Теперь мне не нужно её признание. Оно и так перед самым носом. Всегда было!

Хватаюсь за подол её платья. Ася тут же накрывает мои руки своими.

— Кирилл!

— О-о, нет, Ассоль! Я узнаю прямо сейчас!

С силой толкаюсь в неё, заставляя вскрикнуть и вновь запрокинуть голову! Рывком поднимаю платье вверх и впиваюсь взглядом в татуировку.

Маленькая клетка с птичкой внутри. Двери у этой клетки нет.

Я видел эту татуировку всего один раз. Девушка, на которой она была, сказала мне, что мечтает выбраться так же, как та птичка. Я был тогда удивлён, ведь выбраться из клетки без двери всё-таки невозможно. Словно та молоденькая девчонка намеренно создавала этой птичке сложности. Она показалась мне очень глубокой и не похожей ни на кого вокруг. Правда, назвала не своё имя.

Ася с силой сжимает веки, скрывая свои глаза. Я провожу пальцами по татуировке. Глажу низ живота, задеваю клитор, заставляя её трепетать в своих руках и судорожно глотать воздух. Вновь наращиваю темп, пальцами дразню клитор, подводя Асю к краю. Сам я уже давно повис на этом краю, взбудораженный открывшейся действительностью. Сердце грохочет где-то в горле от осознания того, что я был у Аси первым. Первым, чёрт возьми! И мог остаться единственным!..

Она кончает, со стоном прошептав моё имя. Я взрываюсь следом, изливаясь внутри неё. Притягиваю девушку за затылок и накрываю её губы своими. С жадностью поедаю их, смакуя поцелуй. А когда отстраняюсь, Ася, наконец, смотрит мне в глаза. В её взгляде много вопросов, но я говорю лишь одно:

— Ты — единственная девственница, с которой я спал. И я запомнил твою татуировку. И тебя тоже запомнил, несмотря на то, что даже не видел твоего лица. И я искал тебя!

Четыре года назад

Соболев

Как найти девушку, когда знаешь лишь её имя?

Ни цвета волос, хотя она призналась, что они светлые. Ни цвета глаз… потому что зелёный может быть абсолютно разным. От светлого до тёмного. От глубокого, как изумруд, до яркого нефритового оттенка. И всё же была одна маленькая деталь, которую я смог рассмотреть хорошо. Татуировка. Птичка в клетке, у которой нет двери. Но что это мне давало? Ничтожно мало! Только если хозяйка татуировки сама решится ещё раз для меня раздеться, и сделает это при свете дня.

Так как же найти девушку, зная только её имя?

Никак…

Только вот для Кирилла Соболева это было слабым аргументом. Ответ «никак» попросту не принимался.

— Сможешь описать мне её? — расслабленно развалившись на низком диване, смакую виски. Незаинтересованно поглядываю на сцену, на то, как новая стриптизёрша выписывает бёдрами восьмёрки, и ничего при этом не чувствую.

Обнажённое женское тело, пусть даже такое красивое, уже давно стало чем-то обыденным… привычным. Для стояка требуется намного больше, чем танец у пилона. Немного позже я, возможно, уединюсь с этой новенькой и попробую её в деле. Или нет. Не знаю, как пойдёт…

— Описать? — Ян, сидящий рядом, изображает на лице святую невинность.

Издевается… сука! Я уже полчаса говорю с ним о той незнакомке, а он глаза на каждый вопрос выкатывает. Не желает давать то, что мне нужно, просто так. А нужно мне сущую мелочь. Хоть какую-то зацепку, чтобы отыскать её. Для чего? Хрен его знает… Да хоть элементарно, чтобы узнать, как она себя чувствует… После того, что мы сделали. Я сделал!

В моём арсенале никогда не было девственниц, всегда попадались девушки с опытом, и им не требовалось моё волнение после секса. Но именно о ней мне хотелось поволноваться. Почему? Да хуй его знает. Было в ней что-то особенное… Ну или я умом тронулся из-за её непорочности. Незнакомка ассоциировалась у меня с чем-то светлым, нежным и таким… словно только для меня… Вот уже неделю я не мог выкинуть её из головы.

— Девчонка, которую ты преследовал, помнишь? — отставив стакан с выпивкой на стол, нетерпеливо смотрю на друга. — Ты же говорил с ней. Наверняка сможешь описать!

