– …так что, даже дикари у меня как по струнке ходили, а с этими – вообще как по маслу. Только нужно побольше надсмотрщиков хороших, лучше – из горландцев, они местных почему-то люто ненавидят. Одно плохо: народу здесь всё-таки маловато. Представляете, ваша милость, когда их прежний безумный лорд набросился на несчастных горландцев, почти половина местного мужичья вместе с бабами и выводками бросили всё и сбежали за Альды. Теперь, чтобы строить быстрее, придётся либо имперской гильдии зодчих кланяться, либо нанять в Горландии тысячи три подёнщиков, либо пригнать столько же рабов из Окраинных земель, – успел доложить Геркус, прежде чем под колёсами экипажа загремел обитый бронзовыми листами деревянный перекидной мост. – А остальное доскажу, пока вы изволите осматривать ваши новые покои. Сразу предупреждаю: сделано хоть и со вкусом и добротно, но скромно – ничего лишнего, только чтобы было, куда вашей милости голову преклонить.

В единственном уцелевшем строении замка Литт, чёрной башне, воздвигнутой в незапамятные времена альвами, рухнули все перекрытия, и внутри старой башни пришлось строить новую. Большинство помещений годилось только под склады для припасов, а личные покои лорда пришлось устраивать под самой крышей, где в чёрном камне, не поддававшемся никакому инструменту, было несколько небольших круглых окон.

– Ящики с самым ценным уже подняты наверх, как вы и приказали, ваша милость, – сообщил Геркус, когда они подошли к открытой двери подъёмного механизма. Клеть, дюжина локтей в длину, полдюжины – в высоту, и столько же – в ширину, из твёрдого как камень жёлтого дерева, не поддающегося ни огню, ни гниению, сохранилась, как и сама башня, со времён альвов, только вверх она теперь поднималась не с помощью неведомых магических сил, а на двух толстых канатах.

– И как эта штука работает? – с некоторым сомнением в голосе осведомился лорд, заглядывая внутрь клети.

– А там наверху дозорные заодно и ворот крутят. Чего им зря штаны просиживать, – гордо заявил Геркус. – Заходите, ваша милость, я на этой штуке сотню раз подымался.

Хенрик осторожно ткнул дощатый помост носком сапога, словно холодную воду босой ногой, и решительно шагнул внутрь. За ним последовали четыре охранника, закованных в стальные чешуйчатые латы. Командор зашёл последним, и клеть со скрипом начала двигаться вверх.

– А если у них руки отвалятся? – осведомился Хенрик, глядя вверх и стараясь не делать лишних движений.

– Я тогда им ноги пообрываю, – пообещал Геркус. – А клеть не упадёт – вниз спустится, медленно и плавно. Прежний лорд, дубина, этой штукой и не пользовался. Из шахты столько хлама пришлось повыбрасывать – лет пятьсот копили.

Клеть ударилась о потолок и резко остановилась, так что один из охранников даже не устоял на ногах и, гремя железом, повалился на помост. Геркус, перешагнув через него, пинком распахнул дверь, вышел в прихожую, застеленную роскошными коврами, вывезенными ещё из столичного дома Раима Драя, освещённую несколькими напольными канделябрами, и, церемонно поклонившись, выдал давно заготовленную фразу, которую придумал для него писарь Кима Косаря, зодчего из столичной гильдии, который за три тысячи дорги подрядился вести строительство:

– Преисполняясь всепоглощающей радостью от созерцания вашей милости во славе и силе, всепокорнейше приветствую вас, славный Хенрик ди Остор, лорд Литта, в стенах сей неприступной цитадели, коя будет твердынею вам навеки!

Если бы сии изысканные речи не пришлись лорду по вкусу, писаря бы на весь день подвесили за ногу на недостроенной стене, и тот, зная об этом, старался изо всех сил. Но лорд, казалось, просто не заметил красноречия своего командора.

– Где два больших ящика, которые я приказал выгружать первыми? – спросил он, проходя мимо Геркуса, продолжавшего стоять в полусогнутом виде.

– Рядом с опочивальней, в соседней комнате, – сообщил командор. – Я провожу.

– Сам найду, – остановил его лорд. – А ты иди пока делами занимайся. И эти мне здесь тоже не нужны. – Он кивнул на охранников.

