Нехорошие предчувствия одолевали его всю дорогу, пока лёгкая бричка, запряжённая парой лошадей, не доставила их с Трентом в роскошную усадьбу, в которой обосновалась Ойя. Тук с нескрываемым раздражением смотрел на изящную кованую ограду высотой в два человеческих роста, парковые дорожки, выложенные мрамором да ещё и застланные ковровыми дорожками, двухэтажный дом, казалось, сплетённый из каменного кружева и крытый позолоченной черепицей. Вот уж где его парням было бы чем поживиться, но проклятая колдунья забрала себе всё и явно не собиралась делиться. Бывшему хозяину всей этой роскоши собственная жизнь показалась дороже всей драгоценной утвари, которой был уставлен дом, и он сбежал, не взяв с собой ничего. Всё было цело, лишь несло гарью от обугленных остатков деревянного амбара, стоявшего на задах.

– Нравится? – издевательски осведомился Трент.

– Ну, и чего стоим?! – Тук сделал вид, что не расслышал вопроса. – Пойдём в дом, а то зябко что-то…

– А мы уже пришли, – с радушной улыбкой сообщил Трент. – Точнее, ты пришёл.

В тот же миг из-за вековой сосны, первой в аллее, ведущей от ворот до высокого крыльца, блестя на солнце ошейником, вышел лучник. Тук не успел сообразить, в чём дело, и, прежде чем почувствовал боль, заметил оперение стрелы, торчащее из собственной груди.

– По всемилостивой воле Ойи Вианны, повелительницы вселенной, ты умрёшь без лишних мук, поскольку сильно ты нам нагадить не успел, а польза от тебя была, с этим не поспоришь…

– За что? – успел прохрипеть Тук, прежде чем упал.

– За что – не знаю, но Геркусу ты давно поперёк горла, а парни твои слишком своевольничают. Ты за них не бойся – кто сильно брыкаться не будет, жив останется. И всякому приличному законопослушному человеку вроде меня куда спокойнее будет, если на каждого твоего головореза по ошейнику повесят. Пусть своими тесаками щекочут не кого попало, а кого следует. – Трент замолк, как только сообразил, что Тук Морковка всё равно его не слышит, и, насвистывая, пошёл в дом. Но прежде чем он поднялся на высокое мраморное крыльцо, ему навстречу вышли сама Ойя и Геркус, которому вообще полагалось быть при войсках и готовить их к решительному наступлению. Повелительница прошла мимо, даже не взглянув на палача, а Геркус чувствительно приложил латную рукавицу к его плечу и бросил мимоходом:

– Ты вовремя. Давай-ка с нами.

– Куда ещё?

– Увидишь. Работёнка для тебя есть.

Трент всё понял, когда увидел, что четверо рабов осторожно загружают в повозку, стоящую перед входом, тяжёлую бадью с Сонным Туманом. Похоже, решающее сражение должно было состояться раньше, чем ожидалось. Когда планы приходится менять, это значит, что дела у повелительницы идут не слишком гладко…

Ойя неторопливо и степенно поднялась в карету, рядом с ней уселся Геркус, а Тренту досталось место на подножке. Можно было, конечно, поехать верхом, но, во-первых, палач терпеть не мог лошадей, а во-вторых, прижавшись ухом к дверце кареты, можно было подслушать, о чём Ойя и командор будут беседовать по пути. Трент уже давно заметил, что его посвящают далеко не во все дела, даже в те, которые, казалось бы, должны его касаться напрямую.

По тому, как кучер обрушил на лошадей хлыст и они рванули с места в карьер, Трент, едва удержавшийся на подножке, понял, что повелительница чем-то всерьёз обеспокоена.

– Ещё один такой промах – и я решу, что ты такой же кретин, как этот недоносок Хенрик! – сказала Ойя достаточно громко, чтобы грохот колёс не помешал её расслышать. – Кстати, его до сих пор не поймали?

– Ловят, – рассеяно ответил Геркус. Чувствовалось, что разговор о беглом лорде его не слишком занимает и угрозы он не воспринимает всерьёз. – Сейчас главное – прихлопнуть имперскую армию и взять побольше пленных, и тогда на земле не останется места, где он может скрыться. Сам на коленях приползёт. Да и кому он нужен…

– Нет, такие не приползают… Ну, хватит пока об этом. Докладывай обстановку.

– Всё как нельзя лучше. Они явились вчера затемно. Сразу же стали лагерем, костры запалили.

