я направился к выходу и услышал в спину:

– Это всё?

– Да.

– И кого ты выбрал, Ройхо?

– Об этом узнаете из приказа, который будет подписан лично императором.

– Чтоб тебя разорвало, – пробурчал Сид.

– Пошёл ты через пошёл, – без всякой злобы негромко отозвался я и вышел.

От казармы Чёрной свиты я направился в расположение Синей роты, а затем Красной. Там меня встретили без радости, но не хамили и перед закрытыми дверями не держали. Так что до вечера я управился и, прежде чем отправиться домой, решил навестить императора и сообщить ему о своих успехах. Однако по пути встретил Юнгиза, который сообщил, что Марк сейчас в захваченном нашими войсками городе Кьерасе карает мятежников. Мне туда ехать не хотелось, и со спокойной совестью, подумав, что увижу императора завтра, я двинулся в свой особняк. Мою коляску сопровождали верные кеметцы и чародей. Какая-никакая, но защита, и я был спокоен. Мой взгляд рассеянно скользил по лицам людей, которых видел на улицах столицы. Но неожиданно промелькнула знакомая фигура, и я хлопнул возницу по плечу:

– Стоп!

Тот резко потянул поводья, и лошади замерли. Дружинники немедленно окружили коляску кольцом, а чародей приготовил боевой амулет. Однако опасности не было, и, спрыгнув на брусчатку, я окликнул своего брата:

– Айнур!

Я не ошибся, на тротуаре стоял мой кровный родич. Он обернулся, улыбнулся и, протиснувшись через зевак, подошёл.

– Задумался? – спросил я его.

– Да, – признался он и мотнул головой.

– Ты куда сейчас?

– Домой направлялся, за вещами.

– Я тоже домой, поехали.

Брат запрыгнул в коляску, я следом. Отдал команду продолжить движение, посмотрел на брата и поинтересовался:

– Ты один? Где Торопай?

– С ним всё в порядке. Он… – брат покосился на возницу и сделал неопределенный жест рукой, – скажем так, в учебном лагере.

– Значит, вы всё-таки приняли предложение моего учителя? – При постороннем я решил быть осторожнее в словах.

– Да. – Айнур развел руками. – Ты сам говорил, что ему отказать невозможно.

– Было такое, говорил. А ты осознаешь, что это на всю жизнь?

– Хочешь верь, хочешь нет, но перед тем, как ты меня окликнул, именно об этом и думал.

– И что надумал?

Брат тяжело вздохнул:

– Ещё не знаю. Пока я в смятении. В душе радость и есть желание запеть или заорать во всё горло, ведь мне оказана великая честь. И в то же время я чувствую себя одиноким, меня накрывает тоска, а сердце сжимается от недобрых предчувствий. Скажи, у тебя было так же?

Вспомнив свои ощущения, когда узнал, что богиня Кама-Нио избрала меня своим паладином, а рядом находится ламия, я кивнул:

– Да. Я испытал нечто похожее, и мне трудно передать словами всё, что творилось в душе.

– А что чувствуешь сейчас? Ты избавился от постоянного чувства тревоги?

– Теперь я гораздо спокойнее и увереннее в себе. Я стал сильнее и смог перебороть душевные муки, значит, и ты справишься.

– Надеюсь.

– Где вы находитесь? Учитель с вами?

– Не могу сказать. – Он покачал головой.

– Блок?

– Нет. Приказ.

– А сколько вас?

Брат три раза сжал правую ладонь. Выходит, Иллир Анхо набрал уже пятнадцать будущих храмовников. Это только в одном месте.

– Ты, между прочим, кмиты обещал. – Брат покосился на меня.

– А я и не отказываюсь. Когда у тебя будет время, прогуляемся в горы Аста-Малаш. Там кмиты и получишь.

На этом разговор прекратился, и до нашего особняка мы доехали, больше не проронив ни слова. К чему пустая болтовня? Мы понимали друг друга лучше, чем раньше. Теперь у нас было нечто общее. Мы оба являлись паладинами, пусть и разных богов, но близких.

