— Ладно, — выдохнул я. — Предположим, мы всё это умудрились провернуть. Сделали меня дворянином. Однако стоит ли овчинка выделки? Нет, конечно, я, безусловно, достоин того, чтобы стать дворянином. Но вы уверены, что Император не отберёт у Меццо всё имущество? Зачем мне жена, привыкшая жить в роскоши? Чтобы я всю жизнь гнул спину, ради удовлетворения её потребностей? Это она сейчас растерянная и благодарит за любое тёплое слово. А как придёт в себя, так мигом вспомнит, что является ярой суфражисткой.

— Вряд ли Император лишит её всего имущества. Всё-таки Меццо — старый род, который много сделал для Гардарики. Но Ройтбурги и другие стервятники, конечно, урвут свои куски. Однако маркиза всё равно останется состоятельной невестой.

— Ну, это если её братья погибли и на оставшееся имущество не будет претендовать какая-нибудь вода на киселе, вроде троюродных братьев двоюродной бабушки по линии матери, — пробурчал я. — Да и не настолько она мне нравится, дабы жениться на ней.

— Виктор, послушай, — вздохнул учитель, и в его глаза мелькнула ностальгия. — Будучи гораздо более молодым человеком, чем сейчас, я вынужден был жениться на девушке, которую мне подобрал отец. И в ту пору моя натура была не такой спокойной, как нынче. Я воспринял в штыки эту свадьбу, но вынужден был покориться воле отца. Естественно, что весь свой гнев я перенёс на жену. Мне тогда было невдомёк, что она такая же жертва, как и я. И вот потянулись дни после женитьбы. Я проводил всё своё время в лаборатории, а она — в библиотеке, заботах о страждущих и на церковных службах. Мы мало видели друг друга, но постепенно стали вместе завтракать, обедать и ужинать. И ты знаешь что? Спустя год я понял, что она — та самая. Между нами вспыхнули чувства. Настоящие, страстные, а не как у Вероники. Но она очень быстро ушла от меня к своему богу.

Барон печально вздохнул. А я ощутил горечь в груди и глухо сказал:

— Печальная история. Но намёк я понял. Надо подумать.

— Думай. У тебя есть время до прибытия в Америку. А уже там мы сможем узнать последние новости из Велибурга. От них-то и будем отталкиваться. Ежели Император лишит маркизу всякого права на наследство, то весь мой план не стоит и выеденного яйца.

— Эт точно, — поддакнул я и сонно зевнул.

Надо бы покемарить, а то ночка выдалась та ещё. Надеюсь, в моей жизни ничего такого больше не будет. Приключения хороши на бумаге, а в реальной жизни они зело утомляют.

Я ещё раз зевнул. На сей раз широко, раззявисто. И заслужил укоризненный взгляд Люпена. Виновато ему улыбнулся, лёг набок, отвернулся к стене и мгновенно заснул, точно кто-то пустил по моим венам энное количество наркоза.

Сперва моё сознание блуждало в кромешной темноте, но потом она сменилась изрезанной трещинами тёмно-коричневой равниной. Сухой, сильный ветер гонял колючую пыль. А низкие, перекрученные неведомой силой одинокие деревца из последних сил цеплялись за мёртвую землю белёсыми корнями. Небо сплошным ковром заволакивали мрачные, чёрные тучи. Сверкали ветвистые молнии и гремел раскатистый гром. А я в виде бесплотного духа завис возле овального входа в подземную кишку. Она полого уходила под равнину и где-то в глубине её играли отблески пламени.

Размеры входа позволили бы мне протиснуться внутрь. И я уже собирался это сделать, но тут моё внимание привлекли пронзительные писки. Очень знакомые писки.

Над равниной летело громадное существо, напоминающее нетопыря с трёхметровым размахом крыльев. Он гнался за лохматым человеком в засаленной набедренной повязке, будто бы сделанной из половой тряпки. Туземец мчался, как перепуганный сайгак, и в его мускулистой руке красовалось копьё с примотанным к концу заострённым куском металла.

Возможно, мужик сумел бы отогнать нетопыря, орудуя этой грубой поделкой. Или успел бы нырнуть в подземную кишку. Но он заметил меня, удивлённо вытаращил глаза и запнулся об камень. Бедолага покатился по равнине, а когда остановился — нетопырь ликующе вцепился в его поджарое тело. А я моргнул и снова провалился в черноту.

