Теперь я уже не тот горец, которого поглотила развратная и смертоносная мания убивающих сексом фейри.

Я - друид Келтар, обладающий силой Темных и огромным сексуальным влечением.Похоже, в этом плане я не сильно изменился.

Моя голова свисает вперед, кровь хлещет из растрескавшихся губ. Ведьма снова принимается за дело. Орудуя спицами, она выдергивает мои внутренности и лихорадочно вяжет платье, которое никогда не будет окончено.

Жестокость этого невыносима. Все мое тело горит огнем от боли.

Огни.

Горцы.

Бельтейн.

Я вспоминаю именно эту ночь своего четырнадцатилетия по трем причинам.

В ту ночь меня впервые признали друидом Келтаров. Опьяняюще для молодого парня.

Так же в ту ночь дядя Дэйгис предостерег меня, заставив думать, что мой счастливый сон окончится быстрее, чем я буду к этому готов.

Как у Тары.

Но я не позволю, чтобы то же случилось с Дэни.

Когда отец и другие помещают священную чашу с прочими принадлежностями на плиту, дядя Дэйгис подходит ближе, кладет руку мне на плечо, а затем отводит меня в сторону и пристально смотрит. Золотые глаза, точно такие же, как и у меня, глядят в мои.

- Огонь очищает, - говорит он. - Преображает. Помни это, особенно когда будет казаться, что он лишь опустошает и разрушает.

То же касается и боли.

- Однажды ты пройдешь сквозь огонь, парень.

- Огонь Белтайна? - любопытствую я. Мне не знакома эта традиция, но более сложные ритуалы друидов до определенного возраста хранят в тайне.

- Другой огонь. Адский. Ты будешь думать, что не справишься с такой агонией.

В четырнадцать я задрожал, пораженный серьёзностью и скорбью в его взгляде. От обреченности в его интонации мне стало не по себе. Юноша, считавший себя храбрецом, испытал приступ паники.

- Я не могу предотвратить это. Камни теперь закрыты для нас. Я оградил бы тебя, если б мог.

- Ты предсказываешь мое будущее? - спрашиваю я с опаской. - Я потеряю девственность в этом году? - добавляю быстро. Я бы не задал этот вопрос другому дяде, но Дэйгис отличается от них. Женщины провожают его взглядом. Я хочу однажды стать таким же: поражать женщин (но не убивать их) такой же медленной, сексуальной улыбкой, которая постоянно заставляет таять мою (чертовски горячую, и всего лишь на десять лет старше меня) тетю Хлою.

Я готов. Хочу, чтобы это была Тара.

Он грустно улыбается.

В клане шепчутся, что Дэйгис видел мельком некоторые моменты наших следующих лет. Это произошло, когда он путешествовал сквозь время (еще до того, как Светлая Королева забрала нашу способность при необходимости перемещаться в столетиях), и тогда увидел часы и даже дни нашей жизни. Он никогда не говорил, но мы всегда подозревали об этом. Он обладает предчувствием, что не раз оказывало нам бесценную помощь.

- Я не знаю, как и где это произойдет, и не знаю, как это предотвратить, кроме как посадить тебя под замок, но тогда это будет не жизнь. Это может произойти, а может и нет, но если это случится, то будет испытанием за гранью возможного. Когда настанет этот час, ты должен помнить об одной вещи.

Дрожь вновь охватывает меня.

- Какой?

- Любовь. Без нее тебя можно сломить. Покуда в тебе существует крошечный огонек чистой, защищающей, прекрасной любви, Келтар в тебе будет жить. Ты вернешься.

Вернусь.

Я осознаю жестокую правду.

До тех пор, пока разумом я буду оставаться в великолепном Нагорье, я не смогу вернуться.

- Не избегай этого огня. Не знаю, как долго тебе придется терпеть. Но ты должен держаться, оставаться в сознании. Ты должен быть готов, когда появится шанс, или ты упустишь его, - дядя Дэйгис тихо рассмеялся. - Для каждого человека наступает конец. Но он не настанет для тебя. Если повезет, ты будешь жить вечно.

Я смотрел на него, не желая принимать его слова, отказываясь верить в его дар пророчества. Убеждая себя, что никто не может жить вечно (тогда я не знал, что обращусь в Темного Принца). Я считал, что бессвязные бредни тринадцати мертвых Драгаров, которыми он одержим, сводят его с ума. Поэтому вырвался и умчался прочь, отказываясь разговаривать с ним в течении многих дней.

