Джил уже выходила в фойе здания, в котором располагался офис, когда за спиной раздались голоса. Те гости, которые были с её боссами, тоже уходили. Она остановилась, разыскивая в кармашке сумки ключи от машины, и люди прошли мимо неё. Повинуясь безотчетному любопытству, Джил подняла глаза и посмотрела им вслед. Она не могла объяснить - что заставило её заинтересоваться ими. Один из мужчин помогал женщине надеть пальто, второй стоял у выхода, ожидая их. Затем за ними закрылась массивная стеклянная створка дверей, и в фойе внесся холодный воздух с улицы.

   Пора заканчивать пить и возвращаться домой с унылым настроением, особенно если для этого нет поводов. Начался настоящий снегопад, а температура, похоже, упала ниже нуля. Джил смахнула волосы, взъерошенные ветром, с лица и зашагала к машине, припаркованной недалеко от здания.

   Прямо перед ней стояли двое, громко выясняя отношения. Джил покосилась на парочку, обошла их стороной и подошла к машине. В салоне было прохладно, и она включила обогреватель, чтобы поднять температуру. Тонкие чулки зимой - не лучший вид одежды. Джил откинулась на подголовник мягкого кресла, вытянула ноги настолько, насколько позволял салон, и закрыла глаза. Тишина, наполненная ровным гудением, действовала расслабляющее на голову, погружая полудремотное состояние.

   Джил сама не поняла, как долго дремала, и что заставило её открыть глаза. Она оглянулась по сторонам, поморгав, чтобы прогнать остатки дремоты. Двое продолжали ссориться, мимо проезжали машины. В этот момент мужчина размахнулся и отвесил женщине увесистую оплеуху, продолжая что-то орать.

   Джил сжала губы и завела двигатель. Она сама виновата, что вместо того, чтобы ехать домой, торчит здесь и становится свидетелем подобного дерьма. Тем временем мужчина развернулся и зашагал прочь, а женщина, судя по всему, заплакала, хватаясь за стену здания. Джил отвела глаза, запрещая себе смотреть на неё. Сжала руль, словно он был якорем, глубоко вдохнула и выдохнула. Сосчитала до двадцати. Но это не помогло. Она выругалась и вылезла из машины.

   Женщина по-прежнему опиралась на стену и плакала.

   - С Вами всё в порядке? - Джил засунула руки в карманы пальто, чтобы они не замерзали. Женщина помотала головой и подняла на неё глаза. Кажется, её дружок основательно разбил ей лицо.

   - Вам надо в больницу, - Джил подошла ближе к жертве мужских кулаков. Та наконец перестала всхлипывать и жалобно пробормотала:

   - У мужа осталась моя сумка, а там телефон и деньги.

   - Где Вы живете? - Джил испытывала смешанное чувство бешенства и жалости, переходившее в яростный красный туман, требовавший сломать мерзавцу руки, и недоумение - как так можно безропотно позволять использовать себя вместо боксерской груши.

   Женщина назвала адрес.

   - Вы можете идти? Тут рядом моя машина, я довезу Вас до дома.

   Джил протянула ей руку. Это была молодая женщина, совсем немного старше неё самой. На руке блеснуло обручальное кольцо, издевательски напоминая, что "хорошее дело браком не назовут".

   Пристегнувшись, Джил обернулась к своей пассажирке. Та прижимала к разбитой губе бумажный платок.

   - Вы точно уверены, что вам не нужен врач?

   Женщина слабо улыбнулась:

   - Нет. Нет. Это же просто губа. Муж был немного не в духе, и всего лишь.

   Джил кивнула, оставляя при себе свои мысли, и повернула руль, выезжая на дорогу. Дом, в котором проживала пассажирка, был расположен на улице, по которой Джил постоянно ездила на работу. Они без труда доехали до него, и теперь она наблюдала, как женщина, неуклюже помахав ей, поднималась по ступенькам крыльца. Когда она скрылась за дверью, Джил устало потерла глаза и поняла, что всё, что ей хочется, так это оказаться с головой под одеялом и не вылезать из него неделю.

