— Увы, здесь рассказывать почти нечего. — Я пожал плечами. — Кроме того, что нашему… скажем так, общему знакомому не удалось отправить меня на тот свет. Подозреваю, вы уже догадываетесь, о ком я говорю?

На этот раз Горчаков молчал так долго, что я уже успел подумать, что его светлость или не так уж прозорлив, или просто-напросто не в силах даже представить, что под личиной князя Геловани скрывается тот, за кем мы охотились уже несколько месяцев.

— Догадываюсь… к сожалению. Признаюсь, мне было непросто поверить, хоть все и указывало… И указывало яснее некуда. — Горчаков поправил полы плаща и опустился в скрипучее кресло. — А я ведь знал Виктора еще мальчишкой. Мы были дружны и с его отцом, и еще с дедом.

— Покойный Николай Борисович говорил то же самое. — Я осторожно прошагал через гостиную и уселся напротив. — И тем удивительнее, что вы не заподозрили подмены.

— Уверен, вы бы тоже не заметили. — В голосе Горчакова прорезались нотки недовольства. — Виктор всегда был амбициозным и не чуждым тщеславия юношей. И вырос амбициозным мужчиной. А после гибели Муромского потрошителя его карьера стремительно пошла в гору и…

Стоявший в дверях шеф неожиданно закашлялся. То ли от неожиданности, то ли для того, чтобы дать мне возможность встрять и изящно уйти от сомнительной темы.

— Полагаю, именно тогда это и случилось, — быстро проговорил я. — Настоящий Виктор Геловани погиб осенью девятьсот седьмого года, и колдун поспешил занять его место. Не слишком заметное, однако достаточно близко ко двору, чтобы знать обо всем, что происходит в высшем свете столицы.

— И даже больше, друг мой. — Горчаков мрачно вздохнул. — Чин статского советника и должность в тайном сыске открывали для него любые двери. И уже совсем скоро под дудку колдуна плясали десятки, если не сотни марионеток, от рядовых служак до титулованных аристократов. И все эти годы мы думали, что дело в очередной раз в одной лишь политике и желании урвать кусок пожирнее.

— Вашей светлости не следует себя винить. Ведь отчасти так оно и было, — отозвался я. — Все, кто служил или служит колдуну, клевали на одну и ту же удочку. Власть, могущество — и ничего кроме. Однако его истинные цели не известны ни им, ни нам с вами.

— Значит, вы и сейчас не знаете?.. — Горчаков опустил голову, прижимая подбородок к груди. — Признаться, я надеялся услышать другое.

— Увы, — вздохнул я. — Колдун умело скрывал свои намерения за политическими дрязгами раньше и продолжает делать это сейчас. Полагаю, именно благодаря ему вы вынуждены прятаться здесь?

— Нетрудно догадаться. В ту ночь, когда вы… когда вы якобы погибли, — Горчаков осторожно подбирал слова, однако они все равно прозвучали неуклюже и как-то сдавленно, будто его светлость говорил через силу, — произошло еще кое-что.

— Я слышал об арестах, — кивнул я. — Хоть у меня теперь и больше нет ни доступа к делам политического сыска, ли даже людей, которым я мог бы доверять, вполне разумно предположить, что колдун решил разом избавиться от всех, кто ему угрожал — так или иначе.

— Именно так, друг мой! — Горчаков легонько ударил кулаком по подлокотнику кресла. — Я собрал людей, как мы и договаривались, однако так и не дождался никаких вестей. А ближе к утру нагрянули жандармы.

Шеф едва слышно фыркнул. Он и в моем родном мире предпочитал держаться подальше от придворных интриг и начальственных кабинетов, а здесь, похоже, и вовсе не переваривал все, что хоть как-то касалось политики. Я и сам с радостью последовал бы его примеру, но наш враг забрался слишком высоко — можно сказать, чуть ли не на императорский трон. И достать его с улиц города мы уже не могли. Даже обладая запредельным для простых смертных могуществом, такие битвы не выиграть в одиночку, и я не собирался отказываться от союзников.

Особенно таких, как отставной канцлер Горчаков, в свое время державший в кулаке половину Европы.

