Я не могу позволить себе пьянствовать, не терплю сигаретного дыма и вот уже целый год ни с кем не занимаюсь сексом, однако в субботу утром непременно устраиваю себе газетные оргии – часами насыщаюсь мельчайшими подробностями последних новостей. Не то чтобы из них я узнавала что-то новое. Вовсе нет. Я на это и не рассчитываю. Новости похожи на шары в лототроне "Бинго". Вновь и вновь то тут, то там происходят одни и те же события. Землетрясения. Торговые войны. Захват заложников.

В "Монреальской газете" статьи короткие и изобилие фотографий. Но за неимением чего-то другого сегодня я должна была довольствоваться ею.

Берди, прекрасно зная, чем я намереваюсь заняться, расположился на соседнем стуле. Я никогда не знаю, что его привлекает: моя компания или перспектива доесть за мной остатки еды. Он уставился на меня своими круглыми желтыми глазами, будто в поиске разгадки какой-то серьезной кошачьей тайны. Читая, я чувствовала на своем лице его взгляд.

Я нашла эту статью на второй странице между заметками о задушенном священнике и футбольном чемпионате.

ЖЕРТВУ БИЛИ И ИЗУВЕЧИЛИ

Обезображенный труп двадцатичетырехлетней женщины обнаружен вчера в ее собственной квартире в одном из восточных районов города. Маргарет Адкинс была домохозяйкой, занималась воспитанием шестилетнего сына. В десять часов утра она в последний раз разговаривала с мужем по телефону. После полудня ее избитое и изувеченное тело обнаружила сестра.

Согласно данным полиции КУМ, следов проникновения в жилище с применением силы на месте преступления не обнаружено. Каким образом убийца попал в дом жертвы, остается неизвестным. Вскрытие трупа произведено в "Лаборатуар де медисин легаль" доктором Пьером Ламаншем. Доктор Темперанс Бреннан, судебный антрополог и специалист по черепным травмам из США, исследует кости жертвы на наличие ножевых порезов...

Рассказ продолжался разглагольствованием о появлении человека в этом мире и уходе из него, кратким обзором жизни Маргарет Адкинс, душещипательным описанием реакции на ее смерть родственников и заверением в том, что полиция приложит все усилия для поимки убийцы.

Статью сопровождали несколько черно-белых снимков, показывающих отдельные моменты трагедии и тех людей, кто принял в ней непосредственное участие. Лестницу перед квартирой убитой, полицейских, работников морга, несущих носилки с уложенным в пакет телом. Россыпь соседей, собравшихся на дороге за пределами огороженной полицией территории, любопытство на их физиономиях, изображенное черно-белыми крупинками.

Среди людей, работавших на месте преступления, я увидела фигуру Клоделя. Он стоял с поднятой вверх правой рукой, как провожатый группы старшеклассников. Имелся здесь и снимок Маргарет Адкинс крупным планом, сделанный при жизни. Я видела это лицо не таким счастливым. В помещении для вскрытия.

На другой фотографии были изображены пожилая женщина с белыми волосами, окружавшими голову тугими кудряшками, маленький мальчик в шортах и футболке "Экспос" и мужчина с бородой и в очках в металлической оправе. Мужчина обнимал женщину и мальчика. Все трое смотрели в камеру с ужасом и растерянностью – выражение, типичное для людей, потрясенных жестоким убийством близкого. Я привыкла к подобным взглядам. "Мать, сын и муж жертвы" – гласила подпись под снимком.

Переключив внимание на последнюю фотографию, я испугалась. На ней была изображена я. Это фото, сделанное в 1992 году во время одной из эксгумаций и хранившееся в моем личном деле, нередко выуживали и куда-нибудь впихивали. Меня, как обычно, представляли как "американского антрополога".

– Проклятие!

Берди махнул хвостом и окинул меня неодобрительным взглядом. Я не обратила на него особого внимания. Я поклялась себе, что в эти выходные ни разу не вспомню об убийствах, но была вынуждена нарушить клятву. О том, что в сегодняшнем выпуске газеты напечатают статью о событиях вчерашнего дня, мне никто не потрудился сообщить. Допив остатки холодного кофе, я набрала номер Гэбби. Она не ответила. Я знала, что молчанию подруги можно найти миллион объяснений, но оно окончательно испортило мне настроение.