   ***

   Снег продолжал идти, а температура воздуха становилась всё холодней. Рождество обещало быть по настоящему белым и морозным. Махнув на всё рукой, Джил перебралась в добротный пуховик и сочувствовала красным носам и ушам коллег, пытавшихся ходить в модных пальто, тонких и продуваемых как решето вопреки погоде.

   Утром мороз был настолько силен, что машину пришлось греть добрый десяток минут. Джил нервно смотрела на часы, понимая, что уже опаздывает на работу. Словно испытывая её терпение, машина не торопилась завестись. Потратив еще десять минут, Джил наконец-то выехала на дорогу и надеялась не застрять в пробке.

   Люди спешили по улице, выдыхая клубы пара. Иней светился на ветках деревьев, окнах, отражаясь в лучах восходящего солнца тысячами искр. Зима словно остановила ход времени, дотронувшись до всего своей волшебной палочкой стужи.

   Ещё не доехав до скопления машин, Джил поняла, что что-то неладно. Впереди автомобили сдавали вбок, объезжая край дороги. Джил почти подъехала к этому месту и смогла наконец разглядеть припаркованные машины полиции и скорой помощи, которые и заставляли машины съезжать вбок. Жизнь шла своим чередом, вплетая в круговорот не только свет и счастье, но и смерть и боль.

   Она оставила это место позади, продолжая лавировать между такими же, как она страдальцами, не горевшими желанием застрять в пробке и опоздать к началу рабочего дня, когда неожиданно в голове вспыхнуло воспоминание. Дом. Она уже его видела. Заставив себя встряхнуться, Джил выехала из потока машин и припарковалась у обочины. Вероятно, её ещё и оштрафуют за парковку в неположенном месте.

   Джил зябко поежилась на ветру выйдя из автомобиля, и подошла к людям, толпившимся около желтой ленты ограждения. Как раз рядом стояли две пожилые женщины из тех, кто обожает делиться мнениями и сплетнями. Она подошла поближе к ним и прислушалась.

   - Бедняжка, - вздохнула одна, - такая молодая была. Почти как моя Эмма.

   - Не повезло ей... Это животное, её муженек! - Подхватила вторая, - плохо так говорить об умерших, но она сама хороша. Позволять ему колотить себя как собачонку!

   Половина Джил знала - о ком шла речь. А вторая упорно не желала понять, о чем они говорят. Всё это не касалось её, но почему-то Джил не могла заставить себя уйти, словно что-то привязывало её к крыльцу дома, в котором должны жить милые семьи с детьми, проводящие выходные на природе и собирающиеся вместе в теплой гостиной. Из него не должны вывозить каталку с телом, закрытым в черный мешок. Не должны ходить полицейские по комнатам и газонам у дома. На руках детей не должны расцветать отвратительные пятна синяков.

   На худом теле Райза не должны были прятаться следы от пинков его отца...

   Ветер взметнулся и резко ударил Джил в лицо, заставляя глаза заслезиться. Она заморгала и наконец-то отвернулась от каталки с телом, которую закатывали в машину скорой. Джил побрела обратно, не обращая внимания на прохожих и запахивая плотней воротник от ветра, стремившегося сорвать с нее капюшон. Казалось, что все старые кошмары ожили и выползли из темных углов для того, чтобы торжествовать над нею.

   Всё, во что она верила, только приносила боль и разочарования. И Джил думала, что детская надежда на то, что в мире есть что-то, что всегда приходит на помощь обиженным и что не дает злу торжествовать, угасла так давно, что от её веры остался лишь пепел. Если Бог и был, он явно не хотел видеть тех, кто страдал и умирал.  

   - С Вами всё хорошо?

   Он поправил рукава белоснежной рубашки, незаметно скрывая ладонь, обмотанную платком. Будет хорошо, если маленький лоскуток ткани не порозовеет прямо за секунды.

   Вода звучно стекала по пологим склонам чаши раковины, унося с собой то, что могло привлечь внимание.

   - Благодарю, всё в порядке, - отозвался мужчина, выпрямляясь и оборачиваясь к вошедшему человеку. Его безразличие прогнало появившееся бессознательное ощущение беспокойства, и вошедший отвернулся, поправляя пиджак и почти позабыв о том, кто находился рядом.