Её слова бьют сильнее руки. Из глаз льются слёзы, потому что я верю в правдивость этих обвинений. Я — позор для своей матери!

— Не совершай ещё большей глупости, Ась, — вновь наседает мама. — Скажи, кто причастен к твоей… беременности, — последнее слово она брезгливо выплёвывает.

Сейчас я чувствую нечто подобное к Соболеву. Брезгливость. Мать словно внушила мне, что я грешница, и ношу под сердцем дитя от такого же грешника.

К себе я тоже испытываю брезгливость.

— Никто не причастен, мам, — мой голос срывается на шёпот. — Я сама виновата…

Нестерпимо хочется, чтобы она обняла меня. Сейчас я как никогда нуждаюсь в её поддержке. Но она словно этого не видит. Тяну к ней руки, а мама отшатывается.

— Не надо, Ась, — нервно дёрнув плечом, стремительно идёт к двери. — Ничего пока не говори сестре и отцу.

Выходит, оставляя меня одну в комнате. Наверняка пойдёт сейчас в свою церковь, чтобы искать совет там. Последнее время мама всё чаще предпочитает проводить время в церкви, чем в семье.

Вновь оседаю на пол и зажмуриваюсь. Слышу, как закрывается входная дверь, и грустно усмехаюсь. Опять. Тру саднящую щёку.

Я была права, мама оставила меня совсем одну…

Чуть позже приходит Оля, потому что не может мне позвонить, так как мой телефон остался у неё дома. Под предлогом его вернуть она решила прийти ко мне и обрадовалась, что не застала маму дома.

— Ты куда вчера пропала, Ась?

Подруга лениво разваливается на диване. Вид у неё просто цветущий. И она словно не замечает ни моей болезненной бледности, ни красных опухших глаз.

— Я беременна… — тихо признаюсь подруге, вновь начиная плакать.

Она резко вскакивает с дивана, но не подходит и не обнимает меня.

Почему никто не обнимает меня?

— От… от Кирилла? — спрашивает сдавленным голосом.

Я часто киваю, шмыгая носом.

— Твою ж мать! — опешив, протягивает Ольга. — Это ужасно, Ась! Мне очень-очень жаль, — вновь садится на диван и почему-то отводит от меня взгляд. — Что будешь делать? Надеюсь, ты избавишься от этой проблемы?

Тошнота подкатывает к горлу, но теперь дело не в беременности. Мне плохо от таких ужасных слов подруги.

— Нет… нет, не избавлюсь. Я не смогу…

— Да там нет ничего сложного, — беспечно отмахивается Ольга. — Могу найти деньги, чтобы ты сходила в нормальную клинику…

— Нет! — я резко перебиваю её. — Нет. Я не стану делать аборт.

— Хорошо, тогда что? — спрашивает она с раздражением. — Неужели ты считаешь, что Кириллу есть дело до потомства, которое он раскидал по всему южному побережью. Не ты одна такая залётная, Ась.

Я в шоке трясу головой. Почему она так плохо отзывается о Кирилле? Ещё вчера уговаривала меня навязать себя ему, а теперь что изменилось?

— И не смотри на меня так, — снова расслабленно откидывается на спинку дивана. — Одно дело — попытать счастья с парнем, который мог бы связаться с тобой без заморочек и ответственности. И совсем другое — навязывать эту ответственность самому Соболеву.

— Я, вообще-то, не собиралась это делать…

— Вот и хорошо! — перебивает Оля, поднимаясь с дивана. — Я небольшой любитель собирать сплетни, но всё-таки наслышана о том, как сильно Кирилл не хочет обзаводиться семьёй. Он живёт, кайфуя от каждого дня, Ась. Сегодня ты, завтра другая… Девиц, которые время от времени прибегают к нему и рассказывают о беременности, он, конечно, щедро снабжает деньгами. Тем самым отправляя их на аборт и закрывая им рот во избежание сплетен. Но некоторые всё же продолжают болтать о великих свершениях Кирилла Соболева.

Мне хочется закрыть уши, когда Ольга начинает перечислять имена девиц, которые когда-то беременели от Кирилла. Я ей верю, потому что моя подруга много с кем общается. И часто собирает сплетни, пусть и отрицает это.

— Пожалуй, я пойду, пока твоя мама не явилась.

Она выходит из комнаты, а я, еле передвигая ногами, провожаю её до двери.

