Джастин встала и положила руки Тинкер на плечи.

– Сядь, Тинкер, ты переутомилась.

И Тинкер разрыдалась.

– Нет-нет, я не устала, – продолжала говорить она сквозь слезы. – Я и Тому говорила то же самое, сегодня утром он не хотел выпускать меня из дому, а теперь ты, тебе хочется, чтобы я была уставшей, ты не понимаешь, я не могу уставать, это невозможно, остался только один день, весенняя коллекция, все будет завтра, я не могу всех подвести, Марко так говорит, я не могу их подвести, ты понимаешь, Джастин, ты знаешь, как это бывает, ты понимаешь, правда? Фрэнки, а ты понимаешь?

– Возьми ее за другую руку, Фрэнки, – сказала Джастин, беря Тинкер за руку. – Надо немного отдохнуть, Тинкер, тогда завтра все пройдет отлично. Ты перевозбудилась, вот и все. Денек отдохнешь, ночью выспишься, и завтра все будет хорошо, ты будешь в лучшей форме, но тебе надо отдохнуть, ты понимаешь, Тинкер?

– Да, но сеньора…

– Я с ней попрощаюсь за тебя, а ты, если захочешь, придешь к ней после показа. А теперь мы поедем в отель и уложим тебя отдохнуть.

– А Том?

– Мы привезем Тома в отель. Он поможет за тобой ухаживать. Фрэнки поедет за ним, как только мы уложим тебя в постель. Если ты не ляжешь, Тинкер, Фрэнки не сможет поехать за Томом. Я поговорю с Марко, он все поймет, так часто бывает, на генеральной репетиции кто-нибудь выйдет за тебя, последняя примерка ведь уже была, так что они без тебя обойдутся, так ведь, Тинкер? Ну, так-то лучше, слезки, слезки, высыхайте. Фрэнки, у нас впереди эта чертова лестница, бери ее пальто, отлично, едем в отель, поешь горячего супа, а завтра будешь в форме, Тинкер, тебе просто надо отлежаться.

– Но ты поговоришь с Марко, обещаешь? Ты ему объяснишь?

– Да, Тинкер, можешь быть уверена, с Марко я поговорю.

Когда Джастин, Майк и я вели Джордан и Эйприл к лифту, который должен был отвезти нас на подземный этаж «Рица», где завтра вечером будут демонстрировать весеннюю коллекцию Ломбарди, я заметила, что стараюсь не дышать. На сегодня была назначена генеральная репетиция, где Эйприл и Джордан должны были оказаться в одной компании с ведущими топ-моделями мира.

День был и без того долгий, а самая трудная часть его только предстояла, репетиция начиналась в восемь вечера. Мы и так опаздывали из-за пробки на площади Согласия.

Кажется, это было не сегодня утром, а тысячу лет назад – мы с Джастин отвели Тинкер в ее номер, заставили ее съесть принесенный туда ленч. Когда мы заглянули к ней уже перед отъездом в «Риц», она крепко спала, а Том, сидевший в кресле у кровати, охранял ее.

– Интересно, какую услугу оказывает Некер нашим девочкам, заставляя их работать со всеми этими звездами? – спросила я Джастин еще днем, когда она вернулась в отель после разговора с Марко, сияющая, как человек, который сделал наконец большое и важное дело.

– Этот садист-недоумок больше не будет нам досаждать, – сообщила она.

Ее голубые глаза никогда еще так радостно не сияли, белокурые волосы казались заряженными собственной энергией, и у меня самой настроение поднималось, когда она озаряла все вокруг своей улыбкой.

– Придется с этим смириться, – ответила тогда Джастин, сразу посерьезнев. – «ГН» пригласил звезд, чтобы придать коллекции Ломбарди нужный статус. Журналисты считают, что лучшие модели работают на лучших показах. Но в данном случае это может оказать нам дурную услугу – наши три девочки на таком фоне будут выглядеть еще неопытнее, чем есть на самом деле.

– Постарайся увидеть в этом и преимущества, – посоветовала я ей. – Фотографам и издателям, возможно, надоели чересчур знакомые лица, модели, от которых знаешь, чего ожидать, и они будут с интересом смотреть на наших девочек. Лица у них свежие, малознакомые, а пресса писала о конкурсе довольно подробно. Все они не уступают красотой топ-моделям, просто они еще не знамениты. Знаешь, чем популярнее модель, тем ближе конец ее карьеры.