Проснуться же мне довелось ближе к вечеру. За окном… тьфу… иллюминатором вздымались злые волны с грязно-серыми пенными барашками. Небо заволокли тучи. Горизонт почернел. А ветер, видать, был такой, что мог душу выдуть.

— Не хотел бы я сейчас оказаться на палубе, — хриплым со сна голосом произнёс я, посмотрев на Люпена. Тот лежал на койке и в тусклом свете лампы читал книгу.

— Угу, — рассеянно бросил он и, не отрываясь от чтения, указал на стол. На нём покоился мой обед: холодная гречневая каша, жареное мясо, два куска хлеба, остывший чай, салат из овощей и булочка. М-да, кажись, даже в академии кормили лучше. Но голодно заурчавший желудок не оставил мне выбора.

Я принялся уничтожать обед, который, видимо, принесли, пока моё сознание изволило отдыхать от реального мира. Хорошо хоть меня не донимал очередной бессмысленный кошмар. Нынешний сон хоть и был совсем не радужным, но зато с сюжетом, драмой. Ещё несколько таких сновидений и я смогу написать сборник фантастических рассказов.

— Как там девушки? Не ругаются? — полюбопытствовал я, с аппетитом доедая булочку.

— Не говори с набитым ртом, — вздохнул учитель и добавил: — Нет, не ругаются. Вроде бы нашли общий язык, если так можно сказать о полном игнорировании друг друга. Я им дал карты и шашки, а потом зашёл и вижу, что одна сама с собой играет в карты, а другая — в шашки.

— Гармония, — усмехнулся я, сладко потянулся и едва успел остановить чашку, которая заскользила по столу из-за того что корабль сильно накренился.

— Эдак, можно и на полу проснуться, — справедливо заметил барон и с неудовольствием глянул за иллюминатор, где волновался океан.

— Ага, — поддакнул я, переоделся в ночную пижаму и снова улёгся на койку.

Мне казалось, что я уже хрен усну, поскольку практически только что проснулся, продрыхнув часов восемь, однако мой организм решил иначе. Он наплевал на качку и снова провалился в царство Морфея. А вынырнул я из него отнюдь не по своей воле. Меня разбудили испуганные женские крики и звуки револьверных выстрелов. Я вскочил с койки и в ночной темноте чуть не навернулся на своих же ботинках, кои оставил подле стола.

— Твою мать, — зло прошипел я.

— Не выражайся, — выдохнул Люпен, который с тревогой в глазах метнулся к шкафу. Открыл створки и вытащил револьвер. Он хищно блеснул в серебристом свете луны, который проникал в каюту через иллюминаторы.

Пока учитель вооружался, я открыл дверь и выскочил в коридор. Спросонок мой мозг работал туговато, а вот рефлексы проявили себя с геройской стороны. Раз верещит женщина, значит, надо бежать и спасать. Я даже не подумал, что там может быть кто-то способный в мгновение ока накуканить такого спасателя.

И вот теперь я стою в пижаме в коридоре и в тусклом свете ламп вижу растерзанного мужчину, рядом с которым лежит револьвер. А, прижавшись к стене, кричала белая как мел, перепуганная девушка. И ей было отчего верещать. Мужику располосовал живот и вырвал внутренности… паукообразный ректор. Охренеть! Он как-то нашёл меня! Возможно, заметил в порту и проследил… но тогда выходит, что он ещё сильнее поумнел?! Впрочем, сейчас было не до размышлений.

Ректор увидел меня и со всех лап бросился в мою сторону. Девушка тут же лишилась чувств и шлёпнулась в лужу крови, которая натекла с мужика. А спустя миг открылась соседняя дверь, и из каюты в одном исподнем вывалился всклокоченный мужчина лет сорока. Он увидел мчащуюся на меня тварь и сделал то, что и подобает магу-дворянину. Весьма ловко сплёл пассы и выпустил из рук ветвистую молнию. Она голубым электрическим светом озарила коридор и метнулась к ректору.

— Не-е-ет! — успел заорать я, а потом молния ударила в лысую покрытую пигментными пятнами голову монстра. Она разорвалась так, словно внутри черепной коробки детонировала бомба. Во все стороны брызнули осколки костей, серые ошмётки мозга, клочки кожи, капли крови и бесы.

Бесплотные твари сразу метнулись к людям. Поработили женщину, мага и устремились ко мне.