— Как они объясняют свой поступок?

— Я разговаривал с братом, убившим сестру, у которой был молодой человек в лицее. Обычный парень, на свободе мечтал стать шофером. Спрашиваю, действительно ли наказанием за школьный роман должна быть смерть. Он на это: “Она запятнала мою честь. Для меня честь превыше всего. Честь — это все, что у меня есть”. Думаю, что сегодня это главная причина убийств. В деревнях, где нет работы, денег и будущего, людям остается только честь. Те, кому повезло — у кого есть бизнес, деньги, перспективы, — редко убивают.

Халил уже понимал, что изнасилование не сойдет ему с рук. Что на карту поставлена жизнь. Он обратился за помощью к имаму. Одни говорят, что имам отказал. Другие — что имам сначала отказал, а затем послал за Халилом и братьями Шемсе и старался их помирить.

Тем временем сплетня набиралась сил в домах крестьян из Ялыма. Люди говорили, что Шемсе сама спровоцировала Халила. Что незамужняя женщина ее возраста наверняка шлюха. А раз она шлюха, ее нужно наказать.

Сплетня уже стала сильной, как лев. Семья Шемсе на тайном собрании решила, что девушка должна умереть. По крайней мере, так сегодня говорят люди в Ялыме.

Но Халил поступил так, как не ожидал никто.

Убийства чести совершают почти исключительно мусульмане. Как это соотносится с исламом? Велит ли Коран убивать неверных жен?

Я ищу ответа в профсоюзе имамов округа Диярбакыр. Высокий как тополь глава профсоюза Захит Гифкуран объясняет, что тот, кто подозревает жену в измене, должен отправиться домой с четырьмя свидетелями-мужчинами. Если они застигнут любовников на месте преступления, суд назначит тем пожизненный домашний арест.

— В Коране нет ни слова о наказании смертью, — говорит имам Гифкуран. Больше ему добавить нечего, поэтому наш разговор подходит к концу. Только старенький имам, сидящий в углу зала, хочет еще что-то сказать. Его зовут Сулейман Базнабаз, и почти всю свою жизнь он прослужил в маленькой деревушке неподалеку от Диярбакыра.

— Каждая женщина знает, что может прийти ко мне, если почувствует угрозу, — говорит он. — Если ей грозит опасность, я стараюсь поговорить с ее семьей. Иногда достаточно вмешательства кого-нибудь трезвомыслящего, чтобы предотвратить преступление. Если семья религиозна, то меня обязательно послушаются.

— Что ходжа имеет в виду?

— Приведу пример. Девушка сбежала с молодым человеком. “Убьем ее!” — кричит отец. А я спрашиваю:

“А почему бы не выдать ее за него замуж?! Его семья даст вам много денег и немного земли. Честь спасена, а через несколько лет все об этом забудут. Ваш сын не сядет в тюрьму за убийство”. И они соглашаются. Другой пример: юноша использовал девушку без ее согласия.

— Изнасиловал?

— Так говорится. Ей было тринадцать лет, семья хотела ее уберечь, но об этом судачила вся деревня. Говорю: “Пожените их! Мальчик не сядет в тюрьму. Девушка выйдет из этой ситуации с честью”.

— Замуж? За насильника?!

— Сынок, я ей жизнь спас. И знаешь, что было дальше?

— Что, ходжа?

— Они друг друга полюбили. Она приходила ко мне и говорила: “Ходжа, я так счастлива”. Она уже забыла о том, что произошло.

— А бывает, что посредничество не удается?

— Был такой случай. Девушку использовал сын дяди, она забеременела. Я позвал ее жить к себе, пока родственники не договорятся. Она полгода жила со мной и моей женой. Я сказал семье, что разрешаю ему взять вторую жену. Нужно только условиться о выкупе. Юноша готов был на ней жениться. Он был из очень богатой семьи. Его отец мог за все заплатить.

— И что произошло?

— Первая жена устроила страшный скандал. Изуродовала себе лицо и сказала, что скорее умрет. Семья девушки не хотела ждать, пока родится ребенок. Они ворвались в мой дом, похитили ее и утопили.

