Уверенным движением он подтянул к себе уникума, словно тот оказался нанизан на невидимую веревку. Парнишка упал лицом вперед, неуклюже выставив руки и упираясь в землю. И тут включился тот самый домовой, которого Застрельщик все еще не видел. Хрустнуло, рассыпаясь на части, защитное кольцо от магии Огня, а нападающего опалило жаром. Могуч!

Оставалось лишь радоваться, что сам домовой потерял большую часть своей силы. Магия атакующая всегда более затратна, чем оборонительная. Истина простая, которой учат всех начинающих чародеев. А Застрельщик и вовсе не потратил ни капельки своей силы, хотя кольца лишился. Вот за это обидно. Оно не самых малых денег стоило.

Уникума уже развернуло, но он по-прежнему сопротивлялся. Цеплялся пальцами за раскрашенную засохшей кровью траву, пытался подняться, упирался ногами в неровную землю. И ни одной попытки применить силу. Идеальный вариант. Не то, что этот второкурсник. До последнего осторожничал, оттого, может, и результат такой вышел.

— Да чтоб тебя, — выскочил из кустов крохотный старичок с длинной седой бородой. — Сопротивляйся, сопротивляйся!

Застрельщик чертыхнулся. Он уже был готов отступить, потому что понял свою ошибку. Не домовой это, а банник. Существо непредсказуемое и больше сумасбродное, да и еще силы у них обычно ого-го. Только себе на уме. Домовые за хозяина жизнь на кон положат, а банники могут и отступить. Но этот зачем тогда вылез? Неужто молокососа угораздило банником обзавестись?

Однако действовал тот странно. Не стал обрубать невидимую нить и защиту на подопечного не поставил. Подскочил к корчившемуся и отвесил ему крепкую оплеуху. Впрочем, именно это и подействовало.

Уникум словно проснулся. Застрельщик не понял, что изменилось, просто теперь сила отвернулась от него. Он чувствовал, как та сгущается вокруг пацана, трансформируясь и грозя излиться. И стало страшно. По-настоящему.

Одна из самых главных причин, почему Застрельщик находил своих жертв среди учеников — уникумы плохо обращались с силой. Те походили на крохотные рыболовецкие суда посреди бескрайнего океана. Любой шквал мог опрокинуть их, потопить. Но не этого и не сейчас.

Парнишка поднялся, уже не обращая никакого внимания на нить. Потому что она ослабла и не держала его. Глаза уникума потемнели, казалось, зрачок поглотил всю радужку, по которой теперь пробегали искры. А Застрельщик совсем пал духом. Еще и стихийник. Как мог этот парень, находившийся здесь без году неделю, так быстро пройти инициацию стихией?

Это был последний вопрос в голове Застрельщика, перед тем, как обрушилась сила. Не на него, на все, что было вокруг уникума. Земля взрывалась комьями, устремляясь вверх. Листья превращались в мелкую колючую труху, метя в глаза. Сучья и оторванные ветки резали открытые участки тела. Казалось, небо с землей поменялись местами и начался самый настоящий град.

И Застрельщик дрогнул. Он побежал к школе, не разбирая дороги, лишь бы укрыться от гнева загнанной жертвы, которая превратилась в охотника. Сила позади клокотала и бушевала, найдя себе достойного проводника. Застрельщик был уверен, что ближайшие маги-мастера из школы, а, может, и специалисты, почувствовали возмущение в пространстве. Нужно было поскорее укрыться.

Но все-таки через какое-то время он замер, попытавшись уловить происходящее. Силы вокруг становилось все меньше, шторм, возникший в самую ясную погоду, утихал. Однако Застрельщик нащупал эпицентр. Жив, произвел подобное и все еще жив. Потрясающе!

Он провел рукой по лицу, убирая даже мельчайшие повреждения, его не должны заподозрить, а потом снял артефакт. Его чуть не вывернуло, как и всегда после таких манипуляций. Однако Застрельщик улыбался. Он наконец нашел его. Того уникума, который ему нужен.

Последнее, что я помнил, как Рамиль тащил меня по темному лесу под ругань банника. Мол, что это мы специально его втянули в магически разборки, знал бы он, никогда на подобное не согласился и прочее, прочее. Ближе к школе Потапыч забрался на меня, причем тяжелее не стало, и затих, а я как-то отрубился под шум голосов.

