Сидящий через одно место от неё мужчина продолжал заказывать виски. Джил попробовала сосчитать, сколько он уже выпил. Но легкий туман, мешавший её мозгу совершить простое математическое действие, заставил Джил отказаться от этой затеи. Когда тот, кто разделял их, поднялся со своего места и ушел, она повернулась посмотреть на обладателя непобедимой печени.

   На какую-то секунду мужчина, опрокидывающий очередной стакан, показался ей смутно знакомым, если бы только она могла отчетливо вспомнить его лицо. Без сомнения, Мистер-Не-Боюсь-Цирроза был симпатичным малым, если не больше. Джил оценила его волосы, лежавшие золотыми волнами, но не придающие ему женственности. А затем, когда он повернулся в её сторону, ища бармена, очевидно, чтобы заказать новую порцию виски, она обнаружила, что он просто красавчик, словно сошедший с обложки журнала.

   Правда, вид красавчика говорил, что он явно переживает не лучшие времена. Его рубашка из дорогого магазина была помята. Расстегнутый пиджак, отливавший серебром, висел так, словно его накинули, не обращая внимания на ценность вещи.

   Мужчина потёр лицо, поморщившись как от боли, и поднял глаза на бармена, подходившего к нему. Тут внезапно его взгляд натолкнулся на Джил. Красивое лицо исказилось, словно он неприятно удивился, а затем удивление сменилось неприкрытой злобой, которая промелькнула в зеленых глазах. Джил смотрела в эти глаза, сияющие всеми оттенками зелени, восхищенная необычным цветом, пока запоздало в голову не пришло объяснение тому, что он кажется ей знакомым. Это был адвокат с сегодняшнего процесса.

   Она спешно отвела глаза в сторону и сделала глоток, стараясь не выглядеть смущенной. За спиной бармена была расположена декоративная полоса из зеркального стекла, позволяющая видеть себя и соседей в отражении. Смысла откровенно глазеть на адвоката не было, надо было просто посмотреть в отражение, чтобы налюбоваться на него. Джил сделала ещё пару глотков и, как ни в чем не бывало, взглянула в зеркало. Вместо её неожиданного знакомого на его месте сидел полный мужчина в серо-серебряном костюме, сосредоточенно смотревший в телефон. Джил оторопело хлопнула глазами, затем уставилась на свой пустой бокал. Не стоило столько пить, чтобы мозги начали играть в свои собственные игры.

   Она расплатилась и направилась к выходу. На улице стояла прохладная весенняя ночь, плавно бравшая верх над поздним вечером. Кружевное платье не согревало, да и пальто тоже не спасало ноги от скользящего по коже ветерка. Джил поежилась, ощущая, как из головы улетучиваются остатки алкоголя, а затем направилась к своей машине, стоящей в уголке парковки. Пора домой.

   Широкое шоссе соединяло две части города, которые были разделены ложбиной. Эта впадина образовалась тогда, когда в последний раз в этой части материка просыпались вулканы. Дорога пролегала серой лентой, слабо освещенной фонарями. Их столбы делили пространство на ровные участки.

   Несмотря на то, что шоссе являлось одной из главных магистралей города, сейчас оно было почти пустым, поэтому Джил не особо заботилась о стрелке спидометра, качающейся за отметкой допустимой скорости. Когда впереди показался знак, предупреждающий водителей, что дорогу могут переходить животные, Джил поняла, что проезжает небольшой парк. Правда, самыми крупными животными тут были еноты, но даже гроза городских помоек имеет право безопасно перебегать дорогу. Джил пьяно хихикнула, представляя себе переход для енотов, и сбавила скорость.

   Она могла поклясться, что шоссе было пустым, но глаза говорили обратное. А именно - что в нескольких сотнях метров перед ней, прямо посреди дороги кто-то стоит. Или лежит. Нет. Все-таки стоит. Либо её зрение играет с ней идиотские шуточки, но человек не может занимать столько места, сколько нужно машине для проезда. Она мчалась к этому месту, пытаясь максимально сбавить скорость, чтобы успеть затормозить, а то, что находилось посреди дороги, развернулось навстречу приближающейся машине. Джил отчетливо видела, как оно приближалось к ней. Она не могла оторвать глаз от непонятной фигуры, шагавшей по дороге, и при этом - плывшей по воздуху без четких форм и контуров, как сгусток мглы. Джил ощутила, что сердце застучало где-то на уровне горла, грозя выпрыгнуть наружу, но продолжила смотреть на то, что преодолевало последние метры между собой и машиной. Она догадывалась, что самое неверное - это запаниковать и начать бежать прочь.