– Может, ты и права, – сказала она с сомнением.

– А может, права ты, – мрачно ответила я. – Но ведь если даже наши девушки не покорят мир моды сразу, большого значения это не имеет – соревнуются-то они между собой. Остальные будут просто демонстрировать модели. Так что нам волноваться – для нас ситуация беспроигрышная.

– Не верю я в это, – сказала она, покачав головой. – Беспроигрышные ситуации – это миф, слишком прекрасный, чтобы быть правдой.

Нашу беседу прервал звонок администратора, который сообщил, что Габриэль д’Анжель находится внизу, в холле, и хотела бы подняться к нам. Она появилась, немыслимо изящная в своем черном костюме, и объявила, что мсье Некер просил ее быть до окончания показа нашим ангелом-хранителем. Хотите верьте, хотите нет, но я была на таком взводе, что даже была рада ее присутствию, хотя, если подумать, как она могла бы помочь нашим девочкам не раствориться в звездном сиянии Клаудий, Линд и Ясмин?

– Я рада, – сказала Габриэль, пожимая руку Джастин, – что вы наконец выздоровели. Судя по вашему виду, болезнь пошла вам только на пользу.

– Антибиотики часто так действуют, – спокойно согласилась Джастин.

– Как наша бедняжка Тинкер?

– Мирно спит.

– Она придет в себя к завтрашнему дню?

– Да, несмотря на то, что сделал Ломбарди. А кто выйдет вместо нее сегодня?

– Нам поможет Жанин, манекенщица, которую Марко использовал раньше на примерках. Она очень предана мсье Некеру.

– Одного я не понимаю – почему генеральная репетиция начинается так поздно? – сказала Джастин. – Восемь часов вечера – это же просто невозможно. Мы что, всю ночь там будем сидеть?

– «Риц» никак не соглашался пустить нас раньше. Дело в том, что они и так назначили немыслимую цену за то, что мы будем целые сутки использовать их бассейн. Будто у кого-нибудь будет время плавать во время недели весенних показов! А косметический салон, расположенный рядом с бассейном, мы будем использовать как гримерную и раздевалку. С последним клиентом они обещали закончить к семи.

– А как же постояльцы отеля, которые захотят сделать прическу завтра?

– Завтра отель будет предоставлять желающим машину с шофером, они договорились с салоном «Александр». Все это, разумеется, будет оплачивать «ГН». Еще несколько месяцев назад я говорила, что гораздо дешевле будет устраивать репетицию не в самом отеле, но Марко настоял на своем, чтобы и девочки, и костюмеры ознакомились с местом заранее.

– Хоть на это у него ума хватило, – пробормотала Джастин.

– А вы представляете себе, насколько все будет отличаться от обычного показа? – спросила Габриэль. – Обычно показ длится сорок минут, стоит двести тысяч долларов, а потом – никакого фуршета для издателей. Этот показ продлится менее получаса, а стоит более полумиллиона.

– Подробностей нам не сообщали, – ответила Джастин, стараясь не выказать свою заинтересованность.

– Будет парадный ужин по высшему разряду. Шампанское и икра будут поданы перед началом, ужин – после показа. Приглашены только самые важные клиенты и пресса. Обычно бывает около двух тысяч человек, завтра – только триста, плюс самые известные фотографы. Ведь «ГН» очень много денег тратит на рекламу. Ни один из серьезных издателей не пропустит показ Ломбарди. Мы специально устроили все в таком узком кругу, но денег мсье Некер не пожалел.

– А как подиум? – спросила Джастин, не желая поддерживать разговор о тратах, на которые пошел Некер.

– Команда от «Беллуар и Жаллот» начнет готовить площадку сегодня ровно в семь. Сначала накроют бассейн и установят подиумы. Они будут располагаться кругами, в центре которых поставят столики для гостей, так что все места будут в первом ряду.

– «Беллуар и Жаллот»?

– Это фирма, которая занимается сценой, освещением, столиками, местом оркестра, то есть всем, что необходимо на больших приемах.

– Оркестр? – спросила я. – А не ди-джей?

– Дорогая моя Фрэнки, это будет непохоже на обычный показ, которые давно выродились в банальные шоу. У Лагерфельда в прошлом году играли что-то вроде «Не люблю я коротышек», а начиналось все с песенки «Врубите музыку погромче!».