— Еще раз спасибо, — я хищно потерла ладони. — Жду с нетерпением.

Это было уже кое-что. Похоже на реальный козырь. Главное — чтобы не опоздать. Но пока время играло на меня. Котику надо было сначала меня помурыжить, потрепать нервы. Он был похож на паука, который не сразу съедает пойманную муху. Сначала впрыснет яд. Потом подождет, пока внутри, под твердой оболочкой, у нее все не растворится. И только потом выпьет питательный протеиновый коктейль. Ну а развод — я почти не сомневалась, что так все и будет. Это другой Лере он мог морочить голову, что развелся исключительно ради ее прекрасных глаз и прочих частей тела.

Звонок Упадышева поднял мне настроение и еще сильнее подстегнул охотничий азарт. Адреналин бурлил, а когда я дотронулась до металлической окантовки на ящике стола, от пальцев с тихим сухим щелчком пробежала искра.

После рабочего дня я вышла на крыльцо, прикидывая, ехать ли сразу домой или завернуть к Нине, которая работала не так уж далеко. Разумеется, я не собиралась ей ничего рассказывать, но напряжение требовало выхода — пусть даже в обычной женской болтовне о пустяках. Тем более Вадим позвонил и предупредил, что задержится.

Рядом с входом стояли несколько наших сотрудников и что-то оживленно обсуждали.

— До свидания, Валерия Сергеевна, — услышала я и тут же с другой стороны:

— Лера!

Ощущение было такое, как будто случайно хлебнула кипятка, а потом сразу запила ледяной водой. Медленно повернувшись, я краем глаза заметила, что то же самое проделали и мои подчиненные.

Первое, что бросилось в глаза — рукава джемпера, завязанные на груди. За двадцать лет он так и не избавился от этой привычки. Судя по фильмам, снятым еще до нашего рождения, когда-то это было модно, но уже тогда, в конце девяностых, выглядело нелепо. А уж сейчас… Двойняшки назвали бы это «зашквар», я определила проще: днище.

Котик всегда был высоким и худым, но сейчас начал заметно сутулиться. Синий джемпер, наброшенный на плечи поверх белой рубашки, только подчеркивал это. Потертые, неважнецки сидящие джинсы, неновые кроссовки. Неаккуратная стрижка с той же падающей на глаза челкой, совершенно не идущие ему усы. В общем, фотография не обманула. Сплошное «не».

Странное дело, если вспомнить, Женька всегда выглядел каким-то… невзрачным, что ли? Сейчас я бы сказала иначе: облезлым, потрепанным. В школьные годы, посмотрев на него, вряд ли можно было догадаться, что он из довольно обеспеченной семьи. Одежда, обувь, прочие вещи у него всегда были неказистыми, что-то плохо сидело, что-то откровенно не шло. Но тогда это меня мало волновало. Тем более как-то раз Женька обронил: полезно, когда тебя недооценивают. Это была такая фраза-маркер, которая очень многое о нем говорила.

Я стояла и думала: боже мой, когда-то он мне нравился. Я с ума по нему сходила. Была всерьез уверена, что это любовь всей моей жизни. Почему девчонки в пятнадцать лет такие дуры? Впрочем, и некоторые бабы в тридцать не умнее.

Котик быстро подошел ко мне, схватил за руку и громко заявил:

— Нам надо поговорить!

Я попыталась вырваться, но он держал крепко. На нас смотрели во все глаза, охранник на входе тоже явно заинтересовался.

— Отпусти меня! — прошипела я.

Подумав секунду, Котик все-таки выпустил мою руку, но так и стоял, преградив мне путь.

— Тебе придется, Лера, — сказал он с наглой усмешкой. — Ты же не хочешь устраивать здесь цирк для всех, кто на нас пялится? Наверняка тебя здесь хорошо знают.

Цирк действительно был не в моих интересах. А вот разговор — точнее, переговоры — очень даже.

— Хорошо, пошли, — кивнула я.

— Куда? — опешил Котик, явно не ожидая, что я так легко соглашусь.

— Откуда я знаю? В кафе, в ресторан, в рюмочную.

— Может, тогда ко мне поедем? Я на машине.

— Нет, — отрезала я. — Никаких машин. Просто сядем где-нибудь и поговорим. Недалеко, чтобы пешком дойти. А потом я вернусь сюда и поеду домой. На своей машине.

