— Прости.

— А конкретно за что, Истон? — мой голос прозвучал жестче, чем я хотела.

Он тяжело вздохнул и сел рядом.

— Прости за то, что не рассказал тебе, через что я прохожу. Прости за то, что вел себя нерационально, когда ты решила пойти на сплав. Прости, что потерял над собой контроль, когда мы выбрались на берег, — я должен был думать о тебе, а не набрасываться на этого хренова Джоша с кулаками. — Он замолчал, потом взял мои руки, и я увидела в его глазах слезы. — Прости, что оставил тебя в больнице. Что не вернулся в палату. Что просто уехал, когда ты больше всего нуждалась во мне.

Я кивнула.

— Извинений много. А ты объяснишь, почему ты так поступил? Потому что я не хочу больше слушать оправдания, Истон. Ты сам предложил мне переехать к тебе. Мы начинаем жизнь вместе, а есть огромная часть тебя, которую ты от меня скрываешь.

— Я знаю. Я держал это все в себе так долго, что разучился говорить об этом вслух. У меня были свои способы справляться с этим годами. И, по словам доктора Лэнгфорд, все вроде бы работало… до тех пор, пока я не встретил тебя.

— Что это значит?

— Это значит, что я просто научился жить после аварии с Джилли. Ушел в учебу, в юридическую школу, зарывался в работу. Я как-то вернулся к жизни по-своему. У меня не было серьезных отношений, только случайные связи с женщинами и это работало. Потом я устроился в фирму и стал одержим тем, чтобы быть лучшим. На остальное времени не было, — он провел большим пальцем по моему запястью. — А потом я встретил тебя.

— А потом ты встретил меня, — прошептала я.

— И вот встретив тебя… полюбив тебя… все, что я когда-то забыл, снова поднялось на поверхность. Я не заботился о ком-то по-настоящему очень долго. А потом ты ворвалась в мою жизнь и украла мое чертово сердце, Хенли. Я даже не знал, что оно еще работает. Но теперь оно твое. А я просто не знал, что делать с тем, что начал чувствовать.

— Что ты чувствовал?

— Кошмары, которые вернулись. Панические атаки, которые иногда просто парализовывали. Страх потерять тебя. — Он прочистил горло и отвел взгляд. — Я гордый человек, Принцесса. Я не люблю просить о помощи. Не люблю чувствовать себя слабым. А любовь к тебе сделала меня слабым.

Слезы катились по моим щекам.

— Ты не слабый, Истон. Ты — человек. Ты имеешь право чувствовать себя уязвимым и напуганным. Но ты должен говорить со мной об этом.

Он кивнул.

— Еще до того, как мы вышли на воду, у меня уже начались панические атаки. Я представлял, как ты получаешь травму. Видел во сне, как не могу до тебя добраться. Я не рассказывал ни тебе, ни доктору Лэнгфорд, потому что думал, что смогу это вытолкнуть. Но это не сработало. И все мои страхи просто стали реальностью на той реке… и я не справился.

— Поэтому ты ушел из больницы?

— Я ушел, потому что в последний раз, когда я был в той больнице, мне сказали, что моя девушка умерла. — Он выдохнул. — И даже когда мне сказали, что ты в порядке, я не мог справиться с мыслью, что мог тебя потерять. Потому что есть одна вещь, в которой я уверен… — он замолчал, подбирая слова.

— Какая? — прошептала я.

— Я не смогу жить в мире, в котором нет тебя, Принцесса.

И тогда мое сердце разбилось окончательно.

Потому что я тоже не могла представить себе жизнь без него.

. . .

Истон

Я был до черта измотан. Сессия с доктором Лэнгфорд высосала из меня все силы. В конце концов, она сказала: невозможно двигаться вперед, не разобравшись с прошлым.

Я гнал это прочь годами. Но любовь к Хенли все снова подняла на поверхность.

И иногда не было способа обойти бурю. Иногда нужно было просто открыть дверь и пройти через нее.

— Я никуда не уйду, Истон, — сказала она, придвигаясь ближе и обнимая меня.

Я вдохнул все это тепло.

Всю эту надежду.

Хенли Холлоуэй — мое будущее.

Но у нас его не будет, если я продолжу скрывать от нее, что со мной происходит.

Я немного отстранился и большими пальцами стер слезы с ее щек.

