Живая тишина, полная умиротворения, окутывала и при этом не баюкала, но словно стояла уважительно чуть в стороне, давая собраться с мыслями. Джил закрыла глаза. Сколько она так просидела - может пару минут, может десять. Неожиданно в голове из мутной мешанины мыслей выплыла одна, которая осталась на поверхности, вытесняя остальные. Она настойчиво говорила о том, что вероятно что-то идет не так, неправильно, и Джил сама выбрала это неправильное направление.

   - Но если ты уже понял, что твоя дорога не верна, разве ты не стала возвращаться в нужном направлении?

   Джил открыла глаза. Возле куста, усыпанного цветами, стоял похожий на священника мужчина, и его седые волосы были одного цвета с белыми лепестками сирени. Темная одежда слегка шевелилась от ветра, гнавшего свинцовые тучи по небу к городу. Джил решила встать, чтобы не выглядеть непочтительно, но священник жестом остановил её. Затем подошел и сел рядом с ней на ступени. Джил испытывала неловкость - она срочно стала думать о том, что может чем-то невольно оскорбить его и это место, а потому молчала, словно проглотила язык.

   - Людям свойственно заблуждаться, но обычно они не прислушиваются к голосу, который предупреждает их о неверном выборе, - священник наклонился к Джил и показал рукой на прячущуюся в зарослях дорожку, - если перед ними стоит выбор - широкая дорога или узкая и малозаметная тропинка, какую они выбирают?

   Он кивнул, словно Джил ответила, и покачал головой:

   - Но ведь удобный и проторенный путь не всегда ведет туда, куда нужно. Да и чаще всего, он просто ведет кругами, от того и проторен, что по нему можно бесцельно шагать вечность.

   Где-то на горизонте громыхнул раскат грома, и поры ветра резко согнул кусты, наклоняя их к земле. Джил и священник смотрели на ветки, с которых осыпались цветы под напором ветра.

   - Куда же мне тогда идти? - неожиданно спросила Джил, обхватывая себя руками.

   Священник повернул к ней лицо, на котором были удивительно молодые, яркие глаза, словно в старом теле жил юный мальчик. Ветер дул прямо на них, но его седые волосы оставались лежать ровно, и ни единой пряди не выбивалось от порывов.

   - Слушай свое сердце, оно подскажет дорогу - произнес он. Джил снова посмотрела на дорожку. Тучи почти закрыли небо, оставив маленький клочок синевы. Край темных облаков разрезала молния, похожий на извитой корень, уходящий куда-то в землю. Непогода надвигалась на город.

   Когда Джил повернулась снова к своему собеседнику, она почти ожидала, что он исчезнет, как один из её миражей. Но он оставался на месте, и его глаза со спрятавшейся в них улыбкой говорили, что он знает о её мыслях.

   - В своё время, - ответил он ей, отрицательно качая головой, - и в свое время все вернутся на свои места. Каждый идет к своей цели, но они так тесно связаны одной нитью, что это неизбежно. Ты должна сделать свой выбор - идешь ли вперед. Или стоишь на месте.

   - Я хочу идти вперед, - ветер взметнул волосы Джил, бросая их ей в лицо, - но я не могу никак уйти от своего прошлого.

   - Тогда возьми его с собой. Ведь настоящее растет корнями в нём.

   - Оно слишком мрачное, - Джил попробовала представить, что сможет спокойно засыпать и просыпаться с мыслями о нём, а не убегать от него. Это было так заманчиво, - и я давно уже не верю в то, что что-то может измениться.

   - Оно мрачно ровно настолько, насколько ты стараешься убежать от него и от себя, заключенной в своё прошлое. Встреться лицом к лицу с ним, и конец окажется всего лишь началом. Ты думаешь, что потеряла веру, но кто сказал, что вера оставила тебя? Может, просто ты не хочешь видеть того, что продолжает стучаться в твоё сердце?

   Джил удивленно взглянула на священника. Он явно не представлял -как смерть и чувство вины могут быть началом чего-то. И он не мог понять, что Джил просто не в состоянии поверить в то, чему молилась в детстве перед сном потому, что, чем старше она становилась, тем больше понимала, что между ней и чем-то тем, заоблачным, лежит пропасть. Она верила тому, что видела, а видела Джил только боль, грязь и несправедливость, царящие повсюду. Как же может звать её к себе вера, если тогда, когда она так нуждалась в ней, в её помощи, та просто взяла и оставила её?