Женька смотрел на меня, наморщив лоб. Ничего подобного от меня он явно не ожидал. Судя по всему, другая Лера вела себя с ним так же, как и в девятом классе: со всем соглашалась, заглядывала в глаза, молча глотая слезы и кусая губы. Ну, может, иногда робко возражала, не рассчитывая на успех. А потом приходила домой и срывалась на Вадиме, как собака.

Пока мы шли по Садовой, я прикидывала, как удержаться на тонкой грани: показать, что царь горы теперь не он, но и не взбесить настолько, чтобы укусил первым. Все-таки пока убойного оружия в руках у меня не было. Да и прояснить кое-какие моменты не мешало бы.

Мы зашли в небольшое кафе, сели за столик, заказали кофе.

— Ну? — он смотрел на меня в упор, зло прищурясь. — Давай наконец расставим точки над и.

— Давай, — согласилась я. — Что будет, если я скажу, что эта наша последняя встреча?

— Я тебе уже говорил, что будет. Повторить?

— Будь добр.

— Лера, я не позволю морочить себе голову. Ты обещала, что уйдешь от мужа и будешь со мной. Я развелся сразу. Ты все тянула и тянула. То у тебя дети, то у тебя новая работа, то ты больна, то еще какая-то херня. Перед командировкой я тебе сказал: или ты со мной, или все. Решай, время есть.

— Я решила, Женя. Что дальше?

— Ты думаешь, что можешь сломать мне жизнь, а сама будешь жить дальше припеваючи? Не выйдет, милая. Для тебя ягодки тоже закончатся.

Так, игры кончились. Или наоборот — только начались. Вообще-то в карты я играла неплохо, хотя и не очень любила. Слишком уж азарт захватывал. Такие люди, как я, проигрывают миллионные состояния за один вечер. Поэтому если и садилась, то только киндером. На щелбаны или, как бабушка, говорила, по копеечке. Ну что ж, поблефуем.

— Вот так ты, Женечка, меня и держал пять лет, да? — сказала я задумчиво. — Один раз сдуру с тобой трахнулась — и привет. Вечное сексуальное рабство.

— Такую женщину, как ты, трудно удержать, — усмехнулся Женька. — Но можно. Когда ей есть чего терять.

Я смотрела на него во все глаза. Неужто бинго? Он не шутил. Ни капельки. Ну что ж, одним вопросом меньше. А я-то понять не могла, чем же он меня… ее так увлек. Удивлялась — неужели только воспоминаниями о прекрасной школьной любви? И даже робко предполагала: а вдруг он такой зашибенный любовник, что держите меня семеро. Ну да, как же. Встречалась бы тогда Лера с ним всего два раза в месяц. И подкатывалась бы к Вадиму под бочок, несмотря на холодную войну.

— То есть ты в курсе, что я тебя не люблю и сплю с тобой исключительно потому, что деваться некуда?

— Лер, ну зачем ты так? — помрачнел он, и наглую ухмылку словно мокрой тряпкой стерло. — Неужели у нас с тобой все так плохо было?

Да-да, дорогой, я прекрасно помню про «лучшего друга». Слова другие, стилистика та же. Сейчас ты ловко извернешься, я окажусь во всем виновата и буду просить прощения. Ну уж нет, фигли-мигли-балалайка.

— Жень, скажи мне честно, — я отодвинула чашку и накрыла его руки своими, вспомнив при этом о его вечно холодных влажных ладонях. — Просто ответь на один вопрос.

— Ну? — насторожился он, но руки не убрал.

— Помнишь, в девятом классе ты меня в парке поцеловал? Весной, когда мы там бегали?

— Помню. И что? — он не мог понять, к чему я клоню.

— Зачем?

— В каком смысле? Захотелось — и поцеловал.

— Нет, я серьезно, — чем больше он нервничал, не понимая, чего я от него хочу, тем спокойнее становилась я. — Ведь ты же был влюблен в Леонтьеву. И вы с ней встречались.

— Ну и что? Мне просто стало тебя жаль, Лера. Ведь я же знал, как ты ко мне относишься. Ты тогда сидела на скамейке — как лемур. Вцепилась в нее, вся такая несчастная, глаза вытаращенные. Только хвоста полосатого не хватало. Я тебя, кажется, спросил, что с тобой, а ты заревела.

— Значит, ты тогда меня пожалел и поцеловал. А на самом деле это тебе нафиг упало, да?

— Извини, но тогда — да.

— А мне вот кажется, что ты врешь. Тебе просто хотелось еще немного меня помучить. Напоследок. Так?