Рассматривая загадочную капсулу, Арина морщила лобик и нечаянно произнесла вслух:

— И как эти ваши учёные додумались до создания такой штуки?..

Кузнецова ответа не знала, и вопрос повис в воздухе. Девчонки ещё немного пощебетали и пришло время расставаться. Узнав о том, что Арина сегодня собиралась встретиться с Ричи и Камилой, Кузнецова передала ей две новые сыворотки «Мираи». Коридор за то время, пока они общались, обезлюдел. Мимо них прошёл лишь один врач, стараясь держаться у стеночки, да вдалеке ковыляла одинокая старушка. Как престарелая золотая дожила до, примерно, семидесяти лет, для Юсуповой было загадкой. На секунду отвлёкшись, Няша пропустила падение этой бабули. По пустому коридору разнеслось эхо удара деревянной клюки о что-то металлическое, и Арина поспешила к пострадавшей.

— Бабуль, с тобой всё в порядке? — Юсупова помогла ей подняться и подала в старческие руки трость. Арина отметила, что за сегодня на этом месте произошло уже слишком много событий.

— Ох, спасибо те… — хотела было рассыпаться в благодарностях бабуля, но только сейчас заметила дорогую одежду Арины, а потом перевела испуганный взгляд на стоявший рядом антресоль с ножками. Запоздало присев перед кисеном, старушка с необыкновенной для неё скоростью исчезла с их глаз. Проводив её взглядом, Юсупова хотела было двинуться в противоположную сторону, но её отвлёкло нечто маленькое, ударившееся о её кроссовки. Юсупова проследила взглядом и наткнулась на лежавшее на боку мусорное ведро, которое опрокинула бабушка. Помимо разного мусора, из него выкатился пузырёк какого-то лекарства, который и ударился о кроссовки Юсуповой. Наклонившись, девушка двумя пальцами подняла находку и с любопытством повертела в руках. На пузырьке было написано «Анальгин». Перед глазами Няши пронеслись воспоминания недавней встречи с тем хромым, и она вдруг вспомнила, что его лицо совсем чуть-чуть дёргалось от нервного тика, пока они разговаривали. Девушка медленно перевела ошарашенный взгляд на чинида.

— Пани?..

Жак дураком не был и понял всё ещё до того, как она подняла с пола лекарство. Они разом догадались, что золотой заменил пузырёк лекарства и обдурил их! Девушка некоторое время смотрела перед собой невидящим взглядом, а потом прошипела сквозь сжатые зубы:

– № 29…

Отойдя на приличное расстояние от здания «Биофарма», Лёха чихнул.

— О, вспоминает кто-то… — пробубнил он, размазывая сопли и слюни по рукаву тонкой кофты. — Надеюсь, добрым словом!

После получения заветного обезболивающего, улыбка сама собой лезла на лицо, и он жадно прижимал к груди упаковку, внутри которой дожидалась одна фальшивая ампула. Приобрести упаковку, а также одну лишнюю ампулу анальгина и заменить один пузырёк подсказало его врождённое чутьё на неприятности, и он не прогадал. Ему было непонятно, чего к нему пристали эта кисен со своим чинидом и зачем задавали ему такие странные вопросы, но он выпутался. Помогла даже его привычка не колоть вены на руках, а перестраховываться и мучить вены голени. Хотя после встречи с той сногсшибательной красоткой, у него коленки до сих пор тряслись. Эта девушка с первого взгляда была очень, очень похожа на ту, из-за которой у него теперь сломана нога, и в первые мгновения Лёха едва не обделался. Однако потом присмотрелся, и незаметно выдохнул — это была не она. Решив больше не думать о сильных мира сего, он набрал номер своего самого близкого человека.

— Юйлинь, привет, — расплылся в улыбке парень. — Да, извини, вчера вечером сильно занят был, не смог позвонить… Я тоже соскучился… Слушай, в ближайшее время никак не сможем встретиться… Мне жаль, но тут с работой завал совсем… — Лёха давно уже придумал отговорку, не желая посвящать подругу в свои грязные делишки: — Придётся на две смены выходить неделю-другую… Не знаю точно, сколько. Но как смогу, так сразу тебе скажу, обещаю!.. Ну что ты такое говоришь, я не такой! Вот они все такие, а я не такой! — хохотнул он.

