- Просто лицо, заинтересованное помочь тебе.

   Райз молчал, раздумывая над услышанным. Его собеседник тоже молчал, ожидая. Он выглядел так, словно мог вот так, неподвижно ожидать ответа не один час.

   - Тебе кажется, что выхода нет, что всё законченно. Я могу дать тебе этот выход. Загляни в себя и подумай - чего ты хочешь? Оставаться безымянным заключенным, чья жизнь уже почти завершена, или взять судьбу в свои руки?

   Откуда этот незнакомец столько знает? Этот вопрос казался важным, но не настолько, чтобы тратить время на него. В камере воцарились вечерние тени, а за окном сумерки окончательно взяли верх над последними сопротивлениями остатков дневного света.

   - Если я соглашусь, что я буду должен Вам? - Райз поднял на мужчину взгляд.

   - Ничего. Напротив, я даже помогу тебе, осуществлю то, чего ты хочешь. Ты должен только сделать выбор.

   В улыбке мужчины пряталось нечто, говорившее, что он знает, чего хочет Райз. И сейчас, когда тому предлагали шанс, он не собирался играть в прятки:

   - Если так, то я буду делать всё, что вам понадобится.

   - Даже если за это тебе придется заплатить своей жизнью?

   Вся жизнь Райза была сплошной борьбой за выживание. Но, то, что он хотел, стоило гораздо больше, и он не сомневался, что такая вероятная цена не будет слишком высокой.

   - Да.

   Мужчина чуть прикрыл глаза, словно скрепляя сказанное.

   - Ты - мудрый мальчик.

   Затем, словно он находился не в камере, а на прогулке в парке, развернулся и неторопливо пошел к выходу.

   - Подождите! - крикнул Райз, когда мужчина отворил дверь, - Почему я?

   Тот замедлил шаг и полуобернулся, улыбаясь.

   - Твое имя означает восход. А я люблю восходы.

   Всё началось с маленькой искры. Один неисправный провод, подчиняясь этой искре, медленно превращался в бикфордов шнур, передавая её дальше, вверх и вниз. Всего лишь получаса было достаточно, чтобы этажи затянуло едким дымом, а пламя начало кое-где пожирать доступное ему оборудование и всё смелей лизать стены. Здание тонуло в нарастающем хаосе криков людей и шуме пожарной сигнализации, набиравшем силу гудении пламени и грохоте падающих предметов. Каждый рвался спасти свою жизнь, и места для помощи другим почти не оставалось.

   С пригорка, расположенного недалеко от комплекса тюремных зданий, было видно в ночи, как пламя прорывается в окна. Кое-где мельтешили маленькие фигурки людей, пытавшихся сбить огонь или выбраться. Ревела сирена подъезжающих пожарных расчетов. Чернота ночи сплеталась с пламенем, и в опрокинутом небе отражались бурые отблески, старавшиеся дотянуться куда-то вверх.

   Полуденные новости не были интересными, и Джил, приглушив звук телевизора, вернулась к горе вещей, которые было нужно разложить в шкафу. Выходной день казался безумно коротким, и успеть переделать все дела было просто невозможно.

   Складывая свитер, она бесцельно обернулась и уловила что-то изменившееся на экране. Повернувшись одним движением, Джил опустилась на теплый паркет, нащупала пульт и прибавила звук. Картины на экране сменяли одна другую, но её мозг как-то замкнуло на одном кадре, в котором огонь отражался в густой, вязкой темноте ночи. Блок, в котором содержался один из неизвестных толком никому людей, но хорошо знакомый Джил, был почти наполовину уничтожен пожаром. Около пятнадцати заключенных погибли в огне или задохнулись в дыму.

   Этот огонь преследовал её. Он вырывался из струй горячей воды в душе. Он тоненько свистел в песенке чайника. Он лизал её ноги шерстью пушистого пледа. И Джил вскакивала в холодном поту, выпрыгивая из этих языков пламени, чтобы наяву в голове начинала безостановочно звенеть мысль, что она так и не успела приехать к Райзу. Не успела сказать, что не забывает его, несмотря ни на что. Джил просто хотела сдать ещё пару семинаров, ещё немного поработать вечерами и набрать достаточно денег, чтобы поехать к нему, не посвящая в свои планы родителей. Она просто хотела доделать что-то, но не успела сделать самое важное тому, кто теперь стал одной из никому неизвестных могил на тюремном кладбище.