Теперь я жалею, что не расспросил его. Жалею, что не узнал о том, что именно он видел. И в чём будет заключаться мой шанс, потому что я ни черта не вижу, ничего подобного.

Любовь?

Но чувствую ли я её?

Я возненавидел всех и вся с тех пор, как начал превращаться. Сбежал от тех, кому небезразличен. Возможно, моя ненависть ускорила изменения, подпитывая неправильные вещи, истощая правильные. Но любовь? Как я могу чувствовать её здесь? Не уверен, что это возможно.

Ох, ну, конечно, возможно.

Это то, что я делал все это время. Как и мой отец и весь моей клан до нас. Нагорье - наша великая любовь. Я неосознанно укрылся в ней. Я не из тех, кто может жениться и переехать в другую страну. Я женат на своей родине, на Шотландской земле.

Я добавляю к этим горам и долинам лица тех, кто мне дорог и кого бы я хотел защитить, запечатлевая в ярких деталях образы матери и отца, братьев и сестер - Коллин, Кары, Коры и Тары, моей милой, милой Тары. Она третья причина, по которой я так ясно помню ту ночь, потому что я отдал ей свою девственность под звездным небом на ложе из мха возле озера. И, черт возьми, я люблю ее за это, а любовь не умирает вместе с человеком, которого ты любишь, хотя так бы было бесконечно легче. Я добавляю образы моих друзей и сельских жителей и прекрасной, блестящей, рисковой, дерзкой Дэниэль О'Мэлли, которая скрывает свое разбитое сердце за мальчишеской усмешкой. Я сворачиваю из всех этих образов один клубок света и держусь за него.

В последний раз я смотрю на клан, вдыхая запах жареной свинины и картофеля, шепчу прощальные слова моей давно мертвой Таре и бросаю свое благословенное убежище, вынуждая себя вернуться в реальность.

Я буду готов, когда мой шанс на спасение придет.

Открываю глаза и смотрю в упор на отвратительное лицо Кровавой Ведьмы, вырывающей мои внутренности.

Снова.

Меня нет, нет, и ты знаешь это

Мак

У меня случился небольшой нервный срыв из-за всехэтихшокирующих новостей. И я буквально оцепенела.

Пора бежать. А для этого нужно заставить себя двигаться. Но мои ноги словно приросли к полу и реально не слушаются меня.

Мысли мечутся, сменяя друг друга, словно кадры из трёхразных фильмов-катастроф, которые я вынуждена смотреть, потому что у меня сломался пульт: «я переспала с Бэрронсом но он стер мне память/они знают что я Синсар Дабx/Джада это Дэни/что за xрень?»

Я переспала с Бэрронсом в день нашего знакомства. И он украл мои воспоминания об этом, словно воришка, будто у него было на это право. И несколько месяцев до того, как мы переспали (снова!), он разгуливал, зная обо всех интимно-диких подробностях той ночи - о Боже, они были такими дикими и интимными - пока я ничего об этом не помнила.

Он прекрасно знал, как выглядит моя задница со всех возможных ракурсов. Знал, какое выражение лица у меня, когда я кончаю, и знал, что я глотаю. В ту ночь, страдая от горя и одиночества в незнакомом городе, который неприветливо встретил меня с первых же минут, я оторвалась по полной, забила на все запреты и попробовала всё, что мне хотелось попробовать, с огромным энтузиазмом и самозабвением. Такого секса у меня никогда прежде не было.

Не удивительно, что он всегда смотрел на меня так, словно хотел заняться сексом. Хотел заняться сексом снова. Я не виню его. Секс был мы-все-по-натуре-гедонисты феноменальным. Диким. Грязным. Умопомрачительным. Вызывающим привыкание. Я разукрасила ту убогую комнатушку болью и страстью, использовав секс как перевязку кровоточащей душевной раны, вызванной смертью Алины.

И будто этого маленького взрывного секрета, всплывшего из моего подсознания было недостаточно, ещё выяснилось, что среди новых ши-видящих есть та, что сродни страшному сну. Стройная брюнетка в зелёных камуфляжных брюках и топе также, как и я, может чувствовать Синсар Дабx. Я не просто не уникальна, но и раскрыта.