   Священник же рассматривал тучи, разрезаемые молниями, словно Джил вовсе не было рядом. Она же поняла, что хочет спросить его о многом, но мысли внезапно стали разбегаться как стадо овец.

   - Сейчас будет дождь, - произнёс священник, - тебе надо поторопиться.

   Джил поднялась со ступеней, словно её тело слушалось его слов, и направилась по дорожке к шоссе. На секунду она остановилась и оглянулась. Священник всё так же сидел на ступенях у входа и с улыбой смотрел ей вслед.

   Она вышла на шоссе как раз в ту минуту, когда мимо проезжал невесть откуда взявшийся автобус. Джил, подгоняемая первыми крупными каплями дождя, замахала водителю, чтобы он остановился. Когда автобус тронулся с места и поехал, она выглянула в окно. Молния ударила совсем близко, отчего и зелень, и стены церкви стали ослепительно яркими на мгновение. Она смотрела на них до тех пор, пока автобус не повернул вниз, оставляя этот островок позади.

   ***

   Шакра довольно осматривал стоящие перед ним отряды демонов, готовых к наступлению. Его воины уже нанесли первые удары по нескольким землям, и он предвкушал, как новые действия принесут ему расширенные владения. Он устал ждать, пока Низам завершит свою часть договора, и собирался прибавить к магии ещё и действия. Запах крови приятней, чем благовония, а крики умирающих звучат лучше молитв.

   Отряды медленно заполняли широкую равнину, на которой призрачно дрожал воздух, похожий на струи воды. Переход из одного мира в другой был капризен и непостоянен, и Шакре не так-то легко удавалось удерживать его в одном месте. Переходы подчинялись только законам Анхаша, который был центром силы, создающей их.

   Закованные в черную, как смола, броню демоны выглядели ужасающе. Головы полулюдей - полубыков, увенчанные острыми рогами, повернулись к Шакре, ожидая приказа. Желтые глаза, не моргая, смотрели на него.

   Первыми должны пасть земли ленивых и избалованных жителей мира, соприкасавшегося с несколькими другими. Он давал стратегическое преимущество, позволяя иметь несколько выходов для наступления. Тот, кто меньше всего думает об осторожности, всегда платит двойную цену. Шакра прикрыл глаза. Однажды, так же рядами перед ним будут стоять бывшие повелители и владельцы чьих-то жизней, ожидая его слова, а он наконец-то будет владыкой и повелителем.

   Переход ожил, словно воздух пошел рябью, и Шакра махнул командирам отрядов. Ровные строи двинулись с места, отчего земля содрогнулась в такт с их шагами. Первые прошли сквозь прозрачное марево и исчезли. И так - весь отряд, ушедший на юг.

   Шакра оглядел оставшихся неподвижными демонов, пока остающихся в бездействии, и подал знак развести солдат. Он вернулся внутрь дворца, где жара сменялась легкой прохладой от каменных стен и широких бассейнов. Ему не хватало чего-то, что встряхнет опостылевший покой и тишину. Одна из Апсар, случайно оказавшаяся на его пути, спешно склонилась почти до земли, надеясь, что он не обратит на неё внимание. Шакра равнодушно прошёл мимо, его взгляд сложно было зацепить видом красивой женщины. Когда он вынужден терпеть их свору целую вечность, большие овечьи глаза и красивые лица вызывают только раздражение.

   Он прошел мимо двух стражей, охраняющих вход в его покои. Похожие на каменные статуи павианы с человеческими телами обладали жестокостью и хитростью, что делало их особо ценными в глазах Шакры. Он дошел до широкого балкона, оплетенного лозой и, не оборачиваясь, поинтересовался:

   - Есть ли новости?

   Человек, вышедший из угла, в котором находился всё время, ожидая возвращения Шакры, был ничем не примечателен. Маленького роста, с лицом, лишенным яркости, словно невзрачная амбарная мышь, он был одет так, как никто не оделся бы в здравом уме. Короткая рубашка, не достающая даже до колен, была завязана на шее странной лентой темного цвета, на которой блестело тонкое украшение. Такое носили люди, со временем потерявшие стыд и уважение к традициям и одевавшиеся так, словно в их мире никто не знал, как нужно носить одежды.