Прямо перед нами появился почти прозрачный, обозначенный лишь сеточкой координат, гроб. Внутри него лежал мертвец, мимо которого сновал ... ну да, как амёба или как слизень – что-то бесформенное. Туда, сюда, туда, сюда. Небыстро, со скоростью черепахи. Периодически это существо вытягивало нечто похожее на короткое щупальце и ... наверное, искало щели. Но даже если они и были, существо в них не лезло.

— На вторую ночь мне приснилось, как я оттуда выбралась, — насмотревшись, продолжила Рики. Она немного успокоилась, и выглядела получше. — Это было настолько мерзко, что вспоминать не хочется, но надо, чтобы вы посмотрели.

Картинка сменилась. Существо двигалось гораздо быстрее, увереннее. Оно уже не металось из угла в угол, оно систематически обшаривало стыки, простукивало стенки. Именно простукивало. Потом ненадолго замерло и... полезло под труп. Кости, ошмётки плоти полетели в стороны, а существо сделало один мощный удар. Доски треснули. Тогда существо, сформировав из себя конус, упёрлось тупым концом в крышку, а острым в дно. Усилие – и вот оно уже утекает наружу, а после его прохода осталось отверстие размером с руку. Двигалось существо как дождевой червь – сперва вытягивало острый конец вперёд, а затем перетекало туда, раздвигая податливую осеннюю землю. Сперва оно ползло вниз, но, видимо, наткнувшись на твёрдую породу, развернулось и поползло вверх. Аврора промотала на ускоренной перемотке, и вот закономерный итог: оно на поверхности. Вылезло, и на этом сон закончился.

— Это было прошлой ночью. За день оно никуда не переместилось, оставалось на месте, точнее, сидело в земле. А сегодня ночью, когда окончательно стемнело, тронулось в путь. Мама, покажи.

Новая картинка. Но теперь она искажена. Вокруг непонятные... огромные камни, трава...

— У него очень необычное зрение, — прокомментировала Аврора. — Да, видимо, оно может видеть, только непонятно, чем. Если допустить, что видит оно вот этим сферическим отростком...

Картинка изменилась. Теперь стало понятно, что это кладбище. Аврора изменила проекцию, теперь мы находились внутри неё, как бы позади этого существа, и смотрели за тем, что оно делает, как в компьютерной игре.

А существо двигалось. Очень медленно, буквально перетекая по кладбищенской дорожке.

— Мы так до утра будем смотреть? — поинтересовался Вадим.

— Нет, сейчас будет интереснее, смотри дальше, — ответила Рики.

Вот существо, видимо, сообразив, что скорость слишком маленькая, вытянулось, как змея, и поползло зигзагами, натурально по-змеиному. Большая такая змея, как питон. Только с шариком на голове. И без расцветки, серое.

Спустя какое-то время существо остановилось, выдвинуло четыре отростка по бокам, приподнялось на них и сделало шаг, другой, третий... Всё быстрее и быстрее, и, наконец, побежало. Медленно, но именно побежало! На ходу меняя форму! Ноги становились длиннее, а туловище и хвост короче. Появилась голова! Рядом с первым шариком вырос второй! Картинка обрела глубину, теперь существо видело двумя «глазами», и качество картинки постоянно возрастало! Вот вдалеке мелькнул яркий силуэт человека, и до меня дошло, что существо видит в тепловом диапазоне.

— Это ведь инфракрасное зрение! — удивлённо воскликнул Вадим. — Насекомые, у которых фасеточное зрение, видят в ультрафиолете!

— Я смотрю, в тебе исследователь проснулся? — толкнула мужа ногой Аврора. — Может, и толкователь снов тоже?

— А ты чего язвишь? — ещё больше удивился Вадим.

— А то, что мы сейчас смотрим не кино, а сон, который приснился нашей дочери. Тебе не кажется, что это не похоже на норму даже в нашем случае?

— Давай досмотрим до конца, прежде чем делать выводы, — Вадим нахмурился.

— Я-то уже досмотрела... — вздохнула Аврора. — Но выводов у меня пока нет.

Между тем, существо на картинке приобрело все черты обычной собаки, «глаза» втянулись в голову, и поле зрения существенно уменьшилось, зато выглядела «картинка» теперь вполне обычно, если не считать того, что собаки всё же ниже человека, и того, что это был всё тот же инфракрасный диапазон.

