«Ниссан...»

Дмитрий Николаевич словно вспоминал сон. Он лежит с закрытыми глазами. Причем боится открыть их. Он притворяется спящим. И даже покрикивает на кого-то. Ему верят, потому что он слышит, как откровение: «Надень на левую руку. На ремешке отверстие разношенное».

Голос Юрия Цыганка...

Корсаков похолодел задолго до того, как впился глазами в свои универсальные часы...

Прошло пять, десять, двадцать минут. Полковник попал в положение разведчика, которого пытались завербовать. Работая в системе безопасности, Корсаков мог дословно воспроизвести негласное положение: «Если кандидат на вербовку пойдет к своему начальству и расскажет, что некто пытался его завербовать, начальство сделает вполне обоснованный вывод: он к оперативной работе не пригоден». Это равносильно рапорту об увольнении со службы. Поэтому мало кто делает подобные признания.

Корсаков уже принял решение, одно-единственное в создавшемся положении. Однако ему необходимо узнать, что именно искали – и нашли – в его компьютере Мария и ее телохранитель.

Дмитрий Николаевич включил компьютер и открыл вкладку «Недавние документы». Пробежал список глазами и нашел, что с ними он работал последнее время. Если Цыганок открывал другой документ, то запросто мог подчистить за собой, удалив ссылку на соответствующий файл. Корсаков открыл директорию Recent, в ней набралось пятьдесят ссылок. Даже не заглядывая в корзину, он запустил утилиту восстановления удаленных файлов, указав в опциях каталог и расширение файла. Расширение могло быть лишь одно – lnk, независимо от того, какой именно документ открывался при помощи этой ссылки. Также указал дату, чтобы сократить время поиска. Но едва он запустил утилиту Recovery, как тут же припомнил, где еще можно отыскать следы. В самом файловом менеджере Windows Commander. Фактически Корсаков проделал то же самое, что и Цыганок: открыл вкладку Commands и запустил интегрированную утилиту поиска. И на вкладке Find text увидел тот единственный след. Строка до сей поры содержала следующий текст: «Посещение президентом РФ...»

Руки Корсакова безвольно опустились.

Накачали. В зюзю. Обоснованный вывод: к работе не пригоден.

Но работать придется. Необходимо напрячь извилины и заняться анализом.

Проверка? – спрашивал себя Дмитрий Николаевич. Может, его проверяют таким образом? Нет, это больше походило на подготовку к шантажу. А тот мог напрямую вылиться в натуральную вербовку. Поскольку негласное правило распространяется на обе стороны.

На кого работает Цыганок и Мария, узнать бы это. Кто подтолкнул их к полковнику из спецслужбы и с какой целью? Стандарт: «Мне надо подумать». – «Не стоит этого делать. Давайте решим сейчас». – «Тогда я не принимаю ваше предложение». – «Ну что же, забудем?» – «Забудем».

Но никто ничего не забывает. Это прописная истина.

У Корсакова была только эта версия, других в его понимании просто не существовало. В таких случаях существовало лишь одно продолжение: дождаться контакта. Ему вручат распечатанный секретный документ и зададут несколько стандартных вопросов.

Полковник вынул из ящика стола чистый лист бумаги, отметил время и написал:

Начальнику Службы безопасности

президента РФ

генерал-майору СВЕРДЛИНУ А.С. от полковника СБП Корсакова Д.Н.

В 17.30 20 июля 2004 года я обнаружил признаки доступа в свой личный компьютер – № 2380ПЛ-3. Цифровые следы указывают на конкретный документ, озаглавленный как «Протокол аналитической группы о визите президента в г. Самару». В связи с тем, что визит президента запланирован на 7 августа с.г., я взял на себя ответственность отсрочить подачу данного рапорта до того момента, когда – возможно – на связь со мной выйдут люди, проникшие в базу данных моего компьютера. Я оставляю рапорт в ячейке сейфа коменданта Кремля за печатью и подписью коменданта до 19.00 21 июля 2004 года.

Полковник СБП Корсаков.

Пожалуй, это был единственный вариант, он позволял Корсакову выдержать удар. Он отнесет запечатанный конверт коменданту, распишется в журнале, когда именно он положил рапорт на хранение. Главное – есть время подумать. Ровно двадцать четыре часа. Может, к тому времени наклюнутся другие варианты, и полковник опередит коменданта и заберет конверт.