— Ой, да чего я там говорил-то с ней, — пожимает плечами Ян. — Минут пять от силы, не больше. Да и память у меня хреновая на женские лица, ты же знаешь.

— Она из-за тебя ушла, — напоминаю ему с раздражением. — Если бы не твоя страсть помахать кулаками, я бы дождался её в постели. Но ты всё, блядь, испортил!

Той ночью Ян закусился с каким-то приезжим. Они не поделили девчонку, и началась драка.

Моя незнакомка была в ванной, когда я услышал шум с первого этажа. Эксклюзивная мебель, дорогая посуда… Пиздец… Я ненавидел, когда портили вещи! К деньгам и тому, что на них куплено, всегда относился педантично.

Одевшись, спустился вниз. Вместе с Алиевым мы разняли Яна и того парня и вышли на улицу. Драка продолжилась и там, потому что Колесников не привык прикрываться друзьями. Несмотря на то, что мой дом стоял достаточно далеко от соседей, шум всё равно услышали. Полиция приехала в считанные минуты, и хотя они быстро потеряли весь запал, когда поняли, в чей дом попали, всё равно потребовалось слишком много времени для решения конфликта.

Тот приезжий парень был сильно избит Яном. Девчонка, которую они делили, оказалась его девчонкой. И она, конечно, пыталась обвинить во всём Колесникова. Просила полицейских взять его под арест. Мне пришлось раскошелиться, причём дать не только полицейским. Парню с разбитой рожей я тоже отстегнул прилично, чтобы он убрался восвояси, прихватив подружку, и не смел возвращаться.

Раздражённый, направился, наконец, в дом. Ян плёлся следом. Бросил что-то о той целке, за которой гонялся, но до меня дошло слишком поздно, что именно он имел в виду.

А когда я поднялся в комнату и обнаружил пустую постель, понял, что моя девственница от меня сбежала. Ну или просто ушла, потому что устала ждать.

Я знал лишь её имя — Оля. А ещё — примерный силуэт тела, потому что обернулся в тот момент, когда она выходила из моего дома. Я сделал это неосознанно, и если бы не был так раздражён, то вслушался бы в слова друга и понял, о ком шла речь. Просто догнал бы её…

Сделал бы… слушал бы… догнал бы…

Я ненавидел все эти «если бы». Никогда ни о чём не жалел и особо не заморачивался, когда речь заходила о «юбке».

А теперь из-за одной всего лишь девчонки испытываю слишком много всего! Это напрягает!

— Да зачем она тебе? — продолжает веселиться Ян. — Так понравилась целка?

Стискиваю кулаки. Зубы начинают скрежетать от давления челюстей.

— Ладно, не заводись, истеричка, — хмыкает друг, почувствовав вибрации моего гнева. — Я найду её для тебя! — выдаёт самоуверенно.

Молча смотрю на него в ожидании продолжения. Дураку понятно, что Ян не будет просто так напрягаться. Не в его это стиле.

— Но взамен ты окажешь мне услугу, — говорит Колесников, растянув на губах дьявольскую улыбку.

— Сколько? — отзываюсь машинально.

Ян — единственный мой друг, который вечно нуждается в деньгах. Считает себя менее удачливым, чем я. Или те же Алиев и Соколов. Только вот всё, что мы имеем, с большим натягом можно назвать удачей.

Ренат бьёт рожи на ринге, рвёт в клочья соперников, отключая ту часть мозга, которая отвечает за сострадание. Друг боксёр превращается там в настоящего дикого зверя, а потом очень долго не может выйти из этого состояния. У него часто бывают проблемы с самоконтролем. Возможно, когда-нибудь он пострадает от этого. Или кто-то ещё…

Игнат родился в богатой семье и имеет доступ к средствам отца. Только вот никто не отменял того факта, что это не его деньги. За них приходится отчитываться. И в любой момент он может впасть в немилость и всё потерять. Его богатство зыбкое и нестабильное.

Что касается меня… Да, наверное, можно назвать везением некоторые жизненные ситуации, выгодные покупки недвижимости и всё то, что смогло обогатить меня. И то, что приносит доход сейчас. Ну или богатство любит рисковых! А я именно такой. Только ещё умножить на два!

Яну никто не мешает рисковать. И он всегда может заручиться моей поддержкой. Но он злится на свою несостоятельность и за этой злостью упускает много возможностей. Я не могу сделать что-то за него, могу лишь помочь.