Александр Семенович критически отнесся к дому Князевой изначально. Во-первых, легко было перекрыть выезд машины, во-вторых, из окон соседних домов было видно все, что происходило в квартире. «Такая же, как у Бориса Ельцина на Тверской», – сравнил Свердлин. Там, правда, с точки зрения безопасности было еще хуже: хорошо простреливаемый подъезд.

На осмотр огневой позиции у генерала ушло четверть часа. Он отпустил снайпера после его коротких объяснений и остался в комнате один. Он думал не об ошибках государственной службы охраны в целом, а о том, что и ему придется отвечать на схожий вопрос, но в тех же общих тонах и в узкогрупповой обстановке. Причем дважды. Завтра утром и после того, как офицеры госохраны и ФСБ дадут конкретные ответы и укажут слабые места в подотчетных подразделениях. И у него будет огромное преимущество перед лопухнувшимся директором ФСО. Может быть, он даже вступится за него: «Собаку не бейте – она лаяла».

Александр Семенович обернулся, когда невнятный гул в коридоре затих. Он угадал: в комнату вошел директор ФСБ. Один. Теперь самым напряженным местом был этот стометровый коридор, протянувшийся от одного дома к другому и окруженный спецслужбами. Даже самая плохонькая мина направленного действия могла лишить страну силовой верхушки.

– Определили состав следственной группы? – спросил Свердлин. Он был младше и по возрасту, и по чину, но ближе к президенту, оттого разговор шел на равных. В данном случае Свердлин никак не назвал директора.

– Нет, – последовал ответ. – Пока не определились с рабочими версиями, вести дело начинает оперативная группа полковника Терехина.

Эта фамилия Свердлину ни о чем не говорила.

– Почему именно его?

– Терехин ведет дело об убийстве Джека Гольдмана. Гольдмана убили на Неглинной точно из такой же винтовки. Это дело находится под моим личным контролем.

«Отсюда такие подробности», – мысленно закончил Александр Семенович.

– Опытная группа?

– Конечно, не экспериментальная, – поправил директор. – Попутно разрабатывают клиента – бывшего военного. Наследил еще в 1992 году.

С молчаливого согласия президентского охранника директор позвал полковника Терехина, стоящего в коридоре. Вместе с ним вошел майор Соловьев. Шеф ФСБ сузил глаза: «Я тебя звал?» Соловьев сделал вид, что не понял.

– Бросайте дело Гольдмана, так, кажется? – уточнил Свердлин. – И вплотную приступайте к расследованию убийства Дронова. В Кремле не поймут, если вы затянете дело хоть на минуту. – Генерал указал за спину – на огневой рубеж и винтовки – и демонстративно потянул носом: – Вам не кажется, что здесь попахивает армейскимспецназом?

Терехина подмывало ответить в духе советской кинокомедии: «Понюхаем. Посмотрим. Послушаем».

Когда генералы вышли, Соловьев, даже в приличной одежде всегда выглядевший неопрятно, спросил у полковника:

– Кто это был? Рожа знакомая. Судя по всему, опасный тип – у него даже зубы спилены, заметил?

– Личный охранник президента, – внес ясность Терехин. – Не слышу свиста.

– Денег не будет, – незамысловато ответил майор.

«В ночном выпуске новостей мы уже сообщали о покушении на генерала Дронова. Напомним, что военный советник президента Игорь Васильевич Дронов был убит вчера вечером в квартире своей дочери Надежды Князевой. Наша съемочная группа продолжает работать в районе совершения преступления, и мы предлагаем вашему вниманию репортаж нашего корреспондента Ильи Платонова.