Теперь нужно набраться терпения и ждать. И никаких личных инициатив.

20—21 июля

Виктор Крапивин смотрел на свою фотографию в загранпаспорте и не узнавал себя. Длинные волосы, зачесанные назад, но все же чуть прикрывающие уши; усики и модная двухнедельная бородка а-ля Джонни Депп, очки в тонкой золотистой оправе. Покажи эту фотографию матери, и она не узнает родного сына.

Виктор старалсяне думать о родителях, пытался успокоить себя тем, что не в силах помочь им, дать знать о себе, объяснить хоть что-то...

Завтра... Он часто обращался к этому слову, имеющему свойства долговременной анестезии. Завтра что-то изменится, а сегодня не может измениться ничего, потому что это – настоящее.

Он от корки до корки прочел книжку Йегуды Берга, которую ему посоветовала Маша. Книга называлась «Сила Каббалы». Он прочел, что время едино. Что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно.

«Представьте себе тридцатиэтажное здание. Мы стоим на пятнадцатом этаже, который аналогичен настоящему времени. Этажи с первого по четырнадцатый представляют собой отрезки времени, которые привели нас в настоящее. Этажи с шестнадцатого по тридцатый являются нашим будущим. Так что же мы воспринимаем посредством своих пяти чувств? Только пятнадцатый этаж. Мы не видим ни этажей ниже, ни этажей выше. При этом все этажи – то есть и наше прошлое, и наше настоящее, и наше будущее – существуют как единое целое, наше тридцатиэтажное здание. И если мы выйдем из здания и взглянем на него со стороны, нам откроются все тридцать этажей!»

Близнец словно внял совету Берга: мысленно вышел из своего здания и взглянул на него со стороны. И увидел себя на крыше этого дома, на самом пике будущего. Со снайперской винтовкой в руке.В маскировочном халате. И даже вздрогнул от этого видения.

Паспорт. Билеты на поезд до Казани. Билеты на самолет рейса Казань – Хельсинки; вылетать за границу из Москвы опасно. Первое время он поживет у Машиной подруги, а дальше видно будет. Видно ли? И на каком это этаже, может, уже на семнадцатом?

Завтра... Завтра будут получены все ответы.

«Не горюй, Витька-дембель, увидимся еще».

И почему-то не находится слов для благодарности. Но нужны ли они? И да, и нет. Лучше бы, конечно, пожалеть о случившемся.

Ты красивая...

Проводи меня, красивую...

Теперь она его провожает.

– Тебе лучше выйти пораньше, – шепнула Мария. – Хотя бы часа за три. Неизвестно, что может случиться. Вдруг опера нагрянут или еще что-то?

Как раз в этот момент в ванную зашел Цыганок:

– Наблюдения нет, можно выходить.

Это означало, что запись на магнитофон также не ведется. Впору наверстать упущенное, закричать во весь голос, быть уверенным, что тебя не слушают, не лезут в твои мысли. Просто говорить и ничего не подразумевать: «Я буду скучать по тебе...»

Телохранитель прошел в комнату и взял Витькину сумку.

Прощание. Тоска. Щемящее чувство, что они никогда не встретятся.

– Не грусти, Освальд, все будет путем.

Она еще шутит... Правда, при опущенных глазах.

Мария помахала рукой:

– Иди, Витя, иди. Все. – И ушла в комнату не оборачиваясь.

У подъезда стоял «Субару» с открытым верхом. Витька машинально шагнул к нему. Но Цыганок остановил его:

– Нет, поедешь на такси или поймаешь частника. Я провожу тебя до дороги.

Пожимая руку снайперу, телохранитель усмехнулся:

– Береги себя. – Он поймал немой вопрос в глазах Крапивина и кивнул: – Можешь рассчитывать на меня.

Теперь Виктор мог читать по глазам Цыганка, ставшим вдруг открытыми. Они сбросили ту маску, которая скрывала все, что было в них написано. Телохранитель словно снял темные очки, и взгляд под ними оказался слегка усталым, добрым, человечным. И Близнец как-то по-детски, наивно, просто отталкиваясь от глаз Цыганка, врал: