Где жил Агджа? Демирбаг не хочет говорить.

— У друзей, — коротко отвечает он.

Кто прислал к выходу из тюрьмы роскошный лимузин? Адвокат говорит, что не знает.

— Стояла машина, мы сели и поехали.

Турецкие журналисты пишут, что это “Серые волки” организовали машину и квартиру. Еще пишут, что друзья-террористы оплачивают адвоката и способствуют скорейшему освобождению Агджи. Многие из них стали бизнесменами, политиками, высокопоставленными лицами. На итальянское правосудие влияния они не имели. На турецкое, видимо, имеют.

После выхода Агджи из тюрьмы турецкая пресса в возмущении. Под ее давлением министр юстиции велит суду пересмотреть дело. Приговор выносят в рекордные сроки. Через восемь дней после освобождения за Агждой приходит полиция.

— Я ждал вас, — говорит Агджа. Офицер полиции, который руководил арестом, скажет потом, что Али не оказывал сопротивления. Он не был удивлен, может, только опечален.

Агджа еще на четыре года возвращается в тюрьму Картал.

Нюкхет Ипекчи, дочка Абди, первой жертвы Агджи, никогда не забудет дня, когда погиб ее отец.

— Это не только моя личная драма, эта драма всей Турции. Он был одним из немногих, кто мог остановить террор, — говорит она.

На момент гибели Ипекчи было сорок девять лет. В терроризме и анархии он обвинял и левых, и правых. Его не любили ни политики, ни террористы. Но им приходилось с ним считаться. Поэтому он и погиб.

— Понтифик совершил огромную ошибку, простив Агджу, — считает дочь Ипекчи. — Простить можно того, кто об этом просит. Агджа не просил. Более того, он так и не извинился перед моей семьей за то, что случилось. У папы просил прощения? Вот видите, тоже нет. Он грубиян и хам. Когда его спрашивают о покушении на моего отца, он может рассмеяться в лицо. А потом повторяет:

“Папа простил меня, и вы должны простить”.

Госпожа Ипекчи хочет, чтобы за решетку попали и другие бывшие террористы. Орал Челик, который руководил покушением на ее отца, как и на папу, никогда не сидел в тюрьме. Он даже написал книгу о покушении на папу. Рекламировал ее как “первую правдивую на сто процентов”.

— Это сплошной бред, — говорит о книжке Челика один из турецких журналистов. — Ее главная мысль заключается в следующем: Ватикан и итальянская разведка дали денег на убийство папы. Эту теорию сейчас активно пропагандируют “Серые волки”, но ни один человек в здравом уме ее не поддерживает.

Еще недавно Челик был президентом спортивного клуба “Малатьяспор”. Того самого, с искусственной травой и с фанатами, поющими об Агдже.

Мехмет Али Агджа вышел на свободу в январе 2010 года. Он обещал фильмы, интервью, “всю правду о покушении на папу” и даже участие в турецких “Танцах со звездами”. Его адвокат по телефону уверял меня, что Агджа поедет в Ватикан на могилу Иоанна Павла II. И сразу же после этого прилетит в Краков и Вадовице.

В то же время он предупреждал, что Агджа никогда не станет просить прощения у семьи Ипекчи. Потому что не за что.

Однако, когда Агджа вышел из тюрьмы, его адвокат перестал отвечать на телефонные звонки. Несколькими днями позже его телефон отключился. С тех пор мне так и не удалось связаться с адвокатом.

С Аднаном Агджой я долгое время поддерживал контакт. Мы высылали друг другу эсэмэс с поздравлениями: я ему на Курбан-байрам, он мне на Рождество. Он просил меня помочь получить для всей его семьи польское гражданство. Говорил, что в Турции он не чувствует себя хорошо. “Ведь папа говорил, что мы его семья. Разве у семьи может быть другое гражданство?” — спрашивал он.

Когда же его брат вышел из тюрьмы, телефон Аднана Агджи тоже замолчал.

После выхода из тюрьмы Мехмет Али Агджа исчез, как в воду канул.