– Вот отсюда, из окна на втором этаже этого дома вчера в половине десятого вечера прозвучали два выстрела. За этим окном скрывалась хорошо подготовленная снайперская позиция. Убийц генерала было двое. Один из них был задержан неподалеку от места преступления нарядом милиции, проезжавшим на машине, у дома номер 7 по Нижней Масловке. Наша съемочная группа стала первой, которой удалось узнать имя преступника. Это двадцатидевятилетний москвич Андрей Проскурин. Генерал Дронов получил два ранения в голову, одно из них оказалось смертельным. Преступники стреляли с расстояния примерно сто метров. Сейчас наш оператор покажет крупным планом окна квартиры Надежды Князевой, дочери генерала. Вы можете видеть след от пули. Но выстрелов было именно два, что говорит о хорошей подготовке снайперов. Генерал был убит в прихожей, когда уже собирался выходить, но, по словам Надежды Князевой, не успел предупредить об этом офицеров из группы физической защиты. Они находились в машине «Мерседес» с номером «А730АМ», стоящей в нескольких метрах от подъезда. Также был тяжело ранен и отправлен в ЦКБ один из телохранителей Дронова. Ему была сделана операция. По словам врачей, состояние офицера госохраны опасений не вызывает. Какие мотивы стоят за этим преступлением, и предстоит узнать следствию. Нашей съемочной группе удалось узнать имя следователя, который ведет это дело. Это полковник ФСБ Николай Терехин. Мы готовим репортаж, и с минуты на минуту вы увидите короткий комментарий следователя.

– Да, да, Илья, спасибо, у нас мало времени. В следующих выпусках новостей мы обязательно вернемся к этой теме. Пока же ждем реакции Кремля на это вызывающее преступление. Давайте послушаем, что говорят на эту тему видные политики. Слово нашему корреспонденту Сергею Сафронову...»

Может, Близнец был несправедлив по отношению к Андрею Проскурину, но, едва закончился репортаж, скрипнул зубами: «Слабак!» Это восклицание тянуло за собой хвост других определений, подкрепленных фактами. Это нервы, горячка инструктора, едва владевшего собой. Его коленопреклоненная поза перед охранником. Он не уходил с позиции, он натурально убегал.

«Спокойно, спокойно, – успокаивал себя Близнец. – Не психуй. Тыже не капитан Проскурин».

До трех часов ночи Виктор проторчал в ночном клубе. Ушел. Точнее, поменял позицию, когда его попытался склеить гей лет семнадцати: «Я такой – попробуй возразить». Самые тяжелые часы пришлись на раннее утро, когда ночные клубы и кафе закрывались. Еле-еле дождался восьми, стал первым посетителем открытого кафе на Кутузовском, постепенно продвигаясь к «Бородино» – с роскошным плазменным телевизором, по которому впервые услышал о том, что первого снайпера взяли. Но ничуть не удивился тому, что генерал Дронов мертв. Для Близнеца он был мертв еще до решающего выстрела. Он принял эту новость спокойно: «Так и должно быть». Принял абсолютно мирно. И даже профессионально отмахнулся от нее: «Я такой – попробуй возразить».

Ночная жизнь закончилась. Но еще давали знать о себе ее остатки. В кафе, где подавали терпкое и плотное пиво «Монарх», ныряли респектабельного вида юнцы и, проглатывая стакан-другой, спешили на свои рабочие места менеджеров, консультантов...

Холодное нефильтрованное пиво, роскошный плазменный телевизор, респектабельные юнцы. Близнец решил посидеть здесь еще немного, пока не спадет утренняя суета. Он пойдет за ней. Вынужденно. Куда она, туда и он. Спутники.

Полковник Терехин находился в своем кабинете. Он решил провести очередной допрос Андрея Проскурина не в следственном отделе «Лефортово», а на Лубянке, согласовав этот вопрос с шефом. С одной стороны – это дополнительное давление на арестованного снайпера. С другой – никакого дополнительного давления не требовалось. Андрей должен понимать, что убийство военного советника президента намерены расследовать по горячим и только по горячим следам. Если они остынут, то, как предупредил генерал Свердлин, в Кремле этого не поймут. Терехин полагал, что директор ФСБ не останется в стороне и лично примет участие в допросе арестованного. Как это делал в свое время Юрий Андропов, допрашивая лейтенанта, покушавшегося на жизнь Леонида Брежнева. Произошел не обычный теракт, где погибли обычные граждане, тут пахло настоящим заговором.

Это был второй допрос Андрея Проскурина. Первый закончился к шести утра, а в половине одиннадцатого полковник Терехин сумел-таки побеседовать с раненым телохранителем генерала Дронова Сергеем Гордеевым. О нем полковник знал в общих чертах. До 2000 года работал в Службе безопасности президента, потом был выведен новым главой государства в отделение личной охраны Ельцина. В октябре прошлого года стал телохранителем Дронова. Равно как и его напарник, который был при отставном президенте водителем основной машины; Борис Николаевич не оставил своей привычки менять кадры, он был мудрым политиком и человеком.