   Тем временем, оно подошло к машине. Неожиданно четко вырисовывавшимися из темной мглы руками оперлось на капот машины. Джил вцепилась в руль так, что заболели пальцы, и замерла, боясь шевельнуться и привлечь к себе внимание.

   Она смотрела, как расплывчатая фигура медленно поднимает к ней бледное лицо, кажущееся почти человеческим. От него веяло холодом, и, казалось, что оно соткано из бесцветной ледяной изморози. Это лицо смотрело прямо на неё, и тонкие губы раздвигались в улыбке, говорящей, что оно её видит и знает, что Джил напугана так, что у неё сводит желудок в тугой узел.

   Сколько времени прошло - Джил не знала, может пару минут, а может полчаса. Она продолжала смотреть на призрак, не сводивший с неё глаз. Внезапно, оно ударило обеими руками по машине, отчего металл сотрясся до самых мелких креплений, и Джил тряхнуло так, что у неё лязгнули зубы. Ещё чуть-чуть, и она сломала бы себе шею от рывка. В голове загудело, перед глазами всё заплясало, Джил моргнула, приходя в себя. Дорога перед машиной была пуста, вдали тускло светили огни фонарей, а на трассе не было никого кроме неё.

   Она рванула с места, выжимая всю скорость, на какую была способна её машина. В голове хозяйничал только животный инстинкт, требовавший бежать, прочь, без оглядки, как можно дальше от этого места.

   Джил проехала оставшуюся дорогу, пытаясь успокоиться и ощущая себя словно со стороны. Она разжала пальцы, вцепившиеся намертво в руль только тогда, когда остановилась возле своего дома. Откинулась на сидение и зажмурилась, пытаясь навести порядок в голове. Вполне возможно, что такое могло привидеться лишь на пьяную голову. А её предупреждали, что после сотрясения на выпускном в школе мозг может неадекватно реагировать на алкоголь.

   Переведя, наконец, дух, Джил отстегнула ремень и вышла из машины, плотнее запахивая пальто. Конечно же, она подошла посмотреть на капот. Неизвестно, что сильнее заставило её испытать снова ощущение холодного прикосновения - две вмятины в тех местах, где ударил призрак или то, что всё это не было последствием выпивки.

   Последние звезды провалились в чернильную ночь, до которой не долетали отблески холодных огней города. Он начинал шевелиться и просыпаться в поисках развлечений, оживая как огромная ленивая рептилия. На улицы, под скрип плохо закрепленных рекламных щитов, стонущих и скрежещущих на разный лад, выползали те, кто не показывался в течение дня. Это были обычные бездомные, ищущие клиентов проститутки, мелкие наркодилеры, словом - все те, кто занимал в человеческом обществе место мелких грызунов, не менее опасных, несмотря на свою незначительность. Они занимали улицы и приступали к своему обыденному промыслу.

   Гай, ощущая даже под кожаной курткой дыхание промозглой улицы, неторопливо шагал по тускло освещенной стороне. Пульсирующая боль в костях, напоминала о себе и придавала ясность мыслям. Уже много времени только ощущение боли заставляло его испытывать нечто, отдаленно напоминающее эмоции. Словно сигнал мозга о боли окрашивал мир вокруг него, внося разнообразие и приближая его к чему-то. Это что-то все время было так близко и в то же время далеко, абсолютная иллюзия, которую он ощущал только тогда, когда его тело испытывало боль. Гай понимал, что кайф всего лишь обманывает его нервную систему, но искушение попробовать снова и снова было заманчивым.

   Вот и сейчас он шел и ощущал трепещущий мир вокруг себя словно на ладони. Где-то над крышами, хлопая крыльями, пролетает птица, от которой тянет старым мясом, которым она поживилась где-то. По карнизу крадется нечто, похожее на озверевшего вампира, ищущего - кем бы поживиться. Благо, никому нет дела до бездомных. Проститутка с неестественно рыжими волосами, стоящая за пару десятков метров от него, хочет только одного - пакетика дури, а всё остальное её не волнует - ни какой попадется клиент, ни угроза простоять всю ночь под холодным дождем. Капли медленно стучали, как механизм старых часов, по асфальту, по крышам и в стекла домов. Эти ощущения, вспыхивающие как яркие лучи, словно что-то переключали в Гае. И на мгновение он переставал быть всегда спокойным и расчетливым, получающим удовольствие от смерти и размеренности. Этот диссонанс внутри приносил своего рода расслабление.