Ноги ее длинные, загорелые, удивительно красивые, однако со свежими ссадинами. Одна ссадина похожа на след от собачьих зубов, другие – мелкие единичные царапины. Барбос шел за ней вплотную, шумно обнюхивал аппетитнейшие лытки, но женщина, похоже, не страшится его клыков, что странно, моего пса на улице все-таки пугаются.

Ветерок от лопастей вентилятора зашевелил ее рыжие волосы. Она остановилась, с удовольствием подставила лицо свежей струе. На лбу и верхней губе слабо блестят крохотнейшие капельки пота. По краешкам губ, как верхней, так и нижней, очень умело пущена узкая полоска татуажи, из-за чего и без того безукоризненные губы сразу приковывают взгляд, а в распаленном мозгу тут же всякие картинки, картинки, и все в формате муви…

Я указал на кресло.

– Садитесь. Понимаю, в машине насиделись, но разговаривать стоя… гм…

Она сказала легко:

– Да-да, абсолютно верно.

Я сел напротив, впервые вздохнул свободнее. В это кресло уже опускались женщины, но какой бы длины у них ни были платья или юбки, все равно как-то вот так само собой, что я чаще рассматриваю трусики, чем умно и проникновенно смотрю в лицо собеседницы, а то и вообще вижу блестящую спираль от Simens. А эта села легко и свободно, очень даже раскованно раздвинув ноги, но тугие шорты красиво и плотно обтягивают загорелые ляжки, никаких зазоров, трусиков не видно и в помине, тем более не угляжу, какого цвета волосики выбиваются из-под узкой полоски.

Барбос шумно вздохнул, потоптался, выбирая место, и плюхнулся пузом на ее ноги.

– Итак, – сказал я, – вы прочли мой постинг в Инете…

– И сразу позвонила, – ответила она, верно истолковав мою паузу. – Можно бы емэйлом, но вы указали и свой телефон…

Теперь уже она сделала многозначительную паузу. Я обругал себя, идиота, надо было в самом деле ограничиться емэйлом, легче отказываться, сказал поспешно:

– Да-да, телефон для того, чтобы сразу… если кто готов. Вы уверены, что готовы? Простите, я не расслышал ваше имя…

– Крис, – сказала она. – Кристина, если по паспорту.

– Меня зовут Владимир, – назвался я. – По паспорту то же самое, но на книгах рядом с фамилией оно бледнеет.

Она с оценивающим интересом пробежала по мне взглядом, нигде особенно не задерживаясь.

– Понятие «литагент» в России только устанавливается. Всякий в него вкладывает свое, вплоть до оказания интимных услуг…

Я поморщился.

– Такие пустяки меня не интересуют.

Она вскинули тонкие брови. Я поспешно пояснил:

– Со стороны литагента.

Она с небрежностью отмахнулась:

– Да нет, такие пустяки – всегда пожалуйста. Я к вашим услугам, если это необходимо для вашего творческого тонуса… Но для таких пустяков, как вы верно сказали, совсем не нужно нанимать литагента. Литагент – это все-таки выше, чем девочка по вызову. И, кстати, дороже. Но если одним авторам литагент нужен, чтобы пробивать их рукописи… на любых условиях, то другим, именитым – чтобы выколачивать побольше гонорары. Вас лично не устаивают гонорары?

Я покачал головой:

– Нет, гонорары устраивают. Мне литагент нужен совсем для других целей… Похоже, что этих целей в вашем списке нет.

Она уловила мой несколько ехидный тон, устремила взгляд ясных требовательных глаз мне прямо в лицо.

– Можно поинтересоваться, для каких?

Я начал загибать пальцы.

– Получать за меня гонорары и привозить сюда… Не улыбайтесь, это не так смешно, как кажется. У меня тридцать книг, все в печати. Идут хорошо, постоянно допечатываются. Собственно, три-четыре допечатки в месяц, а это значит, мне причитается три-четыре выплаты. Это три-четыре потерянных дня, ибо издательство на другом конце города, в бухгалтерии вечно нет денег… а если даже по телефону уверяют, что деньги вот лежат, ждут, то может оказаться, что раньше меня придет какой-нибудь требовательный автор, которому проще заплатить, чем уговорить подождать… и тогда вам придется посидеть в коридоре полчаса-час, пока не подойдут очередные деньги.