Поэтому пробуждение в незнакомом месте удивило не сильно. Я окинул взглядом две пустые кровати с панцирной сеткой, белые занавесочки на окнах, такого же цвета шкаф со стеклянными дверцами и красным крестом, и сразу догадался где нахожусь. Медпункт. Если его можно так назвать.

Единственное, что было странно — немыслимая жара. Я осторожно встал на ноги, приблизился к окну, ощущая слабость во всем теле, и выглянул наружу. Внизу виднелся наш двор с мельтешащими учениками. Значит, я в Доме Чудес, на самом верху.

— Что высматриваешь?

От голоса Якута я вздрогнул, как от неожиданного подзатыльника. Умеет же он бесшумно подбираться. Но удивительнее всего, что тот был не один. Рядом с учителем стоял улыбающийся Четкеров.

— Здравствуйте, — просиял я.

— Привет, Макс. Уф, и Сахара тут у тебя.

Маг из Департамента образования подошел к окну и распахнул его. Потянуло свежестью и прохладой.

— Я как только узнал, что у вас уникум пропал, сразу сюда, — Павел Сергеевич потрепал меня по волосам. — Боялся, что это ты. Хорошо, что все обошлось, а то школа бы не перенесла потери такого ученика.

— Перенесла. Я же уже отчислен?

— Отчислен?

Четкеров искренне удивился, будто я говорил о какой-то глупости.

— Из-за чего тебе быть отчисленным? Насколько я знаю, ты вместе с другом, как его фамилия? — пощелкал пальцами Четкеров, призывая к помощи.

— Шафидуллин, — не дрогнул ни мускул на лице Якута.

— Вот, ты с ним решил поупражняться перед тренировкой клуба. Вы не рассчитали собственные силы, заблудились. Разве за это можно выгонять? К тому же, у вас обоих есть разрешение покидать территорию школы.

Начинал говорить Павел Сергеевич мягко, с отеческими нотками, но ближе к концу в его голосе зазвучала сталь, а глаза налились холодом февральского льда. Но я понял, что данная интонация относится не ко мне.

— Да, у учеников Кузнецова и Шафидуллина было разрешение покидать территорию школы, — ровным голосом сказал Якут. — Моя оплошность, забыл оформить должным образом.

Учитель смотрел на меня непроницаемым, почти даже равнодушным взглядом, но внутреннее чутье мне подсказывало, что все не так безоблачно. Здесь явно не обошлось без участия Четкерова. Остается лишь догадываться, каким образом надавили на Якута и что теперь у него на душе. И еще я догадался, кто с сегодняшнего дня станет «любимым» учеником в атлетическом клубе.

— Так что никаких проблем у тебя не будет, — снова похлопал меня Павел Сергеевич, — и еще кое-что, я тут выделил парочку блюстителей из МВДО. Так что если увидишь их, не пугайся. Их главная цель поймать… обеспечить вашу безопасность. Ну, и я сам буду неподалеку. Теперь уж точно.

Он еще раз улыбнулся и вышел. Якут, не проронив ни слова, последовал за ним. Зато оживился другой посетитель медпункта, все это время где-то прятавшийся.

— Убрались наконец-то, Сахара им. В доме всегда должно быть натоплено. Жар костей не ломит. А от сквозняков всяких и застудиться недолго.

Потапыч мигом очутился на подоконнике и принялся закрывать окно.

— Ты как здесь оказался?

— В смысле? — удивился банник. — Мы ж теперь вроде как привязаны.

— Привязаны? — похолодело у меня внутри, несмотря на духоту.

— А ты как хотел? Клятва это не хвост собачий, это дело сурьезное.

Выказать все свое возмущение я не успел. Потапыч исчез так же проворно, как и появился. Зато, громко стуча каблуками, вошел Козлович. Вот он, в отличие от Якута, не скрывал своего раздражения.

— Кузнецов, хватит разлеживаться. Быстро на осмотр.

Мы вышли в соседнюю комнатушку, где сидела та самая пухлая бабушка, которой больше бы подходила тарелка с жареными пирожками, а не белый халат. Она сначала приложила ладонь ко лбу, потом потрогала запястье и закончила «осмотр» медленным поглаживанием по спине. Не сказав ни слова, бабушка что-то написала на крохотном клочке бумаги и передала тот Козловичу. Он прочитал его и скис еще больше.