Оторвав голову от подушки, она припала щекой ему на грудь. Его шелковистая кожа приятно холодила. Бонни тихонько подула на его сосок, с улыбкой наблюдая, как крошечный шарик тут же сморщился и затвердел. Бонни едва не рассмеялась. Никогда в жизни она не чувствовала себя так хорошо. Эфраим был потрясающим любовником, в тысячу раз лучше любого белого. Ни один из ее бывших любовников не шел ни в какое сравнение с этим божественным гита. Бонни охватил внезапный порыв сделать для него что-либо особенное.

– Я должна тебе кое-что сказать, – прошептала она, и Эфраим едва заметным движением откинул с ее лица прядь рыжих волос.

– Что сказать? – Он почти не выразил никакого интереса к ее словам, вопрошая удивительно мягко и чуть отстраненно.

Бонни знала, что уже следующая фраза заставит его забыть обо всем и напряженно внимать ей, и потому оттягивала этот на редкость приятный момент. Она получит двойное удовольствие: отомстит Дэниелу Армстронгу и докажет Эфраиму Таффари, как сильно его любит.

– Что ты должна мне сказать? – повторил Таффари, ухватив ее за волосы и легонько потянув на себя. Эфраим умел делать больно, и Бонни тихонько застонала от непривычного ощущения, возбуждавшего ее.

– Я говорю об этом только для того, чтобы показать, насколько я тебя люблю, – хрипловатым голосом прошептала она. – И ты уже больше не будешь сомневаться в моей верности.

Чуть слышно рассмеявшись, он еще крепче вцепился ей в волосы, и Бонни едва не вскрикнула от боли.

– Мы еще посмотрим, сокровище мое рыжеволосое. Ну, расскажи, что за ужасную вещь ты от меня скрывала.

– Это действительно нечто ужасное, Эфраим, – произнесла Бонни. – По приказу Дэниела Армстронга я снимала на пленку, как уничтожали рыбацкий поселок в Бухте Белохвостого Орлана, освобождая площадку под строительство нового казино.

Бонни показалось, что Эфраим Таффари затаил дыхание, и сердце у него в груди вдруг замерло, но потом пульс плавно восстановился. Он осторожно выдохнул и тихо сказал: – Не понимаю, о чем ты. Объясни подробнее.

– Мы с Дэниелом были на вершине утеса, когда в деревню прибыли солдаты. Дэниел велел мне снимать.

– И что там происходило?

– Бульдозеры сравнивали с землей хижины, потом солдаты сжигали рыбацкие лодки. Мы также видели, как людей загоняли в грузовики и увозили… – Бонни вдруг заколебалась.

– Продолжай, – велел Таффари. – Что еще вы видели?

– Двоих мужчин убили солдаты. Одного старика забили насмерть дубинками и еще одного рыбака застрелили, когда он пытался убежать. А потом сожгли их тела вместе с лодками.

– И все это вы засняли? – спросил Эфраим Таффари. И в его голосе послышалось что-то такое, отчего Бонни внезапно стало страшно.

– Дэниел заставил меня это снимать, – пробормотала она.

– Я ничего не знаю об этих кровавых событиях. Я не давал никаких приказов, – холодно произнес Таффари, и Бонни облегченно вздохнула.

– Я нисколько не сомневалась, – отозвалась она.

– Я должен посмотреть эту пленку. Надо же мне знать, что творят на моей земле какие-то головорезы. Где кассета?

– Я отдала ее Дэниелу.

– А он что сделал? – грозно потребовал Таффари, и от одного только тона его голоса Бонни вздрогнула.

– Он сказал, что отвезет ее в британское посольство в Кагали. Посол Великобритании в вашей стране, сэр Майкл Харгрив, его старый друг.

– Посол видел этот фильм? – не отставал Таффари.

– Не думаю. Дэниел утверждает, что эта пленка подобна динамиту, и он покажет ее, когда придет время.

– Значит, только ты и Армстронг знаете об этом? Об этом фильме, я хочу сказать.

Такой поворот в рассуждениях Таффари Бонни совсем не понравился, и внутри у нее вдруг все похолодело от ужаса.

– Да. Думаю, что да. Если только Дэниел еще кому-нибудь не рассказал. Я не рассказывала.

– Это хорошо. Отпустив ее волосы, Таффари погладил Бонни по щеке. – Ты хорошая девочка. И я, конечно, признателен тебе. Ты действительно доказала, что ценишь нашу с тобой дружбу.