Я прошла в спальню с намерением одеться и пойти на занятие тай-чи. Обычно наши тренировки проводились по вечерам в четверг, но, так как в этот день никто не работал, многие изъявили желание собраться и сегодня. Я не испытывала особого желания идти куда бы то ни было, но из-за статьи и Гэбби, не ответившей на звонок, решила, что должна на что-то переключиться. По крайней мере на пару часов.

Я ошиблась. Девяносто минут "глаженья птиц", изображения руками "плывущих облаков" и "иглы на морском дне" ни на каплю не улучшили мое настроение. Я была настолько расстроена, что не укладывалась в ритм все занятие напролет и ушла с него в еще более скверном расположении духа.

Направляясь домой, я включила радио, упорно продолжая попытки улучшить себе настроение. Подобно пастуху, управляющему стадом животных, я старательно пасла свои мысли: несерьезные пыталась задержать, а мрачные вытеснить. Расставаться с надеждой приятно провести выходные мне до ужаса не хотелось.

Мое внимание привлекли слова комментатора.

– ...была убита вчера около полудня. Мадам Адкинс договорилась встретиться с сестрой, но на встречу не пришла. Тело найдено в квартире жертвы на Дежарден, 1327. Следов взлома не обнаружено. Полиция предполагает, что мадам Адкинс была знакома с убийцей.

Я знала, что должна сменить волну, но вместо этого жадно впитывала слова репортера. Они вытягивали из дальних уголков моего сознания то, о чем я упорно старалась не думать, все настойчивее заставляя меня забыть об отдыхе.

– ...результаты вскрытия пока неизвестны. Полиция ведет усиленную работу в восточной части Монреаля, опрашивает всех, кто знал убитую. За текущий год это двадцать шестое из зафиксированных убийств. Любую имеющуюся у вас информацию по данному делу просим сообщить дежурному отдела убийств по телефону 555-2052.

Действуя почти машинально, я развернулась на триста шестьдесят градусов и направилась в лабораторию. Мои руки словно сами по себе управляли рулем, а ноги жали на педали.

Через двадцать минут я была уже на месте, решительно настроенная завершить какое-то задание, только не вполне уверенная, какое именно.

В здании СК царила тишина. Сегодня на работу вышли лишь единицы. Об их присутствии свидетельствовали раздававшиеся откуда-то сверху приглушенные звуки. Охранник в холле осмотрел меня с подозрением, но ничего не сказал. Возможно, его смутили мои хвостик и спандекс. Или я приняла за подозрение его угрюмость – торчать на дежурстве в праздники никто не любит. По большому же счету мне не было до этого охранника никакого дела.

На нашем этаже не работал никто. Пустые офисы и лаборатории пребывали в полном покое, как будто набирались сил перед следующей неделей. В моем кабинете со вчерашнего вечера ничто не изменилось: карандаши, маркеры и ручки все еще валялись на письменном столе и на полу. Собирая их, я окинула рассеянным взглядом незаконченные доклады, не внесенные в каталог слайды и бумаги по работе над текущим проектом. Пустые глазницы черепов бесстрастно наблюдали за мной.

Я до сих пор не знала, зачем сюда пришла и чем намереваюсь заняться. Я пребывала в странном напряжении и волнении. В моей голове опять зазвучал голос доктора Ленц. Это она помогла мне признать свою зависимость от алкоголя, понять, что именно он все больше и больше отдаляет меня от Пита. Осторожно, но целенаправленно ее слова разрушили коросту, покрывавшую мои эмоции.

– Темпе, – говорила она, – не считай, что только от тебя все зависит. Научись доверять другим.

Ей удалось правильно понять суть моей проблемы. При помощи спиртного я действительно пыталась убежать от вины, которую чувствовала, если какая-то затруднительная ситуация оставалась неразрешенной. Я хотела заглушить в себе ощущение несоответствия, забыть о нем.