Эстли ненадолго приник к этому своеобразному окошку, располагавшемуся как раз на уровне глаз.

— Занятно, — сказал он, возвращая картину на место. — В коридоре стоит горничная с тряпкой в руке. И ничего не делает. Что, впрочем, неудивительно, ведь уборка всегда проводится здесь по утрам.

— Думаете, она специально выжидает, а заодно следит, не найдёт ли меня кто-нибудь раньше? — угадала я.

— Практически уверен, — кивнул Эстли.

— А она не могла вас заметить, когда вы выглядывали наружу?

Он хитро улыбнулся и покачал головой.

— Нет. Этот глазок работает только в одном направлении. С той стороны ничего увидеть нельзя?

— А услышать? — проявила дотошность я.

Как-никак разговаривали мы достаточно громко, особенно в самом начале, когда пытались обвинить друг друга во всех грехах.

— И услышать тоже, — заверил Эстли. — У меня отличная звукоизоляция.

— Да ещё и потайной ход. Да у вас тут прямо настоящая крепость! — восхитилась я. — Можно держать осаду. Скажите, а здесь где-нибудь не выкопан колодец?

Я принялась с энтузиазмом разглядывать пол, устланный дорогим узорчатым ковром.

— Зачем мне колодец, когда есть запасной выход? — подмигнул Эстли.

Я рассмеялась.

— Ну что, разыграем шахматную партию? — спросила я, чувствуя прилив азарта. — Я возвращаюсь на кровать, вы прячетесь за второй дверью. И поглядим, что эти мошенники собираются делать дальше?

— Идёт, — согласился он. — Только смотрите не заиграйтесь. Эти люди могут оказаться весьма опасными. Имейте в виду: я всё это время буду рядом и в случае необходимости приду на помощь. Да, и ещё. Если сейчас всё пройдёт благополучно, я приставлю к вам своих людей. Докучать вам они не будут: станут держаться в тени. Они умеют оставаться незаметными. Просто имейте в виду: их цель — не шпионить за вами, а гарантировать вашу безопасность. А то знаю я вас. С вас станется обнаружить слежку и разозлиться.

Я посмотрела на него с нескрываемым скептицизмом.

— Вы что, не верите, что я забочусь о вашей безопасности? — невинно осведомился он.

— Верю, — хмыкнула я. — Вот только сильно сомневаюсь, что вы удержитесь от искушения дать им побочное задание, а именно извещать вас о каждом моём шаге. Молчите?

— Кто я такой, чтобы запрещать вам сомневаться? — с откровенной насмешкой отозвался Эстли. — Давайте сойдёмся на следующем. Я не стану использовать против вас ту информацию, которую получу за это время.

— И на том спасибо, — фыркнула я. — Ну так что? Время, должно быть, поджимает. Вряд ли та девушка рискнула бы торчать здесь слишком уж долго. Полагаю, она в любой момент может решить, что пора заходить.

— Вы правы, — кивнул Эстли.

Я подошла к кровати, скинула простыню и легла на постель. Присела, оправила камизу, и снова улеглась. Приблизившись, Эстли взялся за ленты.

— Не слишком туго? — спросил он, затянув первый узел. — Боюсь, что если завязать слишком слабо, на это могут обратить внимание.

— Нормально, — откликнулась я.

Сказать по правде, было немного больно. Но ради такого дела я была готова потерпеть.

— Готово, — объявил вскоре Эстли.

Я подёргала руками. Да, всё, как и прежде. Освободиться сама не смогу при всём желании.

— Всё в порядке? — спросил он, испытывающе на меня посмотрев.

Я кивнула с подчёркнуто безразличным видом.

— В таком случае я удаляюсь. Буду прямо за дверью.

Он кивнул в сторону ширмы, за которой, как я теперь знала, скрывался запасной выход.

— Лорд Кэмерон! — окликнула я его. Эстли остановился на полпути. — И всё-таки спасибо за то, что не воспользовались ситуацией. Кажется, у вас даже не возникло ни малейшего соблазна так поступить.

Я с ужасом осознала, что произнесла последние слова не с благодарностью, а с упрёком. И, что ещё хуже, Эстли, кажется, сумел уловить укоризненные интонации. Он криво усмехнулся.

— Это было очень непросто.

И, после этого признания, снова шагнул ко мне.

