Кстати, о ритуалах. Господин Акэлиа тоскливо огляделся. Возчики выпрягли одну из лошадей, и молоденький форейтор уже седлал ее, чтобы скакать в город и сообщить о покойнике. Пока доложит, да пока найдется телега… А обряд, хочешь или не хочешь, проводить надо! Больше?то все равно некому.

«Интересно, зачтут ли мне это за практику?» – хмуро подумал Эгнайр, роясь в своем саквояже в поисках тивской головной накидки. А, вот же она! Что там еще нужно для ритуала? Покров на лицо покойного… а, платком обойдемся! Главное – не сбиться и не перепутать слова в архаичном древнедиллайнском бормотании. В конце концов, это же работа, и ее надо сделать хорошо.

Спутники по разным признакам гадали, жив ли несчастный или помер, – они прислушивались к сердцебиению, щупали пульс, подносили к его носу карманные зеркальца, а Джона сразу все поняла. Она зрила дух новопреставленного, так же как остальные пассажиры злополучного дилижанса видели его бездыханное тело.

Будь он шуриа… Душа Третьего  шагнула бы в объятия Джезима – нырнула в студеные воды крошечного ручейка, рассыпалась в траву мельчайшими зернышками птичьего горца, срослась с кустом жимолости.

Будь он ролфи, рука помнящего зажгла бы «родительский» огонь, указующий дорогу через снежные равнины к Оддэйну.

Думать о том, что сталось бы с диллайнской душой, Джоне не хотелось. И все же для нее тоже имелся свой скорбный путь.

Но душе полукровки не нашлось места ни в чьих чертогах, нет ей тропы, и не будет посмертия.

«Как же так?! Почему? За что? » – вопрошала покинутая душа.

Взывала к Предвечному, но тот, разумеется, не отвечал. Умоляла о прощении, но никто не слышал. Кроме шуриа, которая не могла помочь при всем желании. И пусть радуется тот, кому не дано слышать, как рыдает обреченная душа. Будущему гражданскому тиву, можно сказать, повезло – он оставался глух. Молодой человек с недовольным видом достал из саквояжа полотняный капюшон, надел его себе на голову, носовым платком прикрыл лицо мертвеца и стал читать канон «Уход смиреннейших».

– И никто не услышит в ночи наш уход, ибо тих он совсем и беззвучен. Но одни только скажут печально: «Почил», а другие добавят: «Не дышит». Растворимся, исчезнем, растаем во мгле, ни о чем не печалясь, не плача…

Аластар говорит, когда?то давно, когда диллайн еще не отреклись от Меллинтан, это была песня. Очень красивая и очень грустная – о том, что рано или поздно ждет всех людей, о смерти и уходе. Смерть, она вообще?то невыразимо грустна. И когда поешь «Уход», то печаль до боли сжимает горло.

Эгнайр же повторял заученные слова монотонно, и голос его больше всего напоминал мерный стук парового молота. Архаичный диллайнский – сложный язык, там важны интонации, поэтому, чтобы понять смысл слов канона, требуется еще пробиться сквозь резкий ролфийский акцент. Но отчего же в устах тива Удаза все звучало так проникновенно? Может быть, потому, что янамарский преподобный верил, а Эгнайр Акэлиа – нет?

– …Ты один мне опора и Ты мне залог, что однажды вернусь я обратно.

Никто и никогда уже не доведается, как прожил жизнь безымянный пассажир дилижанса и отчего оказался в свой последний час столь одинок, что не нашлось ничего ценного, удерживающего его душу в этом мире, но едва Эгнайр окончил чтение канона, как дух стал медленно таять, подобно туману. Полностью осознавая свой уход, прощаясь навсегда.

А Джоне осталось лишь завороженно глядеть на самую страшную трагедию – на развоплощение души. И слышать ее последний горький стон.

И когда серебристое свечение погасло, мироздание стало беднее.

Древних диллайн следовало бы перевешать за один только их щелкающий, клекочущий, какой?то совершенно птичий язык! Эгнайр сколько раз читал каноны, что отходные, что приветственные (для новорожденных), столько раз негодовал и мысленно плевался. Ну в самом деле! Отчего тив Алезаднез, глава так называемого Малого Эсмонд?Круга (хотя это еще разобраться надо, который Круг теперь стоит считать Малым – конфедератский или же имперский!), проводя столь радикальные реформы, не учел этот важный момент? Язык ритуала должен быть понятен обычным людям! Да?да, тем самым, из чьих карманов взимаются налоги на религиозные нужды! А что, к примеру, пассажиры дилижанса могут понять из этого чириканья, которое и сам?то будущий гражданский тив разбирает через слово?