– Это не просто дружба, Эфраим. Никогда раньше я не испытывала к мужчинам ничего подобного.

– Знаю. Он поцеловал ее. – Ты восхитительная женщина Я и сам привязываюсь к тебе с каждым днем все больше и больше.

В знак благодарности она снова доверчиво прижалась к его сильному, гибкому телу.

– Надо забрать этот фильм у сэра Майкла Харгрива. Он принесет этой несчастной стране и мне как ее президенту неисчислимое количество бед.

– Мне следовало бы рассказать тебе об этом раньше, – виновато пробормотала Бонни. – Но только теперь я поняла, что по-настоящему тебя люблю.

– Еще не поздно наверстать упущенное, – обнял ее Таффари. – Утром я поговорю с Армстронгом. Виновные в этой трагедии предстанут перед судом. Но доктор Армстронг обязан отдать мне фильм как доказательство их вины.

– Не уверена, что он захочет, – вздохнула Бонни. – На пленке запечатлен сенсационный материал, и Дэниел может заработать на ней кучу денег. Он ни за что не отдаст кассету.

– В таком случае, ты мне поможешь, – заявил Таффари. – В конце концов, это ведь твоя работа. Ты мне поможешь, не так ли, моя белая лилия?

– Ты же знаешь, что помогу, – улыбнулась Бонни. – Для тебя я готова на все.

Закрыв ей рот поцелуем, Таффари занялся с ней испепеляющей любовью, и так, как умел это делать только он, Эфраим.

А потом она уснула.

Когда она проснулась, снова шел дождь. «В этих чертовых джунглях он, похоже, никогда не прекращается», – со злостью подумала Бонни. Дождь стучал и хлестал по крыше бунгало почетных гостей. Кромешная тьма за окном пугала.

Бонни инстинктивно протянула руку, надеясь наткнуться на Таффари, однако место на кровати, где он лежал пару часов назад, пустовало. Холодная простыня свидетельствовала, что он уже давно ушел. Бонни поначалу решила, что Эфраим в туалете, потому что ее собственный мочевой пузырь совершенно однозначно заявил о себе. Она полежала минут пять, прислушиваясь, поняла, что Эфраима в доме нет, и тихонько выскользнула из-под москитной сетки. В темноте, налетев на стул, она ушибла ногу и, чуть прихрамывая, добралась наконец до ванной. Щелкнув выключателем, она невольно зажмурилась от яркого белого света.

Ванная пустовала, но крышка на унитазе была поднята – значит, Таффари сюда заходил. Опустив крышку, Бонни плюхнулась на унитаз, все еще не отойдя ото сна.

Внезапно яркая молния осветила все вокруг, и Бонни инстинктивно съежилась. Она почти касалась головой тонкой внутренней перегородки бунгало, за которой раздавались приглушенные мужские голоса.

Бонни почти совсем проснулась, и любопытство ее разгоралось все больше и больше. Она прижалась ухом к перегородке, узнав голос Эфраима. В нем звучали жесткие, приказные нотки. За шумом дождя невозможно было разобрать, с кем он разговаривает.

– Нет, – возразил Эфраим. – Сегодня. Такие дела не откладывают на завтра.

Бонни окончательно проснулась. Дождь внезапно прекратился, и в наступившей тишине она узнала голос Четти Сингха.

– Вы подпишете ордер, господин президент? – Четти Сингха выдавал сильный акцент. – Ваши солдаты могли бы исполнить приговор.

– Не притворяйтесь дураком, Сингх. Все должно быть сделано тихо. Я хочу, чтобы вы избавились от этого типа. Возьмите в помощники Кейджо, только поторапливайтесь. И больше не задавайте никаких вопросов. Ясно?

– Да, господин президент. Сообщим всем, что доктор Армстронг не вернулся со съемок в джунглях. Отправим в лес на его поиски людей, которые вернутся ни с чем. Ужасное несчастье. А как быть с этой женщиной, его помощником? Она тоже видела, что происходило в Бухте Белохвостого Орлана. О ней тоже позаботиться?

– Вы идиот, Сингх. Она мне понадобится, чтобы забрать пленку из британского посольства, а потом я сам о ней позабочусь. Как-нибудь разберусь. Займитесь Армстронгом и не теряйте время.

– Уверяю вас, господин президент, что сделаю это с величайшим удовольствием. С Кейджо мы быстро договоримся, так что с белым будет покончено еще ночью. Обещаю вам.