— Ученики не могут причинить вред учителю во время учебного года, — вспомнил я школьные правила, которые мне пересказывал Мишка.

— Во время учебного года не могут, а потом?

Но плохое настроение Кати можно было объяснить не опасением за Коршуна. Последним уроком у нас стояла Флора. Которую вела родная тетка Зыбуниной. Как только новая учительница зашла в класс, Катя так сильно впилась в парту пальцами, что те побелели.

— Я ведьма ковена Белое пламя Елизавета Станиславовна. И ваш единственный шанс попасть в Башню Ведьмачества, — она мимолетно посмотела на Катю с легкой улыбкой. — От своего предмета я требую полного знания всех трав и их возможного применения. К слову, что это у меня в руке?

Она показала небольшой фиолетовый отросток, повертев его между пальцами. Пацаны смотрели завороженно, но не на растение, а учительницу. И объяснялось все довольно просто. Я таких красивых женщин даже в кино не видел. Аккуратный нос, ямочки на щеках, пухлый рот, огромные зеленые глаза и пышущие жаром рыжие волосы. Девчонки с завистью глядели на Елизавету. У меня же меж тем больно кольнуло в груди. Обернулся — Терлецкая сердито буравила взглядом. Чего это она?

— Ну так что, неужели никто не знает?

Я чувствовал, как ерзает Катя. Наконец она не выдержала и взмахнула рукой. Получив в ответ легкий кивок, Зыбунина поднялась с места и выпалила на одном дыхании.

— Это бесовское семя. Используется в дурманящих отварах.

— Бесовское семя? — скривила красивый рот учительница. — Так его называют только в провинциальных ковенах. В центральных районах России более распространено название Угрюм-трава. И дурманящие отвары любят использовать лишь второсортные ведьмы. Весь цивилизованный мир добавляет этот ингредиент в лечебные зелья. Ладно, садитесь, понятно, что вы ничего не знаете.

Вот сейчас мне было страшно находиться за одной партой с Зыбуниной. Она буквально кипела. Только в отличие от Куракина смогла себя сдержать. Почему Катя с теткой в таких странных отношениях, она не говорила. Но после произошедшего все стало вырисовываться более ясно.

Насколько я помню, Зыбнунина (теперь, видимо, надо добавлять младшая) из ковена Серебряный круг. Так, по крайней мере, было написано в приглашении. Ее тетка из Белого пламени. Видимо, два этих ведьмовских объединения не дружат. Да еще новая учительница не назвала свою фамилию. Думаю, это тоже неспроста. И исходя из того, как она валила Катьку, у последней действительно немного шансов получить направлению в нужную Башню.

Еще в тот день, когда случайно встретил двух Зыбуниных, я попытался обнадежить Катю. Мол, из нее выйдет очень хороший волшебник или артефактор. И получил бурю негодования. Видимо, ведьмам подобный вариант не подходил, а, может, и считался чем-то вроде оскорбления. Только что тогда делать, если другого выхода из ситуации я не видел? Как ни странно, учительница сама дала нужную подсказку в конце урока.

— Как я понимаю, мало у кого есть предрасположенность к самой сложной магии из всех, к ведьмачеству. Но не боги горшки обжигают. В черной Башне нужны и простые трудяги. Те, кто будет помогать настоящим ведьмам. Кто сможет собрать травы, помыть колбы, развести огонь под котлом. Поэтому те, кто добудет необходимый набор трав и докажет свою усидчивость, получит направление в Башню. Вон ты, темненькая, раздай листки всем остальным.

Я улыбнулся и ткнул локтем Зыбунину, мол, смотри, все вышло неплохо. Почему-то мне думалось, что данная задача уже практически решена. Катюха и травы — это практически синонимы. Однако моя соседка по парте сидела с таким лицом, будто перед ней поставили чашку со вкусным супом, а вот ложку не дали. И, как выяснилось минуту спустя, она была почти права.

Несколько раз сбившись, я все же смог сосчитать необходимый список трав. Семьдесят два наименования. Неплохой такой гербарий. Катя же сидела, смотря в одну точку. И на глазах ее снова блестели слезы. Опять? Ну уж нет.

