А вечером дома сценка:

Он (недовольно): «Что значит, звонила, а меня не было? Меня к Ивану Ивановичу вызывали, понимать надо! Сама-то где шлялась?»

Она (с возмущением): Шлялась! Бегаешь-бегаешь, в дом что-нибудь раздобыть стараешься, а тут тебе еще и недовольство. Он, видите ли, звонил! Подумаешь, звонил! Позвонил бы попозже. Все равно в своей конторе зря штаны протираешь…»

Вот так, отыграв свои скромные роли, все оставались довольны. А тут, на тебе! Кровавая баня. Повеселились!

Картина, по первому впечатлению, вырисовывалась следующая. Убийца проник в квартиру буквально следом за любовниками. Они успели только раздеться, но утехам, судя по состоянию постели, еще не предались. Он поднял их с кровати и, возможно, допрашивал, где находятся ценные вещи. Мариной преступник не соблазнился. Что происходило дальше, можно было только догадываться. Возможно, Артур что-то выдал из ценностей, возможно, заупрямился, но убиты были оба, чтобы не оставлять свидетелей. Обыск в квартире провели, но что нашел и взял убийца, установить было невозможно. Во всяком случае, нечто малогабаритное, и деньги, разумеется. В двух соседних квартирах жильцы отсутствовали, соседка снизу уверяла, что ничего не слышала, сосед сверху заявил, что он в таких делах не участвует: «Может быть, внизу орехи кололи…»

В целом, картина была если не вполне обычной, но и не сенсационной. Оставалось, правда, выяснить факт, который обещал прояснить многое. И, разглядывая фотокарточки, Мазин напряженно ждал телефонного звонка, перекатывая пальцем по столу маленький свинцовый предмет.

Наконец, позвонили.

— Игорь, — услышал он голос Андреева дядьки. — Точно. Одинаковые.

Это означало, что пуля, миновавшая целителя несколько дней назад, выпущена из того же пистолета, что и пули, расстрелявшие его вместе с любовницей.

— Хорошо, — откликнулся Мазин спокойно. — Благодарю.

И немедленно набрал Сосновского-младшего. Старший был тоже там.

— Жди. Мы с Юркой бегом.

Примчались оба в самом деле быстро.

— Мы с отцом по пути схватились, пытаемся провести демаркационную линию, но переговоры идут туго, — смеясь сообщил Юрий, здороваясь с Мазиным.

— Что не поделили?

— Дело это — наше, — горячо заявил Борис. — Игорь Николаевич провел огромную работу.

— И слава Богу! Но Игорь Николаевич ищет сестру Марины, а мы ее убийцу.

— Извини. Не только. Артура Измайловича, если ты, сынок, заметил, тоже убили, и тот же самый человек, что и Марину. А доктор обращался к услугам нашего бюро.

— Между прочим, ваш клиент в настоящее время в некотором смысле бесхозный, а его правопреемников я пока не вижу. Поэтому занимается им государство в моем лице.

— Ребята, — вмешался Мазин, — о чем спор?

— Юрий считает, что нашел преступника.

— И что же?

— Хочет брать Руслана.

— Нельзя же упустить время и дать ему возможность смыться. Пока, слава Богу, мои люди опекают его надежно, но время работает не на нас.

— Слышишь, Игорь, он хочет из-под носа увести нашу добычу!

— Какая это добыча? Все равно вам никто теперь не заплатит, — возразил Юрий.

— А репутация? Престиж? — возмутился отец.

— У вас, Юра, достаточно оснований для санкции? — спросил Мазин осторожно. — Зачем он убил их?

— Месть напрашивается. Убит со второй попытки.

— Два дня назад Барсук уверял меня, что они разобрались.

— Он пудрил Артуру мозги, может быть, присматривался, искал подходы, — уверенно сказал Юрий.

— Подходы к чему? — спросил Мазин без нажима.

— Да хотя бы к квартире, — вмешался Борис Михайлович. — Целитель-то был не бедняк. Если месть напрашивается, то грабеж не исключается.

— Кстати, как он вошел в квартиру? Отмычка? Взлом?

— Элементарный ключ, — сообщил Юрий.

— Элементарный? — удивился Мазин. — В двери такой простой замок?