В особняке Айнур быстро собрал вещи, закинул на плечо походную сумку, и мы пожали друг другу руки. После чего он взял коляску и направился к городским воротам. Что характерно, к тем самым, которые выходили к летнему дворцу императора и заповедному Дартанскому лесу.

Ночь. Я находился в саду возле алтаря моих кровных предков. Наблюдал за тем, как испаряется из серебряного кубка смешанное с моей кровью вино, и вспоминал события последних нескольких дней.

Жизнь быстро вошла в новую колею. Я привык к тому, что каждый день посещаю Старый дворец и нахожусь рядом с императором. Приёмы, балы, военные советы, поездки в летний дворец и тренировки в фехтовальном зале. Куда бы император ни направлялся, почти всегда я находился рядом. И однажды Марк сказал, что у меня появилось прозвище. Тень императора – вот как стали называть меня гвардейцы, придворные и столичные дармоеды.

До сих пор ко мне ничто не прилипало. В этом мире я всегда был графом Урквартом Ройхо, и только на Земле, когда служил в армии, был позывной. И вот неожиданность. Меня назвали Тенью, и, обдумав сообщение Марка, я решил, что это неплохо. Прозвище нейтральное, просто констатирует факт и явного негатива в себе не несёт. Вот если бы назвали Кровавым псом, Палачом, Бешеной собакой, Подлецом, Мерзавцем, Злодеем или Скупцом, возможно, было бы обидно и пришлось бы принять некоторые меры. А на Тень обижаться не стоит, и потому пусть остаётся.

Моя служба шла относительно ровно, ничего чрезвычайного не происходило. Империя продолжала воевать, на всех фронтах воцарилось временное затишье, и экспедиционный корпус генерала Юлия Фарра готовился к броску через океан. Теократ Шаир-Каш заключил с империей очередной «вечный мир», а степняки согласились предоставить наёмников, которые отправятся воевать против республиканцев или ассиров. Владения рода Ратина были порваны на части и поделены между победителями. Часть земель досталась клану Варна и дальним родственникам самозваного короля Хаука Первого, богатые портовые города – имперским олигархам, а рудники – Канимам. Всё складывалось неплохо, и казалось, что вскоре империя вновь, как в былые времена, потопчет врагов и станет страшным кошмаром для соседей.

Однако, несмотря на заметные успехи на фронтах и в деле наведения порядка внутри государства, проблем хватало, и я, как советник государя, знал гораздо больше, чем обычные жители страны. Тут и голод, и смута, и мятежи, и нехватка средств в казне, и воровство, и самоуправство феодалов, и контрабанда, и наркотики, и продажа людей в рабство, и похищение истинных остверов, которых океанские пираты вывозят на острова. Только начни перечислять, и не остановишься.

А тут появился ещё один вопрос к Руге и Каниму: почему после падения дома Ратина империя и лично государь ничего не получили? Как так вышло, что богатейшее герцогство поделили, а Марку Анхо, чьи воины понесли основные потери, ничего не досталось? Вопрос более чем серьёзный. Вот только задать его своим «верным сподвижникам» император не решался, и я его понимал. Самому порой страшно бывает, особенно когда начинал задумываться над тем, в каком осином гнезде я оказался. Поэтому обо всём государстве пока говорить не стану, а расскажу о том, что касается непосредственно меня как имперского графа и проводника государевой воли.

Во-первых, мои диверсанты наносили постоянные удары по Канимам. Ничего серьёзного, но расслабляться им не давали. То организуют налёт на сталелитейную мастерскую, то караван ограбят, то гонца перехватят, то кого-то из преданных великому герцогу, особо наглых дворян на дороге подстрелят. И действовали мои ребятки настолько непредсказуемо и осторожно, что пока не попадались. Тем самым мы теребили Канимов, и они, оставив мои северные земли в покое, стянули резервы тайной стражи в Йонар. Говорят, барон Каир впал в немилость из-за появления диверсантов, но это болтовня. Как бы там ни было, Жало Канимов – профессионал высокого уровня и заменить его некем. Великий герцог это понимал и свой гнев на него не выплёскивал. Так что если кому и доставалось, то не Каиру. В этом я был уверен.