Как только прозвенел звонок, я догнал пытавшуюся сбежать Зыбунину. Потому что примерно понимал, что сейчас будет. Она прибежит к себе в комнату и станет рыдать в подушку. Ну, или куда там рыдают девчонки. В любом случае, это жутко неконструктивно. Надо решать проблемы, а не плесень разводить.

— Катя, стой. Ну чего ты переживаешь? Найдем мы все эти травы. Я помогу. Ребята помогут.

— Ты издеваешься что ли? — Развернулась она на ходу. — Пусть у меня есть половина всего этого. Остальное действительно можно найти на территории школы. Но что делать, к примеру, с мертвецким багульником? Или коромыслицей? А о кровяннике я вообще только в книжках читала. Он появляется лишь в местах с сильным выбросом силы на несколько дней, после чего чахнет. Ты понимаешь, что она это все специально? Это нереально собрать.

— Ты сказала, что кое-что можно найти здесь. А за территорией?

— Нам нельзя выходить.

Я взял ее за плечи и посмотрел в глаза.

— Пожалуйста, не расстраивайся раньше времени. Мы все найдем. Я, к примеру, знаю парочку учеников, кому разрешено выходить за территорию школы.

Катя посмотрела смахнула с мокрых ресниц слезы и благодарно прижалась ко мне. Теперь осталось всего ничего — не подвести ее.

От автора:

Все-таки книга неторопливо близится к завершению (очень неторопливо), и встал вопрос о названии второй. Как вы считаете, нужно ли делать все в одной стилистике — Уникум, Фолиум (название рабочее), Практикум или стоит уходить от этих «умов»?

Четырнадцатая зима в моей жизни стала самым волшебным, во всех смыслах этого слова, и увлекательным временем. Школа дарила все новые, любопытные магические навыки и умения. Спортивные клубы умерили свою прыть, по сравнению с началом учебного года. Шутка ли, теперь Якут заставлял нас бегать всего полчаса, видимо, чтобы мы не сильно замерзли. А все остальное время мы проводили на катке или набивая шишки на огромной залитой горке за Башней артефакторики.

Ничего плохого ровным счетом не происходило. Катя до поры до времени, отпустила ситуацию со сбором трав. Хотя бы потому, что в снегу это делать немножко неудобно. На меня же, как и на остальных уникумов, никто больше не собирался нападать. Поневоле многие стали задаваться вопросом о невиновности Петровича. Нет, все точки над «й» мог бы расставить Козлович, но и о его состоянии ничего не было слышно. Мы несколько раз пытались завести разговор о нашем кураторе с другими учителями, но получали только уклончивые ответы. Вроде, скоро он сам вернется и все станет ясно. Вот только это «скоро» все откладывалось и откладывалось.

А пока мифологию Петровича стала преподавать Наталья Владимировна. Та тоже изменилась. Былое веселье больше не виднелось во взгляде Матвеевой. Она поскучнела. К слову, по заклиналке мы и вовсе проходили одни лишь магические щиты разной направленности.

— Матвеева из-за Петровича даже к отцу пошла, — рассказала мне по секрету как-то Зыбунина. — А они несколько лет не общались.

— А кто отец? — спросил я.

— Ты что, сдал геральдику и все забыл? Матвеевы одни из двенадцати.

Я даже покраснел от своей досадной ошибки. Нет, помню, Матвеевы заведуют всей магической банковской сферой России. А, может, и не магической, кто его знает? Но я почему-то считал, что Наталья Владимировна просто однофамилица. Не похожа она была на высокородную. По крайней мере, на тех, кого я видел.

— Так она та самая Матвеева?

— Конечно та. Я думала, ты в курсе. Против воли отца пошла преподавать, хотя надежды в магии подавала серьезные. Вот они и поругались. Теперь Наталья Владимировна из-за Петровича к папаше и обратилась.

— И что? Не поверю, что не смогли ничего решить деньгами.

— Ну как? — пожала плечами Катя. — Я могу только передать, что наши ведьмы говорили. Вроде как Петровича перевели в одну из закрытых резиденций Конклава, но стражу с него не сняли. Он продолжает оставаться главным подозреваемым. Скоро будет суд.