Не без посторонней помощи вскарабкавшись на самый верх, я с восторгом огляделась по сторонам. Вся деревня как на ладони, красота! Снизу мне подали умытого, перепеленатого, сытого младенца и кое-что из вещей, а Иан, похожий на огромного кузнечика, залез сам. Козу привязали позади: невеста (сущий ребенок!) украсила ее рога белоснежными ленточками и цветами ромашки, и обоз сразу приобрел праздничный вид. Звонко щелкнул кнут, и плавно покачивающийся сенный корабль вышел в открытое море…

Глазеть по сторонам мне быстро надоело: свежевспаханное поле постепенно переходило в засеянное, которое в свою очередь сменялось разнотравьем или рощей. Дорога порой ныряла в лес, чтобы, попетляв между деревьями, снова вытянуться на открытом пространстве. Устраивая в сене уютную ямку, чтобы не скатиться случайно со стога самой и не потерять в дороге младенца, под тонким слоем сушеной травы я нашла то самое огромное одеяло из приданого, от которого, как думала, успешно отказалась. Вот ведь егоза упрямая, и не переспоришь!

Следующие несколько дней прошли очень размеренно: я ела, спала, возилась с малышкой – посовещавшись, мы с Ианом решили назвать ее Находкой, или Найденой, – слушала эльфийскую музыку. Порой, чтобы размяться, спускалась со стога и шла в ногу с волами. Кузнец даже разрешил прокатиться у одного из них на спине: непередаваемое ощущение! Не слишком удобно без седла, но это чувство непоколебимой мощи и уверенности в себе, как-то передающееся через воловью кожу наезднику! Понятно, отчего Европа с подружками так пластались за возможность покататься.

Порой по дороге попадались небольшие деревеньки, вроде той, откуда мы выехали, и кузнец щедро делился с соседями новостями. Особенное оживление вызывало известие о свадьбе старостиной дочки, и вопрос об участвовавшей в этом нечистой силе удавалось деликатно обойти. Козу нигде не признали, как и корзинку с младенцем.

Иан в дороге тоже не терял времени даром: закопавшись по пояс в сено, он внимательно штудировал свою черную-коричневую книгу, как будто старался выучить наизусть.

– А вот тут есть заклятие на возвращение домой, – в один прекрасный день заметил он. – Так и написано! А про душу ничего не говорится. Хочешь?

– Смотря куда «домой», – осторожно заметила я. – Домой – где родилась, или домой – туда, где сейчас живу?

– «Родной дом», – водя пальцем по строчкам, прочитал колдун-самоучка. – Непонятно… Ты родилась в другом городе?

– Я родилась в другом мире… и возвращаться туда покамест не хочу – еще в этом не наигралась. Тем более что я там буду делать с чужим ребенком?

– А ничего с ним делать не придется. Для заклятия нужна кровь младенца…

Несколько раз глубоко вдохнув, чтобы не взорваться, я недоверчиво покосилась на собеседника: интересно, он действительно говорит, что думает – совершенно не думая, что говорит – или просто прикидывается?

– Ты ненормальный? – на всякий случай уточнила я, прикрывая малышку собственным телом.

– А что такого? – удивился эльф. – Это же все равно не твой ребенок!

– Ничего себе, как все просто! А если бы твоя мама узнала, что тебя не со зла принесли в жертву, она, наверное, только рукой бы равнодушно взмахнула: все равно, мол, у меня еще пятеро по лавкам!

– Я у мамы, к счастью, один.

– Почему «к счастью»?

Казалось, что дальше уже некуда, но новый знакомый раз за разом продолжал поражать меня своими простодушными (вот уж точно: простота – хуже воровства!), граничащими с полной аморальностью высказываниями.

– Мама все время так говорит. – Он пожал плечами. – И что просто не представляет, как справлялась бы с несколькими.

– Вполне современные взгляды, – хмыкнула я. – Она что у тебя, на нескольких работах одновременно работает, на родного ребенка постоянно времени не хватает?

– Да нет, – Иан задумчиво перелистывал страницы, явно не видя ничего, кроме хрестоматийного кукиша: – Просто со мной сложно…

С этим невозможно было спорить.