Геркус почувствовал, что его господин совершенно не настроен с ним более общаться, и молча шагнул обратно в клеть. Когда дверь за ним закрылась, Хенрик отправился на поиски ящиков с саркофагами, заодно осматривая свои новые апартаменты.

Света из небольших круглых окон в помещение просачивалось немного, зато горящие канделябры стояли в каждом углу, освещая просторные комнаты с высокими чёрными потолками. За прихожей следовал тронный зал, затем алая ковровая дорожка вывела его в трапезную. В опочивальне окон вообще не оказалось, а в изголовье широкой кровати, укрытой расшитым золотом покрывалом из синего бархата, стояло изваяние, подпирающее потолок, – чёрная каменная птица со сложенными крыльями и девичьей головой.

Осталась последняя дверь… Ещё несколько шагов, и можно будет продолжить разговор, начатый полгода назад. «Человек, дай мне воды, и ты увидишь, как я прекрасна», – так сказала Ойя Вианна, бывшая альвийская красотка, а теперь – сморщенная мумия, скелет, обтянутый синей кожей. Когда он, лорд Литта, лично забивал последний гвоздь в тяжёлый дубовый ящик, сквозь дюймовые доски, казалось, проникал её настороженный взгляд и, стоило закрыть глаза, было видно, как её тонкогубый рот расплывается в хищной ухмылке. Прекрасна! Говорят, у землепашцев-аббаров есть обычай: если хозяин участка убил на своей земле вора, то его тело привязывают к шесту и ставят посреди посевов, чтобы птицам неповадно было склёвывать всходы. Если бы эту красотку выставить на каком-нибудь поле, не то что птицы – ни одна муха близко бы не подлетела. Что ж, если для другого дела эти страшилища не сгодятся, то можно будет подарить их тела землепашцам Литта, облагодетельствовать своих подданных, наградить за самоотверженный труд на строительстве замка…

Каморка, где лежали ящики, оказалась крохотной, но здесь было окно, сквозь которое пробивался солнечный луч. Кто-то предусмотрительно оставил на ящике гвоздодёр, видимо, зная, что лорд пожелает отодрать доски, когда рядом не будет посторонних глаз.

Что ж, остаётся только продолжить начатое… Эти полудохлые альвы должны дать ключ к тайному смыслу книги, переписанной Раимом Драем – хоть какая-то была польза от старого маразматика, возомнившего себя магом. Истинные маги исчезли после того, как был забыт истинный смысл заклинаний, и никто в этом мире не сможет обрести его вновь – только он, Хенрик ди Остор, лорд Литта, держит в руках единственную нить, которая может привести к истинному могуществу… Конечно, ещё неизвестно, куда заведёт эта нить… Кто знает, сколько на этом пути вырыто волчьих ям, поставлено капканов, сколько охотников прячется в кустах… Белый волк с древнего герба ди Осторов достиг самого юга имперских владений, где и снега-то толком не бывает, и теперь отступать поздно, да и некуда.

Император несколько недель тянул с вручением новому лорду вассальной грамоты на владение Литтом, и дело, как выяснилось, было вовсе не в занятости и не в забывчивости… Оказалось, что виной всему были интриги, которые плёл при дворе дядя Иероним, то предлагая государю более соблазнительные способы времяпрепровождения, то просто уговаривая его не слишком торопиться в раздаче милостей. Барон наверняка надеялся, что племянник не выдержит отсрочки, что однажды позволит себе высказать недовольство, а этого, если умело преподнести, было бы волне достаточно, чтобы милость сменилась на гнев, а попасть в опалу у Лайи Доргона XIII Справедливого означало попасть в опалу навсегда. Тогда даже наследство Раима Драя едва ли удалось бы отстоять, тогда оставалось бы только одно – записаться рядовым в линейную пехоту и пытаться дослужиться хотя бы до сотника, а потом на каком-нибудь смотре застрелить родного дядю из самострела, что бы тот перед смертью понял, чего может стоить чёрная зависть… Но теперь это всё позади – вручить грамоту гораздо легче, чем отнять её. И теперь надо успеть сделать три дела: отстроить замок, обзавестись приличным войском и овладеть магией… Не фокусами, которыми стяжал себе славу и богатство Раим Драй, а истинной магией, способной рушить города и воздвигать дворцы. А к этому есть только один путь…