— Оно ведь не могло видеть себя со стороны? — спросил я у Авроры.

— В памяти Рики сохранились ... я бы сказала, что мышечные ощущения, но это не мышечные, тем не менее, какое-то представление о форме собственного тела осталось.

— И оно стало очень быстрым, — поёжившись, добавила Рики. — И теперь не только видит, но и слышит.

Существо стелилось по земле, передвигаясь длинными прыжками, неутомимо продвигаясь к одному ему понятной цели. Перепрыгнув какую-то ограду из профлиста, существо на миг остановилось, осматриваясь по сторонам.

— Это ведь МКАД! — воскликнул Вадим.

— И на нём есть камеры... — я посмотрел на Аврору. — Пульс, время начало и окончания сна...

— Поняла, что ты имеешь в виду, — Аврора кивнула и закрыла глаза.

А существо, издалека неотличимое от обычной собаки, мчалось по обочине по внутренней стороне кольца, по часовой стрелке.

— Нашла! — Аврора открыла глаза.

Картинка глазами существа замерла, а рядом Аврора показала изображение с дорожных камер. Несмотря на то, что дорожный трафик в последние годы существенно снизился, камер по Москве меньше не стало, и Аврора давно к ним ко всем подключилась.

Теперь мы увидели существо со стороны. По виду типичная собака, только очень уж гладкая, обтекаемая, как будто мокрая. И цвет равномерно серый. А пасти совсем нет. Собаки бегут, открыв пасть, а эта даже не бежала, а мчалась прыжками, а пасти не было. Аврора синхронизировала два потока, и мы теперь видели одновременно и окружающий мир глазами этой «собаки», и саму её глазами камер.

Вот мимо очередной камеры проносится серое существо, похожее на собаку...

А вот мимо следующей – уже практически настоящая собака, только пасти всё ещё нет, зато появился окрас, исчезли остатки хвоста.

— Похоже на биомет... — заметил я.

Обе картинки замерли.

— Что ты сказал? — повернулся ко мне всем корпусом Вадим.

— Что это существо как будто сделано из биомета. Меняет форму, цвет...

До меня, наконец, дошло... И очень захотелось от души выматериться.

— Лично осматривал оста-а-анки, камень мо-о-олнией разрушило, — Аврора посмотрела на Вадима, явно передразнивая его. Точно, он же сам это говорил, тогда, когда мы нашли бумажное письмо от Кукловода. — А если не разрушило, то повредило, да, муж? Не стоит из-за этого трогать могилу, да? Так ты тогда сказал?

— Да ну нахрен! — Вадим вскочил с места. — Блять! — он схватился руками за волосы и замер. — Да твою ж!..

— Вы о чём? — Рики обеспокоенно посмотрела на родителей.

— Познакомься, милая, — я показал на замершую на картинке собаку из её сна, — Сергей Александрович Лоленко, воскрес, мать его...

— Да ладно! — у Рики натурально округлились глаза. — А я-то здесь при чём? Почему я это вижу?

— Не знаю, — ответила вместо меня Аврора. — Может быть, из-за того, что именно ты его тогда на дуэли добила ударом молнии, между вами появилась какая-то связь?

— В ужастиках призраки убитых как-то ведь находят своих убийц? — пришла мне в голову мысль. — Но это, конечно, ненаучно.

— Фольклор имеет под собой некоторую фактологическую основу... — задумчиво пробормотал Вадим, — хотя лично я с призраками не сталкивался, кроме Арины. Надо спросить у Петра, может, он в этом хоть что-то понимает. Ава, разбуди-ка его, водички попить... Пожалуйста! — добавил он, заметив насмешливое выражение лица жены.

— Деда сюда надо, да, но не так важно, почему связь есть. Важнее, куда, и главное, зачем он движется?

— Не знаю, — ответила Аврора. — Мы досмотрели почти до конца. Осталась пара минут.

Картинка снова ожила. Вот пёс мчится по обочине шоссе, и вдруг резко останавливается. Поднимает голову и смотрит прямо в очередную камеру, после чего одним прыжком перескакивает ограждение и скрывается в густом подлеске.

— С камер он пропал, и больше я его найти не могу. Ищу. Если бы он сохранил направление и скорость, то сейчас был бы уже в районе Рублёвского шоссе.