От его поцелуя мгновенно закружилась голова. Кэмерон всё не останавливался, и я хотела обнять его за шею, но тут же ощутила, как натянулись до предела связывающие руки ленты. Чувство беспомощности пьянило. Сознание, что я не смогу остановить того, что происходит, даже если захочу, не смогу никуда деться от его рук и губ, как ни извивайся, как ни борись, обостряло ощущения настолько, что хотелось стонать в голос. А он пользовался своим положением, целуя меня смело, даже дерзко, периодически спускаясь с моей шее, чтобы потом снова вернуться к губам. И его руки гладили меня совершенно недопустимым образом, то находя способ коснуться груди, находчиво обходя защиту камизы и корсета, то спускаясь к бёдрам. Тонкий шёлк, облегающий ноги, ничуть не мешал мне ощущать каждое движение его пальцев.

Я потянулась вверх, отвечая на поцелуй Кэмерона, стараясь оказаться как можно ближе к нему в меру моих скромных возможностей. А он, наоборот, слегка отпрянул, оказавшись вне пределов моей досягаемости. Я со стоном приподнялась чуть выше, насколько позволяли верёвки, но он остановился буквально в паре миллиметров от меня, дразня и играя. Его пальцы легонько коснулись моих губ, и снова ускользнули, заставляя меня безнадёжно тянуться к нему с нестерпимым голодом дикого зверя. Кэмерон улыбнулся, отлично чувствуя ту власть, которой обладал надо мной сейчас, и я говорю отнюдь не о лентах. И, когда я была почти готова умолять его вернуться, опять жадно впился в мои губы. Его руки сразу же возобновили прежние ласки в удвоенном ритме.

А потом он снова отстранился. Шепнув мне на ухо «Прости, милая!», моментально скрылся за ширмой. Глаза заволокло туманом. Я чуть не расплакалась, беззвучно, одними губами сообщая мирозданию, что Кэмерон Эстли — последняя скотина. И чуть было не пропустила тот момент, как из смежной комнаты в спальню вошла горничная.

Она прикрыла за собой дверь, с шумом подвинула стул, протёрла мимоходом его деревянную спинку. А затем громко вскрикнула в мнимом удивлении и, всплеснув руками, уронила тряпку на пол.

— Слава богу! — сразу же нашлась я. — Помогите!

Служанка кинулась развязывать ленты, сопровождая сей процесс показным оханьем и аханьем. Я всхлипнула, тоже напоказ. Освободившись, принялась остервенело тереть запястья, изображая, будто меня бьёт нервная дрожь.

— Кто же это вас так? — воскликнула женщина, прижимая руки к щекам и качая головой.

— А кто, по-твоему, это может быть? — довольно резко ответила я. И, давая служанке понять, что эта история — не её ума дело, велела: — Помоги мне одеться.

Поначалу я просто тяжело дышала, гневно кривя губы, но когда она принялась за шнуровку, всё-таки заговорила снова.

— Мерзавец! — процедила сквозь зубы я. — Негодяй! Сволочь! — Я употребила ещё пару слов, совсем уж неприемлемых для знатной дамы при более стандартных обстоятельствах. И, что самое главное, играть мне сейчас практически не приходилось. Учитывая всё то, что произошло непосредственно перед появлением горничной, я костерила Эстли последними словами искренне и от души. — Самая последняя скотина! — воскликнула я, стараясь говорить погромче, чтобы кое-кто, подслушивающий сейчас под дверью, точно меня услышал. — Мразь! Каналья! Мерзавец, каких свет не видывал!

Я остановилась лишь тогда, когда мой словарный запас поисчерпался, и перевела дух. Служанка как раз заканчивала поправлять украшавшие платье кружева и воротник.

— Ничего, он ещё ответит! — многообещающе произнесла я. — Он своё получит, не сойти мне с этого места! Ты — свидетельница! — Я на мгновение изволила обратить внимание на служанку. — Кэмерон Эстли ещё вылетит из этого замка! Он горько пожалеет о том, что посмел так со мной обойтись. Не будь я Инесса Антего!

Служанка, закончившая приводить в порядок мой наряд, почтительно склонила голову. Я оглядела своё платье, решительно тряхнула головой и расправила плечи.

— А теперь послушай меня внимательно. — Я взяла горничную за подбородок и заставила встретить мой жёсткий взгляд. — Никто не должен узнать о том, что ты видела. Ни один человек, слышишь? Если пойдут сплетни, ты об этом пожалеешь.