День выдался непростой.

А завтра, похоже, будет еще веселее.

Я плохо спала. Я целовалась с мужчиной, который был моим наставником, а теперь мы должны были вместе ехать в город и работать еще ближе друг с другом в ближайшие несколько дней.

Истон прислал сообщение вчера вечером: он заедет за мной с утра пораньше. Хотел поскорее добраться до отеля и начать разбирать документы, которые Бруно Кинг велел доставить туда. Нас ждала большая работа. Три женщины подали в суд на компанию за дискриминацию по половому признаку, и теперь нашей задачей было доказать, что ничего подобного не происходило. Судя по тем данным из их личных дел, что нам уже передали, компания действительно была чиста.

Раздался стук в дверь, я взяла чемодан на колесиках и распахнула.

Я не знала, будет ли между нами чувство неловкости после того поцелуя.

Но он просто поздоровался, забрал мой чемодан и вел себя абсолютно нормально.

Когда мы выехали, он сказал, что ему нужно ответить на звонок от клиента — и телефон тут же зазвонил. Наверняка он все подстроил, чтобы избежать разговора со мной.

Он явно пожалел, что поцеловал меня — убежал ведь сразу.

— Этого не было.

Вот что он мне тогда сказал.

Отец как-то обмолвился, что Истон женат на своей работе. Наверное, он был прав.

Влюбляться в Истона Чедвика — не вариант.

Мне не стоило его целовать.

Это было непрофессионально и прямая дорога к разбитому сердцу.

Я же знала лучше.

Но не могла перестать об этом думать.

С учетом того, что у меня где-то внутри копились неразрешенные комплексы по поводу отца, меня совсем не удивляло, что меня тянет к мужчине, который работает до изнеможения и не заводит отношений. Я специально пыталась встречаться с такими, как Пит Пауэрс — полной противоположностью. Но и это не сработало.

Я любила отца. И он меня любил. Но мне всегда приходилось бороться за его внимание.

Я это ненавидела.

И вот я снова здесь.

Стараюсь добиться внимания мужчины, которому я, по сути, не нужна.

А что, если это просто влечение?

А что, если я не хочу отношений, и мы просто оставим все на уровне легкой интрижки?

Я обсуждала это с Лулу вчера вечером — она меня немного успокоила, напомнив, что можно испытывать влечение к мужчине и при этом не хотеть отношений.

Так делают постоянно.

У меня никогда не было мимолетных интрижек, а поцелуй на крыльце — это и близко не похоже на бурный роман. Но, может, и не нужно делать из этого событие.

Может, это часть моего взросления.

— Ты сегодня подозрительно молчаливая, — сказал он, вырывая меня из раздумий. Похоже, он закончил разговор по телефону.

— Ты разговаривал по телефону.

— А ты выглядела так, будто ушла глубоко в себя, — он скосил на меня взгляд. — Все в порядке? Ты расстроена из-за вчерашнего?

Я закатила глаза.

— Нет. Это была ерунда.

— Ерунда? Не обесценивай. Это был чертовски хороший поцелуй.

Я покачала головой в изумлении:

— Это ты сказал, что этого не было. Так зачем мы вообще об этом говорим?

— Потому что ты молчишь.

— Ты самый раздражающий человек из всех, кого я встречала. Тебя обижает, что я немного тише обычного, хотя ты сам только что полчаса висел на телефоне?

— Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Мне не следовало этого делать. Это была моя ошибка, — голос у него стал ниже и серьезнее.

Я вздохнула.

— Дай угадаю... Ты боишься, что я обижусь, расскажу отцу, и это поставит под угрозу твою мечту — увидеть свою фамилию на вывеске?

Он свернул с шоссе, не сказал ни слова, резко остановил машину на обочине и поставил на парковку.

— Ты серьезно сейчас?

Я уставилась в окно, ошеломленная тем, что он вот так остановился посреди дороги, чтобы обсудить это. Мы столько времени сидели в машине и теперь он решил поговорить?

— Почему ты так возмущен? Это правда.

