– Я планирую назначить операцию на семь.

– На шесть.

– Хорошо, на шесть. Хотите тоже поехать?

– Спасибо.

Он помолчал.

– Может, с ней все в порядке.

– Да.

Я начала готовиться ко сну, хотя знала, что не смогу сомкнуть глаз. Чистка зубов. Умывание. Нанесение крема на руки. Переодевание в ночную рубашку. Вместо того чтобы лечь в кровать, я принялась ходить по комнатам, усиленно пытаясь освободить свой мозг от мыслей о фотографиях семи женщин на досках в нашем кабинете. О местах совершения убийств. Об отчетах патологоанатомов. О Гэбби.

Потом я поправила покосившуюся картину на стене, сдвинула к центру вазу на столе, собрала шерстинки Берди с ковра. Мне стало холодно, и я приготовила себе чашку чая и выключила кондиционер. По прошествии нескольких минут я вновь зашагала из комнаты в комнату. Берди, смертельно устав наблюдать за моим бессмысленным хождением, отправился в спальню и заснул на кровати. Я же не могла остановиться.

Около двух я растянулась на диване, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Сосредоточиться на звуках ночи. Отдаленном реве сирены "скорой помощи". Шагам на верхнем этаже. Воде, бегущей по трубам. Скрипе половиц. Едва уловимом треске оседающих стен.

Перед моими глазами поплыли нескончаемой вереницей, как кадры из голливудского фильма, привычные образы. Клетчатая блузка Тротье. Вспоротый живот Моризет-Шанпу. Прогнившая голова Изабеллы Ганьон. Отсеченная кисть. Торчащая из бледных губ отрезанная женская грудь. Убитая обезьяна. Статуэтка. Вантуз. Нож.

Я не могла спастись от своих дум. Я создала в воображении целый кинофильм смерти, раздираемая мыслями, что и Гэбби должна стать участницей этого фильма. Ночная тьма едва начала рассеиваться, когда я поднялась с дивана и оделась.

Солнце едва выплыло из-за горизонта, когда мы нашли тело Гэбби. Марго тотчас же определила нужное место, когда ее впустили за фанерный заборчик, огораживавший тот свободный от построек кусок земли. Желто-оранжевое сияние зари освещало все вокруг.

Могила располагалась у превратившегося в груду крошек фундамента какого-то старого здания. Неглубокая, вырытая наспех; ее поверхность украшал ровный овал, выложенный из осколков кирпичей. Теперь труп Гэбби лежал на земле, в застегнутом на молнию пакете. Полицейские оградили территорию пильными козлами и желтой пленкой, хотя в том не было особой необходимости. В столь ранний час народ еще спал, и, когда тело извлекали из земли, никто не глазел на страшное зрелище.

Я сидела в патрульной машине и пила холодный кофе из пластикового стаканчика. Я приехала сюда как профессионал, готовый выполнять свою работу, но обнаружила, что сегодня не в состоянии быть профессионалом. Я пребывала в оцепенении.

Мне не хотелось видеть Гэбби раздувшейся и побелевшей в чертовой яме. Я мгновенно узнала ее серьги. В форме слоников. Мне вспомнилось, как она объясняла, что они означают. Бога Ганеша. Доброго бога. Счастливого бога. Не бога боли и смерти. Где же ты был, Ганеш? Почему не помог своему другу? Почему никто не защитил ее?

У меня начиналась истерика. Я не хотела ей поддаваться.

Я дождалась того момента, когда смогу опознать ее. А потом Райан подошел к Пьеру Жилберу, о чем-то с ним переговорил и направился ко мне.

Теперь он сидел на корточках у раскрытой дверцы машины, положив руку на подлокотник. Было утро, а температура поднялась уже до двадцати семи градусов по Цельсию, поэтому волосы Райана и рубашка под мышками повлажнели.

– Мне очень жаль, – пробормотал он.

Я кивнула.

– Представляю, как вам тяжело.

Нет. Не представляешь.

– Тело неплохо сохранилось, несмотря на жару, – тихо произнесла я.

– Да, но мы не знаем, как долго оно тут лежит.

– Не знаем.

Он взял меня за руку. На подлокотнике осталось небольшое темное пятно – пот с его ладони.

– Нич...

– Вы что-нибудь обнаружили?

– Почти ничего.

– Ни отпечатков пальцев, ни следов колес, вообще ничего, черт возьми?