   Раньше Джил верила в справедливость, но теперь поняла, что даже вера не спасает мир. Потому, что всё хорошее в нём обречено на смерть и забвение, а если хочется выжить и не быть смятым несправедливостью, то лучше всего забыть о том, что можно чувствовать, страдать, надеяться или верить. В темноте помогает только ещё большая тьма. Она заставляет других бояться её, а самого себя - больше не страдать.

   Холодящие снежинки падали на проходивших людей редкими звездами. Обычный рабочий день в середине недели был спокойным, лишенным хлопот и обещал не задерживать не работе долго. На ходу поправляя шапку, грозившую съехать с головы, Джил шагала по улице. Она успела перекусить в перерыв, и тепло горячего кофе разливалось по телу, противостоя небольшому морозцу. Прохожие тесной толпой спешили по своим делам, и требовалось немало сил, чтобы суметь проскользнуть между ними и не затеряться. Мягкая зима никогда не опускалась здесь до сильных морозов, и Джил порой скучала по ясным зимним дням, в которые мороз пробирал до костей и превращал воздух в тонкое стекло.

   Самым сложным участком был перекресток, где люди неожиданно выворачивали из-за угла и порой сталкивались друг другом. Многоязычная толпа местных жителей и туристов, наводнивших улицы, бесконтрольно торопилась по своим делам. Джил оглянулась на светофоры, рассчитывая - успеет ли перейти дорогу, и в тот же момент прямо на неё выскочила парочка шумных студентов. Еле увернувшись от столкновения, она боком прошла мимо них и снова поправила вязанную шапку, окончательно съехавшую на затылок. Загорелся зеленый сигнал светофора, и толпа хлынула на переход, унося с собой Джил.

   Дело, которое должна была вести Джил, было совсем не сложным. Поэтому, прекрасно понимая, что она, начинающий адвокат, должна быть рада одному из небольших шагов в цепочке карьеры и хитросплетений закона. Джил с рвением принялась за работу. Еще год назад она была всего лишь стажером, сдала адвокатский экзамен и теперь ощущала огромный запас сил. Которые кипели в ней и были сфокусированы на работе.

   Она пододвинула поудобней стул и разложила перед собой папку с документами по делу. Компьютер привычно завис на пару секунд, открываясь и приветливо попискивая. Это было бракоразводное разбирательство, и хотя Джил и надеялась работать в уголовной практике, но никак не делить машины и коллекции дисков между супругами, ей просто дали дело, прозрачно намекнув, что она еще не доросла до серьезных дел. Было досадно, но начинать с малого лучше, чем не начинать вовсе. Да и вообще, ей повезло, что у отца нашелся старый знакомый, который и помог ей найти работу в большом городе, где было больше шансов.

   Джил потерла переносицу. Итак. Супруги делят коллекцию дисков Майкла Джексона, машину и собаку. Собаку Джил было жаль больше, чем супругов, настолько мелочными казались разборки двух людей, желавших просто досадить друг другу. У собаки тоже должен быть адвокат, представлявший её интересы. Она ведь умеет чувствовать, несмотря на то, что не говорит. Завтра Джил надо присутствовать на процессе, представляя интересы жены. Конечно, мужчина не доверил бы свою защиту женщине-адвокату, не имевшей практически никакого стажа. А вот бывшая супруга - да, та доверилась.

   Утро встретило её неприветливым пасмурным небом за окном, и желание зарыться как можно глубже в одеяло было просто непреодолимо. Джил с тоской подумала об одеяле, пряча зевок за папкой, пока лифт поднимал её наверх. Первое самостоятельное выступление её как адвоката грозило обернуться попыткой не свалиться, заснув стоя. Не самая лучшая перспектива.

   Вот уже десяток минут Джил сидела и слушала перебранку бывших супругов, встрять в которую не могли ни она, ни её коллега. Поэтому, дав спорщикам выговорить и выдохнуть весь пыл, адвокаты молчали. Первым остановился муж. Он покашлял, раздраженно поправляя воротник рубашки и глядя в сторону, пока его супруга продолжала возмущаться.