— Значит, кто-то потрудился оповестить тайную полицию… — Я на мгновение задумался. — Впрочем, не зря говорят, что шило невозможно утаить в мешке. Колдун наверняка просчитал, что я подготовлюсь и попробую собрать все силы, которые смогу. А зная это, раздобыть адрес не так уж сложно… Полагаю, многих наших друзей задержали в ту же ночь или чуть позже. — Я поморщился и покачал головой. — Скорее уж следует удивляться, что сыскари дали уйти вам.

— Побоялись трогать, — буркнул Горчаков. — Но уже на следующий день влияние князя Геловани взлетело чуть ли не до небес, и у Ивана Александровича не было иного выхода, кроме как наделить его чрезвычайными полномочиями. Аресты посыпались, как снег на Новый год. За неделю сыскари взяли всех, кто… Да чего уж там — я и сам еле успел унести ноги.

— И, судя по последним новостям, — Я похлопал себя по карману, где лежало письмо таинственного незнакомца, — ищейки подбираются все ближе. Вы уверены, что это убежище безопасно?

— Едва ли, друг мой. — Горчаков снова опустил голову. — Его величество или полностью доверяет колдуну, или вынужден делать вид. Как бы то ни было, сейчас у нашего врага в руках вся столичная полиция и даже армия. А в гвардейских полках достаточно людей, чтобы перерыть до основания весь Петербург. День или два — и они доберутся сюда и…

— Боюсь, ваша светлость чересчур оптимистичны.

Доселе молчавший шеф вдруг отлип от стены, которую подпирал спиной последние десять минут, и, шагнув к столу, погасил лампу. И я тут же заметил, что теперь свет пробивается уже снаружи — через окна.

Слишком яркий для луны.

— Двух дней у нас нет. И одного, кажется, тоже, — вздохнул шеф. — Так что эту беседу, похоже, придется заканчивать где-нибудь в другом месте. И желательно подальше отсюда.

Когда мельтешение снаружи на мгновение остановилось, мне вдруг очень захотелось поверить, что это просто совпадение. Что луна вышла из-за облаков и решила заглянуть в окна заброшенной дачи во всем своем ярком великолепии.

Но моим надеждам, конечно же, не суждено было сбыться: свет снова задергался, стал чуть ближе, и по стене напротив поползли причудливые длинные тени.

— Отойди-ка… — Я осторожно отодвинул шефа в темный угол, а сам скользнул к окну и, вжимаясь лопатками в стену, выглянул наружу. — Кого ж там принесло на ночь глядя?..

Солдаты шли цепью. Сначала я увидел только пятерых, но потом разглядел среди деревьев и остальные фигуры, примерно втрое больше. Отряд поднимался со стороны реки, той же самой дорогой, что мы с шефом прошли четверть часа назад, выискивая в темноте красный огонек в окне.

— Погасите лампу, — прошипел я. — Ее видно снаружи!

Шеф шагнул было к столу, но Горчаков оказался быстрее: шевельнул рукой, и пламя за розовым стеклом потухло, повинуясь своему повелителю. Впрочем, вряд ли это изменило хоть что-то: солдаты продолжали идти вперед, и тот, что шагал первым, вдруг опустился на корточки и принялся разглядывать следы. Те, что остались от здоровенных автомобильных шин… а может, и наши — даже на сухой земле наверняка остались отпечатки ботинок.

А знающему человеку хватило бы и примятой травы с обломанными ветками. И солдат, похоже, оказался именно из таких. Когда его товарищ поднес фонарь чуть ближе, я разглядел у обоих на плечах пурпурные погоны.

«Георгиевцы». Мои бывшие сослуживцы — профессиональные борцы с нечистью, воины и следопыты. Те, кого годами учат не только стрелять, но и выслеживать зубастых уродцев.

Впрочем, сегодня солдаты пожаловали вместе с жандармами — я насчитал четыре фигуры в темно-синих мундирах и еще двоих в штатском. А значит, всю эту компанию привела сюда охота на двуногую дичь. Судя по неторопливому перемещению, служивые еще не знали, где именно искать.

Зато точно знали кого и зачем.

То ли я в очередной прокололся и за нами следили — обычными средствами, конечно же, магические мы с шефом бы непременно почувствовали — то ли таинственный господин с площади все-таки угодил в лапы к шпикам, попал на ковер к лже-Геловани и в конце концов выложил все, что знал. А может, все это было самым обычным совпадением, и жандармы просто понемногу прочесывали весь город, выискивая тех, кто не успел убраться подальше.