— А как отец относился к вам? — спросила Джейн.

— Он приехал ко мне на свадьбу, напился и поцеловал меня. Но это был не тот поцелуй, которого невеста ждет от своего отца в день свадьбы. А после этого я виделась с ним раза два — один раз на обеде в Нью-Йорке, и там все было не слишком хорошо, и второй раз, когда его хоронили.

— А что было у вашей мамы с Сэмом дальше? Вечная любовь?

— Да. Хотя вечной для них она была всего пять лет. Сэм сорвался с дерева, на котором обрезал ветки, и сломал позвоночник. Врач в больнице сделал что-то не так, как нужно, и Сэм умер. А потом мама немножко расслабилась. Ее последний ухажер был португальский скрипач, который, кроме всего прочего, попытался целовать и меня.

Ей на мгновение стало грустно — она вспомнила, как печальны были глаза ее мамы в последние дни жизни. Скрипач пытался целовать всех женщин, которые приезжали навестить ее, но мама мирилась с этим.

— А Паскаль никогда не приставал к тебе? — спросила Аврора, подумав, что Паскаль чем-то напоминал португальского скрипача ее матери.

— Зачем нам сидеть здесь и думать о плохом? — прервала ее Джейн. — Мы перекусили, ну и поехали. Паскаль — приятный человек, и никогда он не пытался целовать меня. А вот ваш генерал — эксгибиционист.

— Я знаю, но ты на него просто не смотри, — посоветовала Аврора, размышляя о том, можно ли заказать в «Поросенке» пирог с мясным фаршем в такой ранний час. — Гектор не совсем в себе в последнее время, — прибавила она. — По-моему, он думает, что сумеет опять прийти в норму: будет играть в гольф и к нему вернется рассудок, но мне кажется, тут надежды почти никакой. С другой стороны, когда он не безумствует, то становится все тем же занудой Гектором. Интересно, вернется ли к нему разум, когда он, наконец, ударит по мячику для гольфа.

— Надежды мало, — сказала тихо Джейн. На ее взгляд, генерал Скотт не слишком далеко ушел из дурдома.

Когда Мелани не пришла из супермаркета с мясом, которое должна была там стащить, Брюс заволновался. Потом он заволновался еще сильнее и не знал, что ему делать. Оставалось только курить свои сигареты с травкой и ждать. Что-то явно было не в порядке, но что именно — он не знал. Мелли так старалась всегда доставить ему удовольствие. Если бы она добыла это мясо, она уже, наверное, приехала бы домой.

Когда прошли уже три часа, он понял, что что-то случилось, и стал обдумывать разные версии того, что могло произойти: Некоторые были весьма параноидальные. В Долине было несколько опасных банд — может быть, одна из них как раз болталась по округе и оказалась в том же самом супермаркете. Если бы такое случилось, к этому времени Мелани могли бы уже хором изнасиловать, а может быть, даже убить. Она также могла остановить на шоссе попутку, и это было бы ошибкой. Супермаркет был не так уж далеко, и ему она сказала, что пойдет домой пешком. Но если она поленилась и решила подъехать на попутной машине, то ее мог посадить какой-нибудь урод и тогда, возможно, ее уже тоже не было в живых. Или ее могли затащить куда-нибудь в Мексику или Неваду.

К десяти вечера Брюс был совершенно взвинчен, несмотря на то что выкурил уже несколько сигарет с травкой. Может быть, он все перепутал и сегодня она работала в вечернюю смену в кондитерской на берегу? Да нет, этого не могло быть, иначе она не отправилась бы воровать еду им на ужин.

Но он уже настолько перенервничал, что решил что-нибудь предпринять. Он пошел к телефону-автомату на углу у прачечной и позвонил в магазин, где работала Мелани. Как он и боялся, это была не ее смена и Мелани там не было. И раз уж он вышел из дому, то прыгнул в машину и помчался в супермаркет. Магазин был закрыт, на стоянке пусто, и лишь пожилая парочка прогуливалась со своими пуделями. Брюсу захотелось задавить этих дурацких пуделей — настолько он переволновался. Но он сдержался. Что делать? Неподалеку была больница — он проезжал мимо нее каждый раз, когда ездил на свою бензоколонку. Он отправился туда — а вдруг на нее напали на улице, ограбили и избили? Но нет, никакая Мелани Хортон в больницу не поступала.