Нет, в новом исправленном мире, конечно же, поначалу без ритуалов будет не обойтись. Обряды – важная часть жизни обывателя. Он, обыватель, приучен к церемониям, и резко лишать его их – все равно что отбирать бутылку у пьяницы. Рождение, брак, смерть – все должно быть не только ясно и четко, но еще и красиво. Опять же, и статья дохода немалая, ведь за каждую подобную церемонию с граждан берется плата…

Кстати! А кто заплатит за отправление обряда над этим гражданином, а?

Эгнайр незаметно поморщился и едва не сбился в своем речитативе. Тьфу! Работать бесплатно – это нарушение всех мыслимых правил, это, в конце концов, незаконно! Ведь ему еще и налог придется платить!

«Никуда не денешься, – хмуро подумал юноша, раскрывая ладони в ритуальном жесте «освобождения» – дескать, лети, душа, к Предвечному! – Сразу же по приезде в Ициар отправлюсь в Регистрационную палату и зубами выгрызу у них деньги! А если потребуют свидетелей предъявить… так вот хотя бы госпожу Элир на них натравлю».

Лети, свободная душа неизвестного покойника… да лети же уже, наконец!

Тьфу, чушь какая. Недаром брат Мастер – глава их кружка – так метко прошелся по религиозным чувствам что синтафцев, что конфедератов. Обрядоверие! Какой?то иррациональный атавизм. Где, скажите, она пряталась, душа эта? Брат Лекарь в свое время даже показательное вскрытие им устроил, чтобы своими глазами увидели и убедились – нету ее, души! Мифы?с. Сплошное лицемерие. У Эгнайра возникло мерзостное ощущение, будто он участвовал в каком?то унылом и бездарном спектакле, когда и актеры играют через силу, и зрители рады?радешеньки будут, когда тягостное действо наконец?то закончится. Как можно всерьез во все это верить?!

Дочитав канон и с облегчением сдернув ритуальный капюшон, юноша распрямился и словно споткнулся о безнадежный, полный какой?то неизбывной тоски и нестерпимой жалости взгляд госпожи Элир. Он даже пошатнулся и чуть было не сел на задницу рядом с покойником самым нелепым образом.

«Кто он вам, сударыня? Или вы и впрямь видите то, что я не вижу?..»

Так! Прочь мистику! Обычная дамская впечатлительность, только и всего. Сейчас еще ахнет и свалится наземь с каретной подножки, на которую присела, не заботясь о чистоте дорожного платья. Или…

Эгнайр слегка поумерил скепсис и вполне естественное для подобной ситуации раздражение и решил рассуждать логически. Это же не просто дама, это – шуриа! Может быть, она и впрямь что?то… видит? Вот как, к примеру, кошки видят в темноте. Вполне возможно тогда, что и Третьи  способны «разглядеть» истечение магической энергии из остывающего тела? Разумеется, завершение жизненного процесса не может не отразиться на общем магическом фоне. А шуриа, получается, это видят или чувствуют. Оч?чень хор?рошо! Или все еще интересней? Вдруг она не просто видит, но еще и впитывает эту энергию, а то и накапливает ее, а?

У молодого человека аж ладони вспотели от близости эпохального открытия. К сожалению, он не обладал необходимым запасом знаний, чтобы верно оценить уникальные эти наблюдения. Вот брат Лекарь наверняка разобрался бы сразу, не говоря уж о брате Мастере!

«Да, но первым нашел ее все?таки я!» – самодовольно напомнил себе Эгнайр.

На самом деле для него не так уж важен был сам механизм накопления шуриями магии, гораздо сильнее его заботило, как поглощенную и накопленную магию из них извлечь. И применить!

Поглощенный этими мыслями, он не сразу понял, что грязно?синий, какой?то поистине «звериный» взгляд маленькой смуглой женщины теперь устремлен на него. А когда заметил и понял, удивился и неловко поежился. По спине, от затылка до копчика, пробежали неприятные мурашки, будто ледяным сквозняком потянуло. Это была… неужели – жалость?