Все переглянулись. Конечно же, замок и ключ не могли быть простыми.

— Стоит подумать, — сказал Сосновский-старший.

— Не только об этом. Возникают и другие вопросы, — заметил Мазин.

— Например?

— Почему он стрелял в Артура один раз, а в Марину трижды?

— У меня есть предположение, так сказать, в развитие начальной версии, послушаете? — предложил Борис.

— Охотно.

— Такая раскладка — аргумент в пользу грабежа. Забираясь в квартиру, преступник не ожидал наткнуться там на посторонних. Артур услышал возню и выскочил в прихожую. Первый выстрел. Месть совершена. Преступник, однако, с характером, не спешит скрываться, пытается сориентироваться, привлек выстрел внимание в доме или нет? Прошел в комнату. Тут она заорала. Или даже раньше. Он стрелял от неожиданности, чтобы заткнуть ей рот немедленно. Бил до упора. Я так могу себе это представить.

— И так могло быть, — согласился Мазин.

— Выходит, Марина — жертва случайная? — спросил Юрий отца.

— Я бы сказал, жертва своей сексуальной необузданности.

Игорь Николаевич мог бы открыть, что Марину с Русланом связывало прошлое, но он этого не сделал, спросил только с сомнением:

— И все-таки немало оснований для поспешных действий, Юра?

Юрий улыбнулся широко, как когда-то улыбался Борис, и, обойдя стол, подошел к ним обоим сзади и положил им руки на плечи.

— Отцы! Простите сына, но у меня есть основания.

— Неизвестные нам? — быстро спросил Борис.

— Каюсь, но это тайна следствия.

— Ты слышишь, Игорь! От отца тайна! — возмутился Сосновский-старший. А ну, не валяй дурака! Выкладывай.

Мазин протянул руку.

— Не нужно, Борис. По закону он прав. Во-первых…

— Формально! Но не то время, чтобы в букву закона зубами цепляться, и не нужно мне тут о правовом государстве. Раз нас в Совет Европы не принимают, значит, можем еще пожить по-старому. Юрка! Я кому сказал?

— Папуля! Слово Игоря Николаевича для меня еще выше закона. Так, Игорь Николаевич?

— Конечно, нет, льстец. Но я не договорил. Я ведь сказал, во-первых, а есть еще во-вторых.

— Я весь внимание.

— Не спеши, расслабься. Во-вторых, и я кое-что знаю.

— Тем более, — с ходу сориентировался Борис. — Объединим усилия. Или обменяемся секретами. Еще лучше. Ну как?

Но Юрий оказался тверд. Покачал головой и предпочел отшутиться.

— В эпоху конкуренции вступили, господа…

— Ладно! — остановил дискуссию Мазин, — когда похороны?

— Завтра. Хоронят по отдельности, но представляешь положеньице супруга?

Дергачев положеньицем пренебрег. Он просто не пришел на кладбище.

В целом, однако, похороны прошли нормально, хотя и без ставшего уже обязательным отпевания. Да еще гроб был обит зеленым, а не красным, но бывшие соратники приняли участие, и кто-то сказал небольшую речь, в которой отметил, что трагически оборвалась молодая жизнь способного и перспективного работника, и не к лицу нам в эти скорбные минуты смаковать и обсуждать известные обстоятельства трагической кончины, ибо страна уже достаточно поплатилась за несправедливые осуждения и нетерпимость, и мы не забудем Марину Михайловну. Последнее обещание вполне соответствовало действительности, подобные случаи в обывательской памяти сохраняются надолго и передаются через годы. Так, удачно смешав грешное с праведным, оратор вполне пристойно в духе старых добрых традиций вышел из щекотливого положения. Только молодой человек с кавказскими чертами лица, стоявший поодаль на заброшенном надгробье и наблюдавший печальный ритуал со стороны, презрительно скривил губы под ровно подстриженными черными усами, что не ускользнуло от внимательного взгляда Мазина.

Мазин пришел на кладбище, разумеется, не из чистого любопытства, хотя и нельзя сказать, чтобы с конкретной целью. Он просто считал, что присутствие на похоронных церемониях дает определенную пищу для размышлений, все-таки обстановка особая, и люди в ней проявляются контрастнее, чем обычно, даже те, кто усиленно изображает скорбную отрешенность.