Тут его осенило: а вдруг Мелани, в конце концов, поймали? Они уже несколько недель пополняли свой запас продуктов, подворовывая в магазине. Мелани жаловалась — она ненавидела это, так нельзя было поступать. Даже если это был огромный супермаркет, которым владели эти вонючие капиталисты, эксплуатирующие бедняков, воровать бифштексы было нельзя, говорила она. Она чувствовала себя виноватой уже из-за того, что приходилось заниматься этим. То, что она ворует, наверняка видят охранники и, если она так и будет этим заниматься, ее точно поймают. И что тогда?

Брюс вскоре решил, что это было самое простое объяснение ее исчезновения. Если ее поймали, то где она? Ему доводилось совершать мелкие преступления, например, он иногда занимался доставкой партий марихуаны, но никогда в жизни даже подумать не мог, что дело может дойти до тюрьмы. Он даже представления не имел, как разыскать тюрьму, в которую могли увезти Мелани. Сама мысль о том, что мог найтись какой-нибудь наглец полицейский, настолько подлый, что арестовал бы эту милую, славную девушку, его Мелани, была отвратительной. Он снова занервничал.

Он думал обо всем этом и жалел, что по глупости настаивал, чтобы у них на ужин было мясо. Есть же прекрасный недорогой таиландский ресторанчик через два квартала от их дома — там и нужно было поужинать.

Правда, теперь уж было поздновато думать об этом, да и в животе у него так бурчало, что пришлось остановиться у какого-то киоска и купить что-нибудь от желудка. Он опять поехал к супермаркету, надеясь на чудо. А вдруг Мелани ждет его там на стоянке. Но там были чужие люди, которые прогуливали собак, и они были еще противней, чем пудели, — какие-то лысые мексиканские карлики, таксы и пекинесы. Стоянка у этого супермаркета, похоже, была еще и местом паломничества пожилых парочек с микроскопическими собаками. Мелани там не было. Он просто не знал, что делать. Если она в тюрьме, позвонить ему она не сможет — телефон им еще не поставили. Может быть, она могла бы позвонить отцу — хотя вряд ли. Она могла бы позвонить бабушке, но тогда ему лучше было бы застрелиться. Ее бабушка и без того считала его подонком, — что подумала бы она о нем теперь?

Мимо проехало несколько полицейских машин, и раза два он почти решился остановить одну из них. Проехало уже семь-восемь машин, а ему все еще не хватало храбрости остановить одну из них. Что он скажет полицейскому, если тот остановится: «Пожалуйста, привезите мне обратно мою девушку, это я просто хотел бифштекс на ужин»?

Делать было нечего, и он еще с час бесцельно носился по улицам, кружась неподалеку — а вдруг Мелани вылезет из какой-нибудь канавы или он вдруг увидит ее на тротуаре! Он был бы счастливейшим из людей на земле, если бы только увидел ее! Чтобы успокоиться, он притормозил у телефонной будки и, движимый каким-то порывом, позвонил Беверли в Хьюстон. С оплатой с той стороны. По правде говоря, он и не ожидал застать ее дома — ведь был субботний вечер. Но она была дома, и даже более того — она сняла трубку, значит, была готова оплатить разговор с ним, когда он вызвал ее.

— Привет, — сказал он, прощупывая почву. Он ведь не ожидал, что она окажется дома, поэтому и не приготовился к разговору.

— Я так волновалась из-за тебя. Ты где? — закричала Беверли.

— Да тут, в Лос-Анджелесе. Попробовал стать артистом, — успокоил ее Брюс.

— Ну, а как там эта толстая сучка, с которой ты уехал? — спросила Беверли. Как и другие богатые девушки в Хьюстоне, в выражениях она не стеснялась. Она теперь презирала Мелани, хотя когда-то они были лучшими подругами.

— Она как бы числится среди пропавших без вести, — признался Брюс.

— Отлично. Хорошо бы, чтобы она и числилась среди них в ближайшие пятьдесят лет, — сказала Беверли. Ей, казалось, было совершенно неинтересно узнать, как же получилось, что Мелли пропала без вести.