Как он и подозревал в глубине души, все это оказалось бесполезно. Побродив минут двадцать по территории, он наконец остановился – следов не было. Он стоял под темными деревьями, и в душе его клокотала звериная ярость.
– Только бы мне их найти, только бы найти! – стонал он, давая выход горю и отчаянию.
В этот момент он словно забыл, что ему предстоит бросить вызов профессиональным убийцам. Их двадцать, если не больше. Джок – хороший оператор, но он не солдат, в бою проку от него никакого. Трезвые доводы утопали сейчас в потоке воспоминаний об изуродованных телах в спальне его бывшего дома, о разнесенной вдребезги голове Джонни. Дэниел вдруг понял, что его в буквальном смысле трясет от ненависти. Он постарался успокоиться.
– Пока я здесь теряю время, они спокойно уходят, – напомнил он сам себе. – Взять бандитов можно. Главное – отрезать их от реки. Но одному тут не справиться.
Он вспомнил о другом лагере парка, находящемся в Мана-Пулз. Тамошний смотритель был человеком надежным. Дэниел знал его давно. В его распоряжении находилось подразделение для борьбы с браконьерами, а также моторная лодка. Они могли спуститься вниз по течению реки и перехватить банду при переправе. Возвращаясь к зданию дирекции, Дэниел уже успокоился и рассуждал логически. Из Мана-Пулз можно позвонить в полицию и попросить, чтобы послали самолет для обнаружения бандитов с воздуха.
Главное теперь – не терять времени. Часов через десять банда уже окажется на другом берегу реки. Тем не менее он не мог оставить Джонни лежать в собственной крови. Конечно, это займет несколько минут, но нужно же оказать хотя бы минимальные почести другу, хотя бы как следует прикрыть его тело!
В дверях Дэниел остановился. Комната, залитая безжалостным электрическим светом, представляла собой ужасное зрелище. Он приставил автомат к стене и стал искать, чем бы накрыть тело. Занавески на больших окнах были зеленого, казенного цвета – правда, они слегка выцвели на солнце и в качестве импровизированного савана вполне подходили. Он снял одну и подошел к телу Джонни.
Джонни лежал, неестественно скрючившись. Одна рука как-то дико вывернулась прямо под ним, лицом Джонни уткнулся в лужу густой, запекшейся крови. Дэниел осторожно перевернул тело. Трупное окоченение еще не наступило, и тело пока не затвердело. Дэниел невольно зажмурился, увидев лицо Джонни, – пуля вышла прямо над правым глазом. Уголком занавески он вытер Джонни лицо и уложил его на спину поудобнее.
Сжатую в кулак левую руку Джонни почему-то сунул под рубашку. В кулаке была зажата какая-то бумага. Дэниел с трудом разжал пальцы и достал бумажный шарик.
Поднявшись, он подошел к столу и разгладил бумагу. Он тотчас сообразил, что Джонни писал записку собственной кровью, и невольно поежился.
«НННТ». Буквы такие, как будто их писал ребенок, – грубые, смазанные – почти не разобрать. Бессмысленное сочетание согласных, если только второе «Н» на самом деле не «И». Дэниел пристально вглядывался в сочетание букв. «НИНТ». Все равно ничего не понятно, тарабарщина какая-то. Или здесь все-таки заключен какой-то скрытый смысл, понятный только умирающему Джонни?
Внезапно Дэниел почувствовал, что в памяти его что-то шевельнулось, будто из глубины подсознания пыталась вырваться какая-то мысль.
На мгновение он закрыл глаза. Он зачастую так делал, чтобы поймать ускользающую мысль. Она почти уже явилась, он почти держал ее в руках – легкую тень, готовую растаять, но уже проступающую сквозь покров сознания, словно тень акулы-людоеда, скользящая под волнами неспокойного моря.
«НИНТ»
Он снова открыл глаза и уперся взглядом в пол. На полу оставили кровавые следы он сам и убийца. Но он не думал об этом. Он старался разгадать смысл загадочного слова, которое оставил для него умирающий Джонни.
Глаза его зацепились за один отпечаток, и сердце, словно подпрыгнув, забилось, как лодочный мотор, заведенный резким рывком шнура. Отпечаток подошвы с рисунком, напоминающим рыбью чешую!
«НИНТ», «НИНТ» – звенело у него в ушах. И вдруг такой знакомый, уже виденный след от ботинка изменил ощущение этого звука. Отзвук загадочного слова вернулся изменившимся и настойчивым эхом. «НИНГ»! Джонни пытался написать имя Нинга! Дэниела охватил озноб, он просто ошалел от потрясения, с которым пришло открытие.