Райан покачал головой.

– А те осколки кирпичей обследовали?

Я понимала, что задаю глупый вопрос.

Он молча посмотрел мне в глаза.

– А в самой яме было что-нибудь?

– Только одна вещь, Темпе. Лежала у нее на груди. – Он поколебался. – Хирургическая перчатка.

– Этот парень никогда не допускал подобной небрежности. Может, внутри обнаружим отпечатки? – Я отчаянно старалась держать себя в руках. – Больше ничего не нашли?

– Сомневаюсь, что он убил ее здесь, Темпе. Скорее всего перевез из какого-то другого места.

– А что это за развалины?

– Бар, закрывшийся много лет назад. Землю эту продали, здание разрушили. Новый владелец ничего не строит здесь вот уже шесть лет.

– А как зовут владельца?

– Вам это так необходимо знать?

– Да, необходимо! – прорычала я.

Райан заглянул в блокнот.

– Его фамилия Бейли.

Я увидела, как двое человек положили тело Гэбби на носилки, подняли их и понесли к машине коронера.

О Гэбби! Как все это ужасно!

– Может, вам что-нибудь принести?

Райан изучал мое лицо своими голубыми глазами.

– Что?

– Что-нибудь попить? Съесть? Или пусть кто-нибудь отвезет вас домой?

– Нет, со мной все в порядке.

Я только сейчас обратила внимание на его руку, все еще лежащую поверх моей, У Райана были длинные тонкие пальцы, а кисть довольно широкая и мощная. Костяшку большого пальца окружал разорванный в нескольких местах полукруг.

– Ее он не изуродовал, – прошептала я.

– Нет.

– А обломки кирпичей для чего разложил?

– Никогда не мог понять ход мыслей подобных ему ублюдков.

– Это насмешка, так ведь? Он хотел, чтобы мы ее нашли. В перчатке нет никаких отпечатков.

Райан ничего не ответил.

– Все выглядит совсем по-другому.

– Да.

В машине становилось невыносимо душно. Я вышла из нее и подняла вверх волосы, надеясь почувствовать хотя бы подобие ветерка на коже. Но ничего не ощутила. Я пронаблюдала, как тело Гэбби в пакете укладывают в машину, с трудом сдерживая рвавшиеся из груди рыдания.

– Был ли у меня хоть единственный шанс каким-то образом спасти ее, Райан?

– А у всех нас был такой шанс? Не знаю. – Райан тяжело вздохнул и прищурил глаза. – Несколько недель назад – может быть. Вчера или позавчера – нет. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – В чем я уверен, так это в том, что мы непременно выловим эту тварь.

Я заметила приближающегося к нам Клоделя с полиэтиленовой сумкой для сбора вещественных доказательств.

Пусть только попробует зацепить меня, я вцеплюсь ему в морду, поклялась я себе.

– Очень сожалею, – пробормотал он, стараясь не встречаться со мной взглядом, и повернулся к Райану: – Мы почти закончили.

Райан вопросительно приподнял брови. Клодель кивнул в сторону, безмолвно говоря: "Только не при ней".

Мой пульс участился.

– Что? Что еще вы нашли?

Райан положил руки мне на плечи.

Я заглянула в сумку, которую держал Клодель, и увидела бледно-желтую хирургическую перчатку, испачканную землей. Из нее что-то торчало. Какой-то плоский предмет. Прямоугольной формы. С белым краешком. Фотография. Райан сжал мои плечи. Я уставилась в его глаза, без слов спрашивая, что это такое. И боясь получить ответ.

– Давайте поговорим об этом позднее.

– Я хочу взглянуть.

Я подняла дрожащую руку.

Клодель нехотя протянул мне сумку. Взяв ее край, я им ухватилась за один из пальцев перчатки и принялась осторожно тянуть. До тех пор пока латекс не сполз с фотографии.

Я уставилась на снимок, не веря своим глазам.

Фигуры двух обнявшихся женщин. Волосы обеих треплет ветер. Позади океан. Меня охватил дикий ужас, дыхание участилось.

Спокойно. Без паники.

Пляж Миртл. 1992 год. Я. Кэти. Эта сволочь похоронила вместе с моей мертвой подругой фотографию с изображением Кэти.

Все молчали. Приблизившийся к нам Шарбонно взглянул на Райана, тот кивнул. Трое детективов явно не знали, как себя вести, что говорить. Я ничем не могла им помочь.