— Я хочу рассказать тебе о той ночи, когда умерла Джилли. Хочу, чтобы ты поняла, почему я сейчас прохожу через все это.

Она кивнула.

— Хорошо. Я хочу знать все.

— Думаю, я избегал этого, потому что не хотел нагружать тебя своим дерьмом. Я правда думал, что справляюсь. Но после вчерашнего стало ясно, что все гораздо глубже.

— Я согласна, — кивнула она, держась за мои руки.

— Мы праздновали мой с Эмми день рождения. Родители Джилли были там. Все веселились. Было много друзей, большая вечеринка, понимаешь?

— Вижу это. Вечеринка в духе Чедвиков, — сказала она и всхлипнула, потому что мы оба знали, чем закончится эта история.

— Потом нам позвонили и сказали, что произошла авария. Я был в замешательстве, потому что думал, что она уехала. Но ее родители рассказали, что она хотела сделать сюрприз. Конечно, мы заволновались, но понятия не имели, насколько все серьезно. Нам просто сказали, что была авария и ее везут в больницу. — Я тяжело выдохнул. — Мы всей семьей — и ее, и моей — запрыгнули в машины и поехали туда как можно быстрее.

— Хорошо, что ты был не один, — прошептала она.

— Сначала нам сказали, что ее уже привезли и она в палате, ждут врача, чтобы дать нам информацию. Мы подумали, что все, скорее всего, обойдется. — Я отвел взгляд, потому что ненавидел это воспоминание. Оно мучило меня целый год после смерти Джилли. Потом исчезло. Я больше не хотел возвращаться туда.

Но вот мы здесь.

— Потом пришла медсестра и сказала, что произошла путаница: в аварии пострадало несколько человек. У кого-то были более тяжелые травмы. Джилли на самом деле не была в палате — ее срочно повезли на операцию. Травмы серьезные, но прогноз был положительным. Мы думали, что все не так уж и плохо. Даже представить не мог, что будет дальше.

Хенли смахнула слезы и сильнее сжала мои руки.

— Расскажи.

— К нам вышел доктор Уикер, и я сразу все понял. Это было написано у него на лице. После нескольких часов операции он выглядел полностью опустошенным. Это было все то, чего никогда не хочешь видеть на лице врача. — Я прочистил горло и повторил его слова, которые до сих пор звучали у меня в голове. — «Мне очень жаль. Мы сделали все, что могли. Ее травмы оказались слишком серьезными.»

Я откинулся на спинку дивана, притянув Хенли к себе, пока в голове снова и снова прокручивался самый страшный момент моей жизни.

— Мне очень жаль. Это самый страшный кошмар, Истон, — сказала она, глядя на меня и поглаживая мою щеку.

— Я до сих пор слышу, как закричали родители Джилли после его слов. Мои родители были в шоке. Мама сидела на полу, держала ее маму. А я просто стоял там, как вкопанный. Не мог ни говорить, ни плакать, ни вообще что-либо почувствовать.

— Все по-разному переживают горе.

— Да. И я потом провалялся в кровати несколько дней. Каждую ночь в позе эмбриона, дрожа, прокручивая эти слова снова и снова. Потом я пошел к доктору Лэнгфорд. А в конце лета уехал в юрфак. Полностью ушел в учебу, понимаешь?

— Понимаю.

— И все шло нормально несколько лет. Да, раз в год — в день рождения — я напивался в хлам, вспоминая, что потерял. Но в целом я научился это вытеснять. Пока не встретил тебя. И тогда все изменилось.

— Прости. Мне жаль, что ты не рассказал мне об этом раньше, — прошептала она, поглаживая мою щеку, будто пыталась забрать мою боль себе. И, возможно, у нее это получалось.

Просто говорить об этом — уже было облегчением. Будто огромный груз с плеч свалился.

— Я думал, что справлюсь. Но потом вернулись кошмары. Потом все чаще стали случаться панические атаки. Я думал, если отговорю тебя идти на сплав, все пройдет. А когда ты настояла — подумал, что если мы просто пройдем этот участок, все исчезнет.

— Это травма, Истон. Ты потерял человека, которого любил. Но это не значит, что ты потеряешь и меня. Я здесь. Прямо здесь. И это благодаря тебе. Ты спас меня. Ты прыгнул за борт и довел меня до берега. И я хочу, чтобы ты опирался на меня, когда тебе тяжело. Я не хочу, чтобы ты страдал в тишине.