На полу остаётся небольшой свёрток бумаги, который Олег не замечает, и я тут же прячу его в кармане. Дыхание учащается, пульс подскакивает. Я начинаю плохо понимать, что говорит мне муж. Всё словно расплывается перед глазами.

Медленно встаю с пола. Придерживаясь за мебель, двигаюсь к двери.

— Ась, всё нормально? — слышу вопрос Олега и оборачиваюсь.

Он смотрит на меня с волнением и участием, а я чувствую себя мерзко.

— Мне надо проверить папу, — вру мужу и покидаю комнату.

Запираюсь в туалете, сажусь на крышку унитаза и достаю свёрток из кармана. Нет, я не ошиблась, это записка. По первым строчкам понимаю, что от Соболева. В низу живота начинает всё пульсировать. Кровь разгоняется по венам с неистовой скоростью. Вот, что я должна чувствовать, когда меня ласкает муж!.. Но я не чувствую. А сейчас, от какого-то письма от человека, в которого была влюблена когда-то, сгораю как мотылёк слишком близко подлетевший к пламени.

"Когда услышал твой голос, меня как магнитом потянуло. Увидел твоё лицо и уже не смог уйти. Словно я давно тебя знаю. Странное дежавю, или что-то в этом роде. У меня голова трещит от того, как сильно я стараюсь что-то вспомнить. Возможно, что-то важное! Быть может, ты являлась в моих снах, Ась?! Или я просто сошёл с ума? Надеюсь ты поможешь мне понять, что я не сумасшедший…"

Соболев

Стоит только закрыть глаза, как в сознание просачивается образ… Её образ.

Не знаю, какими мозгами думал, когда писал ту записку, а потом ещё и запихнул её в коробку с конструктором, но сейчас чувствую себя просто жалким.

Я мог написать ей смс. Найти в инстаграме или другой социальной сети. А воспользовался клочком бумаги и шариковой ручкой.

Идиот… Наверное, напугал её своим поступком ещё больше. Или разозлил, что ещё вероятнее. Наверняка завтра будет испепелять меня взглядом. Напомнит о том, что замужем. И что мне ничего не светит…

Но я мысленно потираю руки, испытывая предвкушение. Мне нравятся наши маленькие перепалки. Они выглядят настоящими, живыми. То, как она старательно демонстрирует холод и как пытается скрыть свои истинные эмоции рядом со мной… Меня это вдохновляет, заводит и… чертовски злит уже в следующую секунду. Потому что я не понимаю, что именно мешает ей быть более искренней!

Слишком верная? Или просто цену себе набивает?..

Порывисто сажусь, откинув одеяло. Свешиваю ноги с кровати и зарываюсь пальцами в волосы, уперев локти в колени. Раздражённо взлохмачиваю шевелюру.

Блядь! Сука! Как спать-то?

Поднявшись, влетаю в штаны. Покинув комнату, иду вниз по лестнице на первый этаж. В доме стоит гробовая тишина. И так как все окна закрыты, даже шума моря не слышно. Катнув раздвижную дверь, выхожу на террасу и вдыхаю полной грудью влажный морской воздух.

Дом стоит на береговой линии. Мне пришлось нехило раскошелиться, чтобы получить разрешение на его строительство. Блядь, смог же! Потому что меня редко останавливают трудности. Немногочисленные соседи тогда скептически фыркали, считая, что я затеял невозможное. Но мой дом стоит уже много лет. В то время как им пришлось подавиться собственной беспомощностью. Теперь их коттеджи в добрых двухстах метрах от моего. И у меня свой закрытый пляж… Музыка, вечеринки…

А я иногда чувствую себя отшельником даже при наличии шумного общества вокруг. Словно у меня есть всё, но так или иначе мне чего-то не хватает.

Особенно сильно это ощущение обострилось, когда я познакомился с Асей. Не знаю, что такого в этой девушке, но она пробуждает во мне странные порывы. Например, остепениться…

Закрыв глаза, подставляю лицо ветру, дующему с моря. В горле глухой вибрацией рождается смех.

Чёрт… Я брежу! Она несвободна. У неё есть муж. И мне нужно от неё только одно — утолить свой мужской интерес.

Заткнись, Соболев! И думай только об этом! Никаких привязанностей и драм, мать вашу!