Они ещё немного поговорили, и Лёха отключил нейрофон. Повезло, что у подруги выдалась минутка в середине рабочего дня, и настроение Лёхи немного улучшилось. Но столь же стремительно разбилось оземь, когда он вспомнил, что теперь ему надо залечь на дно. Шататься по центру после недавних событий было в принципе довольно глупой и опасной затеей, а появление кисена, заинтересованной в каких-то странных наркотиках, окончательно уверило Лёху в том, что ему срочно нужно рвать подальше. К тому же, в последнее время, что в центре, что, в особенности, в стойлах, участились бунты. Золотые требовали отмены выкупных платежей, бастовали, и иногда брали кисенов на ножи. Затем выезжали рейды снеговиков и играли роль главных разносчиков единения и солидаризма. Однако, даже если рейду удавалось успешно подавить восстание, через некоторое время копившийся гнев выходил из берегов, и всё начиналось заново. Столкновения происходили примерно раз в неделю, иногда — несколько раз. Лёха тоже часто участвовал в забастовках, но сегодня он был не в лучшей форме.

Добраться до заброшки, где они прятались после не совсем удачной выставки, оказалось просто. Несмотря на то, что в стойлах, в отличии от центра Новой Ладоги, висело куда меньше камер наблюдения, Лёха старался двигаться по такому маршруту, чтобы попадаться на глаза как можно реже. И, тем не менее, его постоянно преследовало ощущение наблюдателя. Когда же он оказался в здании, неприятное чувство вдруг исчезло, сбросив с его плеч целую гору.

В комнате, где он ожидал встретить приятелей, не оказалось никого. Лишь на пыльном столе в центре комнаты лежала одинокая бумажка. Лёха не помнил, была ли она до этого, поэтому сразу взял в руки.

Засветились. Возможно, Азу замели. Уходи на девятку. Жди. Еду найдёшь. Твоя хромота слишком палевная. Скоро представим тебя кое-кому. Не отсвечивай.

Короткое и ясное послание. Уверенности, что Азамата побрили, даже у Сани не было, поэтому надежда оставалась. Скорее всего, он просто не выходил на связь и отключил нейрофон, до сих пор бегая от мусоров. Судя по рублёным фразам, группа Сани уходила в спешке. О каком знакомстве шла речь, Лёха мог только догадываться. Девятка, к которой его отправляли, являлась такой же заброшкой на другом конце города. Ещё одно место, где можно было перекантоваться какое-то время после удачной выставки.

В ближайших комнатах обещанных припасов не нашлось, а значит — они в девятке. До наступления сумерек Лёха неотрывно сидел у окна и осматривал улицу. За всё время наблюдений увидел только патруль, и то лишь единожды. До девятки добирался около полутора часов, но по темноте путь казался куда дольше. Пройдя по маршрутам, скрытым от глаз обывателей, Лёха точно также добирался через окна и крыши до девятки. Входа в здание с улицы не было, да и просматривалось все хорошо, поэтому приходилось забираться по крыше второго этажа, а затем лезть в окна. Благо, перед залазом он вколол анальгин, и добрался весьма удачно. Однако препараты уже не глушили боль так, как раньше, и это пока единственное, что вызывало серьёзное беспокойство.

Еда нашлась в рюкзаке, дожидавшемся Лёху в углу. Он сразу же наелся трофейной тушёнки, также закинул в топку овощей, фруктов и запил это дело молоком. Наверное, после такого коктейля в его непривыкшем к натуральным продуктам животе начнётся ураган, но Лёха просто не мог поверить, что совсем скоро все эти вкуснейшие продукты должны были быть сожжены. Кощунство, не иначе! Так и уснул.

Следующий день Лёха потратил сперва на обход седьмого этажа, на котором и было его временное убежище. Здание использовали для лёжки нечасто, поскольку кто-то не потрудился понастроить внушительных баррикад едва ли не в каждом дверном проёме и лестничной клетке. Пробираться через них приходилось либо ползком, либо через крошечную прореху где-то у потолка. И для большой группы в случае облавы запутать следы и убежать из девятки было просто невозможно.