— Это не правда, Хенли. Я не боюсь правды. Я всегда буду честен с тобой. Даже если ты думаешь, что я веду себя странно — то жарко, то холодно, или что у тебя от меня «хлыстовая травма», или как ты это называешь, — он резко выдохнул и жестом указал на пространство между нами. — Я с этим борюсь.

— С чем именно? С тем, что мы поцеловались, и ты боишься, что мой отец узнает? — спросила я, не скрывая раздражения.

— Ради всего святого, дело не в твоем отце. Ну да, я работаю на него, и да, он будет в бешенстве. Но, по правде говоря, мне плевать. Он тут вообще ни при чем.

— Ну давай, Злой Гений, выкладывай. С чем ты борешься? С тем, что поцеловал женщину, и теперь не можешь на нее смотреть? Или ты просто жалеешь, что это произошло? Все это просто нелепо, — буркнула я.

— Я, блядь, не жалею, что поцеловал тебя. Я борюсь с этим, потому что давно этого хотел, — он поднял бровь, когда наши взгляды встретились. — Но я не из тех, Хенли. Я не тот, кто придет с цветами и пригласит тебя на ужин. Я не встречаюсь с кем-то, потому что у меня на это нет времени.

— А с чего ты вообще взял, что я хочу встречаться с тобой? — усмехнулась я, и уголки его губ приподнялись.

— Думал, это твое.

— Обычно да. Но вот подумала — а что, если мой подход ни к чему не приводит? Мне двадцать пять лет. Я могу завести интрижку, если хочу.

Он провел языком по нижней губе, и я изо всех сил пыталась не выдать свою реакцию. Но все же крепко сжала бедра, чтобы унять разгорающееся внутри желание.

— И поцелуй со мной — это и есть твоя интрижка?

— Нет. Я почти ничего не помню, — усмехнулась я.

Я врала, и он это прекрасно знал.

— Это был чертовски классный поцелуй, принцесса. Если захочешь интрижку — я в любое время.

— Приму к сведению, если настроение появится, — сказала я, когда он снова вырулил на трассу, направляясь к отелю.

И у меня было стойкое чувство, что настроение обязательно появится.

Истон

Весь день мы провели в конференц-зале отеля, разбирая документы, которые прислал Бруно. Завтра нам предстояло проводить интервью с сотрудниками и копать во все возможные стороны, чтобы быть готовыми ко всему.

Путь к победе в деле — это четкое понимание, с чем ты имеешь дело. Проигрывают те, кого застали врасплох.

Я никогда не позволю застать себя врасплох.

Я вгрызаюсь в работу и просчитываю каждый возможный вариант.

Но рядом со мной работала величайшая из всех отвлекающих сил, с какими мне когда-либо приходилось сталкиваться и сказать, что я был раздражен, значит не сказать ничего.

Хенли явно со мной играла. Она раз за разом наклонялась над столом, чтобы достать папку.

И да, у нее идеальная задница.

Если бы устроили парад лучших поп на планете — моделей, спортсменок, женщин с филлерами в ягодицах — ее все равно было бы не перепутать. Маленькая, круглая, точеная. Как будто она специально делала тысячи приседаний, чтобы взорвать мне мозг.

И этот ее парфюм…

Я уверен, в него добавили какой-то сексуальный стимулятор.

Иначе с чего бы мне так реагировать на запах роз и жасмина?

А хуже всего то, что Хенли Холлоуэй вела себя так, будто рядом со мной вообще ничего не происходит.

Но тот поцелуй…

Черт. Этот поцелуй.

Мне не следовало этого допускать. Потому что теперь я не мог думать ни о чем другом.

Сколько женщин я целовал за свою жизнь?

Слишком много, чтобы считать.

И все же только одна не выходила из головы.

Я постучал в дверь ее гостиничного номера — он находился прямо напротив моего. Нас поселили в просторные номера на одном этаже.

— Привет, дай только сумочку возьму, — сказала Хенли, и я шагнул внутрь.

Номер был точь-в-точь как мой, только с зеркальной планировкой. На ней было черное платье чуть ниже колена, облегающее фигуру там, где нужно.

Идеально уместное для делового ужина.

А я тем временем представлял, как задираю его до талии, опускаюсь на колени и закапываюсь лицом между ее бедер.