Он обедает с нами в ресторане. Решает вопросы в госучреждениях. Выглядывает из кошелька, взирает с портрета на стене и с первых полос газет. Он стоит с нами в очереди и потеет в бане. Даже в каморке смотрительницы общественного туалета висит его портрет.

— Если ты вдруг понимаешь, что уже пятнадцать минут не видел ни одного Ататюрка, беги! — говорит Бастиан, преподаватель немецкого в Стамбуле. — Это значит, что ты уже не в Турции. Должно быть, ты не заметил, как перешел границу.

И он прав.

С первого класса турки сочиняют в честь Ататюрка стихи и устраивают представления. А став взрослыми, заставляют каждого иностранца пройти нехитрый тест из одного вопроса: “Что ты думаешь об Ататюрке?”

Не сдавший тест рискует растерять всех знакомых. А успешно сдать его можно, дав единственно правильный ответ: “Я считаю, что он был выдающимся государственным деятелем. Турции невероятно повезло, что у нее был такой лидер”.

Любой другой ответ приведет к проигрышу. Ататюрк превратился в божество. Причем монотеистическое. Многие турки действительно верят, что он смотрит на них с неба и помогает стране. Более того, они ездят в городок Ардахан в северо-восточной Турции и устраивают своеобразный ритуал поклонения: смотрят на гору, которая отбрасывает тень, напоминающую тень Отца Турок. Увидев ее, они танцуют, смеются и плачут. А потом пируют.

Интересно, что те же самые турки считают ислам мракобесием и суеверием.

Когда Латифе Ушаклыгиль умирает в своем доме неподалеку от стамбульского дворца Таксим, газеты почти не упоминают об этом. На дворе 1975 год, и никто, кроме близких друзей, о ней не помнит.

Ее хоронят рядом с маленькой мечетью Тешвикие. Церемония прощания проходит без государственных почестей, но присутствующие кладут на гроб красно-белый флаг Турции. Смерть ставит окончательную точку в молчании самой удивительной женщины в современной истории страны.

Все началось в первые годы ХХ столетия. С юных лет Латифе не соответствует общепринятым нормам. Ее отец Муаммар Бей — хлопковый магнат и один из богатейших жителей Измира. У него первый в городе автомобиль, а дети учатся на Западе. В двадцать с небольшим лет Латифе обладает дипломами из Парижа и Лондона и свободно говорит на пяти языках.

После Первой мировой войны, когда державы-победительницы делят Турцию, как кебаб, греки занимают Измир. Муаммар Бей бежит с семьей в Швейцарию. Но Латифе возвращается, чтобы ухаживать за тяжело больной бабушкой. От каждого жителя Измира она слышит одно и то же имя: Мустафа Кемаль.

Вскоре войска будущего Ататюрка отвоевывают город у греков. Латифе совершает поступок, на который не отважилась бы ни одна другая женщина. Она отправляется к нему и предлагает ему поселиться в доме ее семьи.

Ататюрк не колеблется ни минуты. Латифе производит на него огромное впечатление. Именно такая женщина — уверенная в себе, независимая и образованная — нужна ему сейчас, когда он собирается реформировать Турцию.

Спустя четыре месяца Латифе становится госпожой Ататюрк.

До недавнего времени про Латифе на берегах Босфора ходило множество слухов. Историки писали, что она была капризна, невыносима, швырялась обувью, обижала друзей и закатывала истерики. Помимо этого, она якобы была страшна, как темная ночь над Босфором. И невероятно волосата.

Как вообще Ататюрк мог жениться на такой женщине? Этого агиографы Отца Турок объяснить не в состоянии. Но фактом остается то, что церемония была очень современной. Раньше в суде за женщину отвечал отец, а если его не было, то родной или двоюродный брат. Латифе стала первой в истории турчанкой, самостоятельно подписавшей все документы. Это была первая ласточка грядущих перемен.

Брак продлился два с половиной года. После развода Отец Турок больше не женился, и у него не было детей.