Ну а со скамейкой — еще проще. Накануне выпила, ночь не спала. Жара, духота. Да еще попала в место, с которым связаны неприятные воспоминания. Вот и примерещилось… всякое.

Найдя относительно правдоподобное объяснение, я немного успокоилась. Меня даже знобить стало меньше, и я подумала, что если сразу приму горячий душ и выпью чаю с малиной, может, и не заболею.

На работу я решила не возвращаться: не было ни сил, ни желания. На Удельной во всю светило солнце. Похоже, на юг гроза пришла от нас: вокруг морями разливались лужи, на поверхности которых плавала желтая пена сбитой с деревьев пыльцы. Купив на маленьком рыночке черешни, я из последних сил поплелась к дому. Поднялась на свой пятый этаж, открыла дверь, вошла в прихожую…

Что-то было не так. Определенно не так.

Я огляделась по сторонам. Все на своих местах. Вот только тапки куда-то пропали. Их давным-давно пора было выбросить: они стоптались до дыр и издавали при ходьбе странные звуки, как будто посвистывали. Когда мы заказывали какую-то доставку, мне было стыдно перед курьером, но в них было так удобно. Неужели Вадим их все-таки выкинул? А мне теперь что, босиком ходить?

Забравшись в тумбочку, я поворошила гостевые и вытащила совершенно незнакомую пару моего размера. Под синего леопарда. Такие я точно не покупала. Или покупала? А может, мама подарила?

Обойдя всю квартиру, я обнаружила еще кое-что по мелочам. Другое полотенце в ванной. Незнакомую футболку на стуле в комнате двойняшек. Толстый журнал на кухонном диванчике. Розовый пакет в мусорнике вместо обычных синих. А кое-чего наоборот не было. Пучеглазой рыбки в аквариуме. Чашки с ирисами, которая обычно стояла в сушилке. Того самого голубого флакона, который я утром достала вместо выброшенного зеленого. Горшка с фиалкой на кухонном подоконнике.

Похоже, дурной сон продолжался. Хотя… всему могло быть объяснение. Вадим уходил из дома на час позже меня. Он мог и полотенце новое достать, и пакет поменять, и чашку разбить. И журнал на кухне читать. Одеколон ему мог не понравиться, и он его выбросил — так же, как и мои тапки. Рыбка могла сдохнуть, и он ее выловил. Цветок? Ну, тоже мог свалить. Хотя обычно за ним такой неуклюжести не наблюдалось. Что там еще? Футболка? Можно подумать, я помнила всю Петько-Пашкину одежду, такие мелочи они себе сами покупали, без моего участия.

Ерунда, не в этом дело. Не могла я с порога знать, что в аквариуме нет телескопа, а на кухне фиалки. Просто пахло в квартире не так — не так, как обычно. Как пахло еще утром — вот что. И это меня испугало больше всего. У любого жилья за много лет появляется свой особый запах. Его не замечаешь, но если он вдруг исчезает или меняется, на это сразу обращаешь внимания. Причем именно вот так: что-то не в порядке. Но такие вещи не происходят за полдня. Чтобы устоявшийся годами запах стал другим, должны пройти недели, а то и месяцы.

По спине снова пробежала дрожь, и наконец до меня дошло, что не мешало бы поскорее снять мокрое платье. Да что там платье, за те пару минут, пока бежала от машины до входа в метро, я промокла до трусов. Стащив с себя все, я включила воду погорячее и стояла под душем, пока озноб не начал понемногу проходить.

Зеркало запотело и пошло крупными каплями.

Холодная капля, упавшая с куста за шиворот, когда я сидела на скамейке…

Руки, грудь, живот — все моментально покрылось гусиной кожей, каждый волосок на теле стал дыбом.

«Лера, спокойно! — скомандовала я. — Возьми себя в руки! Что-то сегодня такое в воздухе. Может, буря магнитная».

Выбравшись из ванны, я крепко, до красноты, растерлась махровым полотенцем, высушила волосы, надела теплый халат и носки. Пошла на кухню, поставила чайник, залезла в буфет. Моего любимого зеленого чая с мелиссой не было. Даже коробки. Хотя еще утром в ней оставалось штук десять пакетиков. Вадим забрал на работу? Но он пьет только черный. Не заметил, что в коробке что-то есть, и в хозяйственном припадке выбросил вместе с моими тапками, дохлой рыбкой и одеколоном? Это как надо смотреть, чтобы не заметить? Или вообще не смотреть?