— Надумаешь сделать аборт — звони, — подруга чмокает меня в щёку.

Я смотрю на неё так, словно это наша последняя встреча. Она сказала: надумаешь — звони! А если не надумаю, то что? Больше не звонить ей?

— И не лезь ты к Соболеву со своими проблемами, — цинично бросает она напоследок. — У него таких, как ты, миллион. Я вчера, кстати, в этом убедилась. Видела его в компании весьма знойной красотки.

Да… Я тоже…

— Пока, Ась, — говорит Оля, выпархивая за дверь. — Береги себя…

Наши дни

Ася

Прежде чем заснуть, долго лежу с закрытыми глазами, прокручивая в голове события четырёхлетней давности.

То, как в моей жизни появился Олег, маме показалось невероятной удачей. Мы с ним познакомились в парке возле дома. Я сидела на лавочке и тихо плакала, уткнувшись лицом в ладони. В тот день как раз подтвердилась моя беременность, и я не знала, как идти с этой новостью домой. Ведь у меня и у мамы ещё теплилась надежда, что первичный анализ был ошибочным. Но в тот день я сходила на УЗИ, и сама услышала ритмичное биение сердечка будущего ребёнка. Ни за что не смогла бы от него избавиться…

Олег подсел ко мне неожиданно. Я вытерла слёзы и посмотрела не него с негодованием. Хотела уйти, но он вдруг протянул мне цветок. Обычную ромашку, которую сорвал на ближайшей клумбе. И неожиданно для себя самой я смогла искренне улыбнуться ему в ответ.

— Я не мог пройти мимо, когда увидел слёзы у такой красивой девушки, — сказал он с участием и нежностью в голосе. И всё ещё протягивал мне цветок, который я не спешила брать. — Олег, — протянул вторую руку для пожатия.

Я приняла цветок, поблагодарила, но так и не представилась. Поспешно встала с лавочки и убежала домой. Мне нужно было подготовиться к новой жизни, в которой не было места парням, и любить я собиралась только одного человека — своего ребёнка.

Как выяснилось позже, в тот день Олег украдкой проводил меня до дома. Потом начал встречать возле подъезда. Делал это легко и ненавязчиво. Общался со мной всегда на позитивной ноте, пытался рассмешить. Говорил, что поставил себе цель сделать мои глаза светящимися от счастья, что тогда казалось мне невозможным.

Я могла предложить ему только дружбу. Мне было просто спокойно рядом с ним. Понимала, что когда станет заметен живот, он сам уйдёт из моей жизни, и была готова к этому.

Но всё изменилось после того, как однажды нас увидела мама. Олег провожал меня до дома, встретив недалеко от женской консультации. И шёл, приобняв меня за плечи, потому что у меня кружилась голова.

Мама, конечно, решила, что он и есть отец ребёнка, а когда узнала, что это не так, начала выспрашивать про парня. Олег был тогда студентом. Приехал из другого города и не собирался возвращаться обратно. Заканчивал последний курс, и у него были некоторые перспективы по работе. А ещё он мечтал о семье.

И, поддавшись напору матери, я дала ему эту семью. Фальшивую, построенную на обмане. Но я и сама поверила в неё…

Проснувшись, прижимаю Макса к себе и чмокаю в лоб. Его ясный взгляд говорит мне о том, что он уже давно не спит.

— Мы пойдём гулять? — сын смотрит в окно, за которым нещадно палит солнце.

— Мы могли бы поехать на побережье, хочешь? — говорю с улыбкой, прижимая сына ещё теснее. Улыбаюсь. — У меня есть друг. Его дом стоит на самом берегу моря. Купаться пока рано, но мы могли бы погулять.

— Прямо на берегу?

Сын выпутывается из моих объятий и резко садится.

— А можно взять с собой кораблик? — спрашивает с мольбой и восторгом.

Спрыгнув с кровати, бежит к ящику с игрушками и начинает искать корабль. Я тоже присаживаюсь. Вчера легла спать в платье, а сейчас могу, наконец, пойти в спальню и переодеться, потому что Олег уже ушёл на работу.

— Вот этот кораблик! — находит Макс нужную игрушку. — Можно?

— Думаю, да, — притягиваю сына к себе, заставляя посидеть смирно и послушать меня секунду. — Мы поедем в гости сегодня, и если тебе там понравится, сможем приехать снова.