– Сколько их?

– Много. Тысяч пятьдесят. И линейная пехота, и гвардия, и конные дружины, и ополчение. Удачно. Всех сразу и накроем. Только бы зелье сработало.

– А ты сомневаешься?

– Нет, конечно.

– Кому ошейников не хватит – перебить.

– Ясное дело…

– А если они прямо сейчас атакуют?

– Ну нет. Они неделю сюда шли. Пока не отдохнут, в гору не полезут. Они, может, и не знают, что мы уже здесь.

Дальше ехали молча, и Трент от нечего делать начал предвкушать, что за работу обещал ему Геркус. Судя по тому, как загадочно он тогда улыбнулся, похоже, командор собирается отдать в его руки важного клиента, с которым будет приятно работать. Всё оставшееся время, пока карета не подкатила к двум небольшим башням – бывшей имперской заставе на вершине перевала, – Трент перебирал в уме всех, кого хотел бы видеть на дыбе, отметив между делом, что сама Ойя Вианна, наверное, заняла бы в этом списке далеко не последнее место.

– А теперь, пока Сонный Туман не привезли, гляньте-ка, кого я вам на радость сюда доставил, – с трудом сдерживая нетерпение, сказал Геркус, одновременно отвешивая мелкий поклон Ойе и хлопая по плечу Трента.

– И так уже всё отбил, – недовольно проворчал палач, но довольно бодро последовал за командором в левую от дороги башню.

– Ну ты хоть намекни, кого… – попытался спросить Трент, сгорая от нетерпения.

– Увидишь, – прервал его Геркус. – Тебе понравится.

Стражники у входа стояли навытяжку, отряд наёмников, которым Ойя подняла втрое и так немалую плату, приветствовали щедрую госпожу восторженными воплями, но она лишь мельком глянула в их сторону.

– А теперь смотрите! – торжественно сказал Геркус, пинком распахнув входную дверь.

Посреди круглого зала в земляной пол был вкопан столб, который, судя по всему, использовался по назначению – к нему был привязан худосочный бледный юноша, в котором с трудом можно было узнать Хенрика ди Остора, бывшего лорда Литта. Он равнодушно посмотрел на вошедших и отвёл взгляд, демонстрируя нежелание говорить со столь ничтожными людьми и даже видеть их.

– Он нас презирает, – саркастически заметил Геркус. – Особенно меня.

– Храпун при нём? – сразу же поинтересовалась Ойя.

– Ящик, что ли? – переспросил Геркус. – Нет, не было. И меча не было, если наши доблестные кавалеристы его себе не забрали. Только книга и плётка при нём были. Кстати, бойцы, что его приволокли, награду хотят. Говорят, он шестерых вот этой самой плёткой на мясо изрубил.

– Ты кретин, – обратилась Ойя к пленнику. – Если уж вырвался, надо было бежать без оглядки куда подальше. Всё равно мы бы тебя достали, но не сейчас – позже. Или тебе жизнь стала не мила, а самому зарезаться страшно? Если так, Трент тебе поможет. И помогать тебе он будет долго и с удовольствием. Но я не хочу выглядеть неблагодарной, – вдруг смягчилась она. – Если хочешь умереть быстро и без особых мучений, только скажи. Это твоё желание я исполню сама.

– Пусть лучше Трент, – с трудом разжав разбитые губы, отозвался Хенрик. – Может, тогда доживу… Может, тогда увижу, как вас тут затопчут…

– Я понял! Он сюда затем и припёрся, что хотелось ему полюбоваться, как мы все передохнем, – высказал догадку командор. – Можно было бы, конечно, из вежливости ответить ему тем же – посмотреть, как он копыта отбросит… Но мне некогда. Мне сегодня предстоит одержать пусть не слишком славную, зато очень полезную победу. Так что придётся пропустить это чудное зрелище. – Он вновь шмякнул палача по тому же плечу железной рукавицей. – Трент, расскажешь потом.

– Нет, – вмешалась Ойя. – Отвяжите его. Сначала мы покажем ему, что осталось от имперских войск, а потом делайте с ним что хотите.

Она не могла простить Хенрику того, что было время, когда она во всём зависела от него. По той же причине Ойя ненавидела и рабыню Тайли, потому что не могла обойтись без её тела, которое к тому же ещё и старело, она и Геркуса терпела с трудом – за то, что рабы-пехотинцы принадлежали именно ему и с ним приходится считаться.