Она спокойно кивнула.

– Это всего три-четыре дня в месяц… даже если считать, что три часа, потерянные на получение гонорара, вам убивают для творчества весь остаток немалого дня. Что еще?

– Ко мне часто обращаются с предложениями экранизации, создания телесериалов, мультфильмов, игр… как компьютерных, так и разных фигурок из дерева или бронзы. Я в этом деле не смыслю и не хочу разбираться. Это все спихнул бы на вас.

Она все еще не сводила с меня спокойных вопрошающих глаз.

– Принято. Но этого недостаточно для загрузки полного рабочего дня. Полагаю, что с такими предложениями обращаются тоже не каждый день. Что еще?

– Вам придется… если не самой прочесть все мои книги, то поручить это знающему человеку. Не обязательно редактору. Я оплачу. И составить карты, генеалогии, списки героев. Дело в том, что я писал, не заботясь о географии, лишь о человеческих характерах, образах, интриге, а читатели все чаще пишут, почему мои герои ехали на юг, а оказались на востоке? Или о каких горах речь, если в предыдущих книгах был только лес, пустыни и степь?.. Это, как я понимаю, уже не входит в понятие «литагент», это скорее «домашний редактор» или что-то в роде того…

Она смотрела на меня внимательно. Я не видел, что у нее за этими зрачками, сейчас в полумраке они расширились, но что у этой безумно красивой женщины там еще и мозг, уже не сомневался.

В коридоре послышался какой-то шум, Барбос с великой неохотой встал, пошел проверять. Слышно было, как сопит в прихожей. Неожиданно она улыбнулась.

– Да, в России понятие «литагент» еще не обрело четкие границы. Но мне эти условия кажутся приемлемыми. Я, как уже говорила, работала редактором. Можете запросить характеристику в «Бетагайге». И порядок люблю, так что работа по упорядочиванию уже выпущенных книг… вы готовы вносить изменения?.. не будет для меня слишком уж противной. Оплата та же, но сроки должны быть разумными.

Я с великим облегчением вздохнул.

– Это не потому, – заверил я, – что требует издательство. Это потому, что так хочу я. Издательству наоборот – чтобы не вносил никаких изменений, чтоб могли шлепать тиражи по однажды сделанному макету. Так что сроки… сроки любые, но просто чтобы эта работа все же делалась.

Барбос вернулся и лег у ее ног. Еще и морду положил на ее ступни в изящных туфельках. Я хотел погнать в другую комнату, но Кристина легко наклонилась, длинный палец с красным ногтем поскреб этому предателю за ухом.

– Хороший песик, – сказал она безмятежно. – Очень… милый.

У милого песика нижняя челюсть выступает не по стандартам вперед, отчего Барбос часто закусывает верхнюю губу, и тогда нижние клыки торчат наружу. Зрелище не для нервных, а не станешь всем объяснять, что собачка так улыбается.

– Да, – буркнул я. – Милый. Ради юбки друга продаст.

Кристина все еще чесала предателя за ухом, он счастливо щурился. Она внимательно взглянула мне в глаза.

– Ради юбки?.. Надеюсь, ваше отношение к женщинам в книгах не… чересчур эмоционально?

– Наоборот, – заверил я, – теперь чересчур рационально. Утилитарно даже.

– Будьте осторожны, – сказала она легко. – Я слышала, что писатели формулируют мораль, взгляды, даже все будущее поколение. А это немалая ответственность! Вам нужно писать осторожнее, ответственнее…

Я постарался удержать вздох. Ладно, если меня постоянно учат как писать слесари, грузчики, инженеры, энтомологи, программисты, менеджеры, военные и вообще все-все, то почему бы среди них не быть и литагенту? Дискриминация какая-то.

Мой взгляд скользнул по ее великолепным загорелым ногам, ладно, можно и юбку короткую, и вообще все короткое. Когда вот так говорит, то кровь приливает только к верхней голове, чтобы подыскать аргументы.

Кристина критически осмотрела мой стол, комп, дисплей.

– Вообще-то неплохо, – пробормотала она, – неплохо… Треть писателей все еще пишут тексты… а одного знаю, что вообще на машинке… вы пользуетесь самыми продвинутыми прогами… О, у вас даже «ЗD Studio-12», когда же вышла…