Старейшины семьи Хатидже собрались поговорить о слухах, распускаемых Абдуллой. Решили, что девушка должна умереть. Впустила она его к себе или нет, об этом уже слишком много толкуют.

Ахмет был в армии. Никто ни о чем ему не сообщал. Убийцей назначили брата Хатидже, Метина.

Метин пришел рано утром, когда Хатидже доила коров. Он подошел сзади и хотел вонзить нож ей в спину. Но не смог. Ему было всего семнадцать, скотину резать ему уже доводилось, но убить человека оказалось не так-то просто.

Хатидже обернулась и увидела брата с ножом. Она не знала, почему он хочет ее убить. Но женщинам в этом регионе не обязательно знать причину. Подобные картины они видят с детства. Хатидже знала, что если ей вынесли приговор, то рано или поздно приведут его в исполнение. Она бросилась бежать.

Бежала что было сил до Диярбакыра. Восемь километров. Сама не знает, как туда добралась. В городе она пошла в полицию.

Полицейский спросил, что именно произошло.

— Мой брат хотел меня убить.

— Откуда вы знаете?

— Он стоял надо мной с ножом.

— Может, он в этот момент проходил мимо, и ему зачем-то нужен был нож?

— Нет, он пришел за мной.

— В чем вы провинились?

— Я не знаю.

— Если вы ничего дурного не сделали, то наверняка вас убивать никто не станет, — усмехнулся полицейский и велел ей возвращаться домой.

К счастью, Хатидже слышала раньше об организации Kamer. Она решила ее найти.

Это было непросто. Она никогда не ходила по городу одна. Ей никогда не доводилось искать улицу, а уж тем более организацию. Расспросы прохожих могли для нее плохо кончиться. Деревенская девушка одна на улицах города? Это странно.

Но ей повезло. В приемной добровольцы выслушали ее рассказ. Подыскали ей убежище для женщин и обещали помочь.

Еще недавно убийства чести считались делом семейным, в которое не следует вмешиваться. Но по всей Турции прошло несколько громких кампаний. Плакаты появились даже в самых маленьких деревушках. Помимо Kamer в одном только Диярбакыре возникло около тридцати организаций, помогающих женщинам. Сегодня почти каждая знает, куда обратиться в случае необходимости.

Правительство пытается заставить семьи посылать дочерей в школы. Жертвами убийств чести становятся прежде всего необразованные девушки. Те, кому удалось получить школьное образование, сумеют в нужный момент найти помощь. В акции “Все девочки — в школы” принимали участие даже имамы.

Но семьи, которые сочли себя опозоренными, придумали другие способы очищения.

Профессор Айтекин Сыыр говорит:

— Мы заметили, что в нашем регионе угрожающе возрастает число самоубийств среди девушек. Во всем мире с собой чаще кончают юноши. А у нас наоборот. Мы стали внимательно присматриваться к таким случаям. В Мардине застрелилась молодая женщина. Вскоре после начала расследования выяснилось, что она была левшой, а выстрел был произведен с правой стороны. Позже оказалось, что ее убил муж. В другом случае женщина покончила с собой выстрелом в затылок.

— Как это?

— Женщин убивали, а затем объявляли, что это самоубийство. Или несчастный случай. Под городом Ван трактор задавил девушку. “Несчастный случай”, — твердила семья. А когда произвели вскрытие, оказалось, что трактор проехал по ней раз сорок.

Айше Гёккан изучила все случаи самоубийств девушек из Диярбакыра в 2006 году:

— Был такой случай. Молодая жена, прежде чем ее убили, несколько раз обращалась в полицию. Говорила:

“Муж хочет меня убить”. А ее отправляли домой. Через неделю она была уже мертва. Смотрю в бумаги: самоубийство. Полиции так удобнее, потому что они сами виноваты. Проблема в том, что полицейские — из той же среды. Они носят мундиры, но в головах у них то же, что у мужа и брата такой девушки.

Айше Фиген Зейбек из организации Kamer:

— Противники вхождения Турции в Европейский союз говорят: “Они убивают девушек. Не позволим им присоединиться к ЕС”. А я говорю: “Ничто не помогло нам так, как перспектива членства в ЕС. Это спасло жизнь десяткам женщин! Мы должны войти в Евросоюз, чтобы справиться с этой проблемой!”