Возвращаюсь в гостиную. Опускаюсь на диван. Подхватываю пачку сигарет с низкого столика и достаю одну зубами. Чиркнув зажигалкой, прикуриваю. Затянувшись, выдыхаю плотное кольцо дыма. Закидываю ноги на столик и пристраиваю голову на спинке дивана. Разглядываю потолок, стараясь думать о чём-нибудь другом. О чём угодно…

Не об Асе, её муже, ребёнке. И не о том, что уже завтра я её увижу. Не о том, что её глаза не просто зелёные, а с вкраплениями янтарных пятнышек вокруг радужки… Под ярким солнечным светом глаза становятся травянисто-зелёными. А при комнатном освещении приобретают глубокий тёмно-зелёный оттенок.

Её губы… Чёрт… На первый взгляд они кажутся совершенно обычными. Но когда девушка говорит, нижняя губа становится значительно пухлее верхней. Когда обижается — её губки трогательно складываются бантиком. Или когда Ася их облизывает…

С шумом сглатываю, ощущая, как дёргается кадык. Асе даже помадой пользоваться не надо, достаточно лишь смочить губы слюной — и они начинают напоминать клубничный леденец. А я ненавижу сладкое, чёрт возьми! Но вот уже долбаный месяц каждый раз при встрече с этой девушкой мечтаю отведать этот леденец. С тех самых пор, как впервые вошёл в бар!

Распахиваю глаза, почувствовав, как окурок обжигает пальцы, и быстро растираю остатки сигареты в пепельнице. Она истлела, пока я продолжал «не думать» об Асе!

Пару раз вмазываю затылком по спинке дивана. Вряд ли поможет избавиться от назойливых мыслей, но у меня закончились варианты воздействия на свой мозг.

Забыться с другими девчонками я пробовал. У меня для этих целей огромный справочник в телефоне, а также сеть стриптиз-клубов. Секс в итоге получался скучным. Да и в мыслях я трахал не ту, что была со мной. А это уже попахивало извращением.

На втором этаже хлопает дверь, и через мгновенье слышу неторопливые шаги босых ног по лестнице. Сижу молча, наблюдая за Викой. Она прекрасно ориентируется без света. Ещё бы — столько месяцев здесь провела. Иногда мне её по-настоящему жалко.

Девушка, не замечая меня, сразу исчезает в дверях кухни. Слышу, как хлопает дверца холодильника. Звяканье посуды, шуршание… Спустя минуту Вика выходит из кухни. В руке у неё стакан с молоком, в зубах зажато печенье. Она натыкается на меня взглядом и почти подпрыгивает.

— Блин, Соболев… — бессвязно бормочет, всё ещё зажимая в зубах печенье.

Приближается, ставит стакан на столик. Откусив печенье, протягивает мне, но я качаю головой. Кусок в горло не лезет.

Сегодня, обнаружив холодильник пустым, я не испытал негодования, как случалось в течение последних месяцев. Сегодня мне было плевать на Вику и её никчёмность.

— Давно тут сидишь?

Она решает составить мне компанию. Отхлебнув молока, ложится на диван, устраивает голову на моих коленях, и мы вместе разглядываем потолок. Так себе занятие.

Спустя минуту Вика нарушает молчание.

— Может, поделишься, что такого невероятного в этой певичке? — спрашивает она в лоб.

— Почему ты думаешь, что мои мысли заняты ею? — уточняю ровным голосом, хотя внутренне напрягаюсь от Викиной прозорливости. Или у меня всё на роже написано?

— Не надо быть гением, Кир, чтобы понять — ты на ней свихнулся! — заявляет Вика. — Во-первых, тебя выдаёт постоянная задумчивость. Соболев, которого все знают, так не выглядит. Обычно ты всегда улыбаешься, и в твоём взгляде неизбывное веселье — вот, каким тебя видят люди. Но не сейчас. Сейчас ты постоянно напряжён, словно на тебя свалилась куча проблем. В твоих глазах нет ни намёка на беззаботную жизнь…

— Да, потому что у меня и правда есть куча проблем, — отзываюсь, всё ещё разглядывая потолок.

— Каких?

— Ты! — ухмыляюсь я, но Вика не может видеть этой ухмылки. — Куча — это ты.

— Очень смешно, — фыркает она скептически. — Так мне продолжать?

Задумываюсь. Хочу ли я знать то, что кажется ей очевидным? Наверное, нет… Наверное…

Киваю, не произнося ни звука. Возможно, этот жест она тоже не увидит.