Порывшись на полке, я нашла другую коробку — зеленый с жасмином. Купила и забыла? Но она оказалась наполовину пустой. Пила и забыла?!

Зазвонил телефон — с работы.

— Валерия Сергеевна, вы сегодня еще будете?

— Нет, Лена, не буду.

— Я Ира, — после секундной паузы донеслось из трубки.

— Прошу прощения, — машинально ответила я и нажала на кнопку отбоя.

Вот тут-то меня и затрясло по-настоящему, да так, что руки заходили ходуном — чуть телефон не выронила.

Какая еще, к чертям собачьим, Ира?! Что происходит, твою мать?! Что сегодня такое целый день творится?!

Засвистел чайник, я налила в чашку кипятку, бросила пакетик, полезла в холодильник за банкой малинового варенья — и не нашла. Ну, кто бы сомневался! Выкинула пакетик, отхлебнула, обожглась, закашлялась. Села на стул и заплакала. Как там Вадим утром сказал? Паника-истерика? Ну да, именно так. Это была самая настоящая паника с подступающей истерикой. Хоть саму себя по морде хлопай.

Я встала, походила по кухне взад-вперед, посмотрела в окно, подышала глубоко, наклонив голову.

Так, Лера, спокойно. Всему есть объяснение. Да, вот так сегодня звезды сошлись, одно на другое. Бывает. Чай купила давно, пила-пила, потом купила с мелиссой, а жасмин в угол задвинула и забыла. Варенье Вадим доел. И мелиссу выбросил. Может, задумался и машинально. А Ира — помощница главбуха. Просто Валентине что-то от меня понадобилось, она и попросила Иру узнать, вернусь ли я в офис. Та пошла к Лене, Лена куда-то вышла, Ира позвонила с ее городского телефона. Только и всего.

А почему в квартире пахнет по-другому?

По кочану. Тебе показалось. Все, пей чай и ложись спать. У тебя крыша едет от недосыпа и переутомления.

Так я и сделала. Пожалев, что в аптечке нет ничего успокоительного, даже валерьянки. Ну вот как-то без надобности было. Впрочем, обошлась и так. Легла на кровать, укрылась пледом и тут же уснула — как в яму провалилась. И проснулась от звука открываемой двери. Посмотрела на телефон — половина восьмого.

Нашарив тапки и вздрогнув от их отвратительной расцветки, я пошла в прихожую. Вадим пристраивал на полку свой солидный профессорский портфель.

— Привет! — сказала я, подходя к нему, чтобы поцеловать.

— Привет, — равнодушно отозвался он, повернулся в мою сторону, и я отшатнулась, икнув от неожиданности.

Он был без бороды!

Ровнял утром, ровнял — и сбрил совсем? Ничего себе сюрприз.

Бороду Вадим отрастил лет десять назад — для солидности. Без нее он выглядел заметно моложе. Привыкла я к ней не сразу, но теперь уже и не представляла его бритым. Как будто совсем другой человек.

— Мог бы и предупредить.

— О чем? — Вадим удивленно приподнял брови.

— Что бороду сбрил.

— Лер, с тобой все в порядке? Или это ты так прикалываешься?

— Похоже, это ты прикалываешься, — возмутилась я. — А если бы мне взбрендило наголо подстричься или в зеленый цвет покраситься?

— Хозяин — барин, — хмыкнул он и пошел в спальню переодеваться.

Натянув шорты и синюю футболку, Вадим отправился на кухню, открыл холодильник.

— Я уснула, — виновато сказала я, стоя в дверях. — Не успела ничего приготовить. Подожди, сейчас что-нибудь соображу быстренько.

— Да? Даже так? — Вадим обернулся и посмотрел на меня с какой-то странной иронией. — Ну как хочешь.

Обойдя меня, он ушел в гостиную и закрыл дверь. Меня снова начало потряхивать.

Так, спокойно, спокойно… Сейчас сядем за стол и разберемся. Может, что-то на работе опять. Или мамочка позвонила, мозг выела. Или дети на даче что-нибудь натворили, и он не знает, как мне лучше рассказать.

Я заглянула в холодильник и вспомнила, что когда искала варенье, показалось, будто чего-то не хватает. Точно! Красной кастрюльки с котлетами. Я их обычно обжаривала, а потом тушила в чугунной кастрюле. Как раз позавчера сделала, и должно было оставаться еще штук пять-шесть.