Старая Ляля мало чем напоминала Старгород, несмотря на однокоренное название. Раз в десять меньше, всего несколько каменных домов: гостиница, ратуша и тюрьма, – немощеные тротуары и центральная площадь. Тут наши с кузнецом пути разошлись: он с телегой отправился на местное торжище, а я, в подробностях рассмотрев все старолялинские достопримечательности с высоты стога, принялась упаковывать остатки еды и прочие вещи в холщовую сумку на длинном ремне через плечо – тоже чей-то подарок. Сума оказалась поистине бездонной – всякий раз, засунув туда очередной сверток с колбасой, или головку сыра, или пирог с грибами, чудом не протухшие на жаре, или буханку черного хлеба, я с изумлением убеждалась, что внутри еще осталось место. В конце концов там поместилось даже чудовищное стеганое одеяло, хотя я в глубине души надеялась, что его придется продать по причине нехватки багажного места. Получившуюся торбу Иан с легкостью забросил на плечо симметрично собственной, хотя, по моим представлениям, не должен был ее даже поднять.

Дорога на Старгород шла прямо, больше ничего в Старой Ляле нас не задерживало (во всяком случае, меня – а у Иана и вовсе не было там никаких знакомых), ноги отдохнули и буквально сами рвались в бой… примерно до обеда. После чего я милостиво уступила настойчивым просьбам попутного крестьянина проехаться на его пустой телеге, возвращающейся домой после прибыльного торга. Буквально даром – пришлось всего лишь прочитать заговор против угона транспортного средства и тяглового животного в лице… то есть в морде престарелой лошадки.

Фраза «чем больше компания – тем веселей» как нельзя лучше характеризовала путешествие в компании неутомимого эльфа. Иан не позволял скучать: если была хоть малейшая возможность свернуть не туда или сказать не то, не так и не тем, он блестяще ею пользовался, стоило только оставить его без присмотра с не занятым едой ртом. Пока мы доехали до родной деревни мужика, тот успел в подробностях узнать, что имеет честь подвозить самую могущественную ведьму современности, которая оставила придворную службу ради того, чтобы своими глазами увидеть, как живет простой народ. Вроде бы мальчишка ничего не придумывал, передавал мои слова дословно, но как-то так… что я сама поражалась, узнавая о себе много нового.

В результате нас христом-богом упросили высадиться в полях, не доезжая до первого дома, «чтобы никто не видел, что это я вас привез!». Спасибо, Иан!..

– Пожалуйста, – простодушно отозвался тот.

Мы не собирались задерживаться в этом селе, а просто хотели уточнить путь, но неожиданно внимание эльфика привлекла странная процессия, движущаяся по центральной улице, ведущей к церкви. Впереди шагала простоволосая босоногая девушка в длинном белом платье, скроенном по выкройке мешка для муки с прорезями для рук и головы. На небольшом расстоянии за ней следовала толпа – практически все мужское население деревни, вооруженное чем попало, начиная с серпов, кос и вил. Женщины и дети с любопытством следили за происходящим из-за заборов.

Это можно было принять за свадебную процессию, если бы «невесту» не заводили в храм под конвоем. Да и я слишком недавно выдала замуж подругу, чтобы забыть: белый цвет в этом мире символизирует вовсе не чистоту и радость, как у нас, и счастливые девушки в самый лучший день своей жизни облачались в красные платья, надевая белые одежды только в знак траура.

– А что это вы делаете? – Прибавив шагу, Иан нагнал процессию и обратился к суровому работяге с топором наперевес.

– Караулим ведьму, – неприветливо буркнул тот.

– Зачем?

– Ты че, парень, с дуба свалился? – «Лесоруб» удивленно оглянулся на спрашивающего, но, столкнувшись с взглядом широко распахнутых «мультяшных» глаз, прикусил язык.

В общих чертах предыстория разворачивающегося на наших глазах почти что карнавального действа была такова: несколько дней тому назад в деревне скончалась пожилая женщина, считавшаяся известной колдуньей – травница и повитуха. Похоронив ее по обычаю без отпевания, соседи начали с подозрением поглядывать на внучку покойницы – не перешла ли к ней дьявольская сила?