Нинг Чжэн Гон. Посол Нинг. Неужели правда? Однако кровавые следы на полу доказывали невозможное. Нинг появился здесь уже после смерти Джонни. Это бесспорно Нинг лгал, когда утверждал, что уехал тогда, когда… Однако Дэниела пронзила другая мысль, и ход его мыслей прервался, как внезапно затормозившая машина.
Кровь на отворотах голубых спортивных брюк, следы спортивных туфель Нинга и кровь – кровь Джонни. Наконец появилась цель, на которую следовало направить свою ярость. Однако теперь ярость стала холодной и конструктивной. Он засунул окровавленную записку обратно в кулак Джонни и сложил пальцы в кулак, чтобы полиция нашла ее там. Затем накрыл тело Джонни зеленой занавеской, прикрыв разбитую голову друга, и несколько секунд постоял над его телом.
– Я отомщу за тебя. За тебя, за Мэвис, за детей. Обещаю тебе, Джонни, в память о нашей дружбе. Клянусь!
Он схватил автомат, выскочил из комнаты и сбежал вниз по ступенькам к машине, возле которой стоял Джок.
За те несколько секунд, которые отделяли его от машины, у него исчезли последние сомнения. Он вспомнил, как Чжэн забеспокоился, решив, что Дэниел задержится в Чивеве, и как явно обрадовался, узнав, что Дэниел уезжает.
Он оглянулся в сторону сгоревшего склада. Там еле виднелись следы колес грузовых машин. Придумано просто и остроумно. Банда браконьеров должна отвлечь внимание преследователей, а слоновую кость увезут на машинах, принадлежащих Управлению национальных парков! Дэниел вспомнил, как неестественно вели себя Гомо и второй егерь, как угрюмо они смотрели перед собой, избегая взгляда Дэниела, когда он встретил их на своем пути. Теперь все стало на свои места. За их спиной находился полный рефрижератор краденой слоновой кости. Конечно, они вели себя странно.
Он сел за руль «лендкрузера», велел Джоку сесть рядом и бросил взгляд на свои наручные часы. Почти десять. Прошло уже около четырех часов с тех пор, как он встретил Чжэна и рефрижераторы на дороге. Удастся ли ему догнать их прежде, чем они свернут на шоссе и растворятся в потоке машин? Он понимал, что налет, конечно же, тщательно спланирован и у бандитов наверняка есть как запасной маршрут на случай преследования, так и способ избавиться от опасного груза. Он повернул ключ зажигания и завел машину.
– Ну, мерзавец, ты от меня не уйдешь!
Во многих местах поток дождевой воды вырвался на дорогу, устремляясь в низину и оставляя глубокие, по колено, поперечные рытвины и валуны размером с пушечное ядро. Дэниел преодолевал препятствия, не снижая скорости, и Джок, спасаясь от яростных толчков, вцепился в ручку на приборной доске.
– Полегче, Дэнни! Слышишь, черт тебя подери? Разобьемся ведь! Куда мы несемся? К чему такая гонка?
Несколькими словами Дэниел обрисовал ему ситуацию в самых общих чертах.
– К послу ты и прикоснуться не имеешь права, – авторитетно заметил Джок и тут же крякнул – машину резко тряхнуло, и он чуть не прикусил себе язык. – Если это ошибка, от тебя потом мокрого места не останется.
– Это не ошибка, – успокоил его Дэниел. – Вспомни про записку. Я нутром чувствую, что это Нинг.
Дождевые потоки, стремительно прокатившись по склону, в низине успокоились. Всего лишь пару часов назад Дэниел несколько раз пересекал высохшее русло реки в самом начале подъема. Теперь он остановился на берегу и стал напряженно вглядываться вперед.
– Здесь нам не переправиться, – встревожено пробормотал Джок.
Не заглушив мотора, Дэниел выпрыгнул из кабины и оказался по щиколотку в грязной жиже. Он рванулся к берегу. В потоке мутной воды, напоминающей грязь, неслись вырванные взбесившейся стихией кусты и небольшие деревья. До другого берега оказалось примерно метров пятьдесят. Одно из деревьев на берегу раскинуло крону прямо над потоком, кое-где нижние ветви даже касались бурлящей воды. Дэниел уцепился за крупную ветку, а затем, перебирая руками, стал продвигаться на глубину и скоро оказался по пояс в воде. У него едва хватало сил, чтобы удержаться, – поток, казалось, так и норовил оторвать его от спасительной ветви и унести прочь, причем с такой силой, что никак не удавалось нащупать дно. Тем не менее вскоре он достиг-таки самого глубокого места.
