Туземцы стали проводить странные манипуляции с нетопырем, коего они безжалостно расшевелили копьями не самого хорошего качества.

Я сперва не понял, что они делают, а потом смекнул, что мужики просто-напросто дрессируют нетопыря, как какую-нибудь собачонку. А тот пусть и не сразу, но всё равно довольно быстро улавливал, что от него хотят, и за кусок вяленого мяса готов был чуть ли не чечётку танцевать, настолько зверь оголодал.

Тем временем остальные нетопыри тоже оживились. Кажись, унюхали мясо или каким-то иным способом ощутили его, ведь из-за стены лакомство не было видно.

Мужики меж тем закончили дрессировать нетопыря и вышли из-за стены. Другие крылатые звери увидели их и начали неуклюже исполнять кое-что из того, чему туземцы обучили первого нетопыря. Но откуда они знают эти команды? Они же ничего не видели. Я задумался, ничего не понимая, а потом как понял…

— Господи, да у них, похоже, коллективный разум, ограниченный расстоянием! — поражённо выдохнул я и провалился во тьму.

Вынырнул я из неё уже в реальном мире. За окном светила луна и звёзды, доносился приглушённый рокот автомобилей, мягко тикали часы, а головка маркизы прекрасно устроилась на моей груди. Правда, её мирное сопение нарушила моя бурно вздымающаяся грудная клетка.

Девушка приоткрыла глазки, захлопала длинными ресницами, глянула на меня и полусонно спросила:

— Тебе приснился кошмар?

— Ну, можно сказать и так, — ответил я и неосознанно погладил её по разметавшимся золотистым волосам.

Меццо тихонько вздохнула и пролепетала:

— А мне приснилось, что мы…

И тут она неожиданно потянулась ко мне губами. А я, естественно, ответил на её поцелуй и перешёл к более активным действиям, надеясь, что стены в этом доме толстые, дабы завтра юная маркиза не краснела под взглядами окружающих. Особенно под взглядом Вероники.

Глава 21. Хоть кто-то жив.

Я проснулся рано. На улице ещё царило серо-стальное хмурое утро. И даже автомобили ещё спали. До моих ушей долетали лишь звуки, издаваемые моторами редких машин. Маркиза тоже спала, вольготно развалившись на две трети кровати, а я, как бедный родственник, лежал на самом краю. Хорошо хоть не упал.

Попытался снова уснуть, но сон словно рукой сняло. Поворочался немного, тихонько встал, оделся и выскользнул в коридор. В гостиной на первом этаже я ещё вчера заметил журнальный столик с вроде бы свежими газетами. Пойду, почитаю. Авось что-нибудь узнаю о делах в Гардарике.

Бесшумно прошёл по ковровой дорожке, спустился по лестнице с резными перилами и в одиночестве добрался до гостиной. И уже тут встретил барона, восседающего в глубоком кресле с газетой в руках и трубкой в зубах. На нём оказался домашний халат. А на его худых волосатых ногах красовались розовые тапочки с ушками.

— Элегантно, — весело бросил я, кивнув на тапочки.

— Хозяин одолжил, — без тени улыбки проговорил химеролог, заметив меня, стоящего в дверном проёме. — Чего тебе не спится? Совесть мучает?

— А чего ей мучать меня? — легкомысленно сказал я и уселся на софу. — Сплю, как невинное дитя. Просто на новом месте мне порой тяжело продрыхнуть больше нескольких часов. А вот Вероника такими проблемами не страдает. Видать, у неё опыта больше. А вы чего не в постели?

— Не терпелось поскорее узнать, что происходит в Империи, — произнёс Люпен. И я подумал, что мы с ним хоть немного да похожи.

— И что там? — полюбопытствовал я.

— Газета довольно свежая. За вчерашнее число. Посему вряд ли в Гардарике что-то сильно изменилось с момента её выхода, — просветил меня барон, закрыл газету и бросил её на стол. — Если говорить без словоблудия, то из всего рода Меццо уцелел лишь один из братьев маркизы. О ней самой в газете написало, что её разыскивает вся полиция Велибурга, но не для того, чтобы бросить за решётку. Напротив, наш всемилостивейший Император простил род Меццо за то, что устроил старый маркиз.

— Думаете, что это правда? — нахмурился я.

— А почему нет? Императору не с руки уничтожать такой древний и славный род, а вот ослабить его — в самый раз. Думаю, уже к концу года любимчикам Императора и, конечно же, Ройтбургам, отойдёт, как минимум, половина земель, недвижимости и заводов рода Меццо. Что же касается маркизы, то ты сообщи ей после завтрака о том, что пишут в газетах, а заодно и поведай о моих предположениях.

— Почему я?

— Так ты же её будущий супруг. Моя комната оказалась через стенку от твой. Ты понимаешь о чём я… Посему могу с уверенностью сказать, что девушки такого полёта, как маркиза, просто так не сближаются с теми, кого не считают ровней себе. К тому же, Кир согласился официально признать тебя сыном, а это сильно обрадует маркизу. Помяни моё слово.

— Вы всё-таки хотите, чтобы я женился на ней?

— В первую очередь, мой мальчик, ты сам должен решить: хочешь этого или нет.

— Опасно, — проронил я. — Но ежели мы не будем возвращаться в Гардарику, то я бы, пожалуй, рискнул. Брат просто обязан отсыпать сестре приличное приданное. Правда, он же может и отговорить её от такого шага.

— Безусловно, — кивнул барон. — Время покажет.

— Ага. И ещё время покажет, как вывернется эта история с освобождением Каралиса. Если паладины поймут, что мы тут замешаны, нас в Гардарике будут считать преступниками.

— Да, поэтому тебе нужно как можно быстрее жениться на маркизе и получить от её брата деньги. Благо, что Америка не выдаёт Гардарике преступников. Посему ты сможешь жить тут припеваючи.

— Хороший план. Надёжный, как швейцарские часы, — усмехнулся я, следом принял лежачее положение, сложил руки на груди и принялся вещать: — Намедни мне снова пришлось побывать в другом мире.

— Слушаю, — раздался из-за головы любопытный голос учителя.

Мне не составило труда поведать Люпену о том, что произошло ночью, а затем я подытожил:

— В их мире произошёл апокалипсис. Не знаю с чего он начался, но последствия печальны. А ведь раньше тот мир точно не уступал нашему в техническом, а может и магическом развитии. И произошёл апокалипсис явно не одну сотню лет назад. Местные успели порядком одичать.

— Верно, верно, — задумчиво сказал барон. — Но меня больше волнует то, что те нетопыри имеют подобие коллективного разума.

— Ага. Но он ограничен расстоянием. Те летуны, которые были на поверхности, точно не ощущали своих собратьев в клетках, — напомнил я, почесав небритую щеку.

— М-да. Однако всё же логично предположить, что ректор, когда стал одержимым, мог приказывать, скажем так, рядовым бесам.

— А он, скорее всего, и приказывал, — вспомнил я беготню в подземелье под островом. Тогда одержимые весьма живо побежали в одном направлении, точно им кто-то указал на выход.

— А также следует отметить некоторое повышение разумности у бесов. Вероятно, им нужно время, дабы вернуть человеческие черты. И это время лучше проводить в разуме сильного мага вроде ректора. А ещё лучше, наверное, в разуме мага-менталист. Возможно, поэтому они так жаждут заполучить тебя. Вполне вероятно, что они могут найти тебя по остаткам бесовской энергии в твоём сознании или какому-то… запаху. Да и рука может служить компасом. Ну или бесы банально передают информацию о тебе друг другу, например, как некий мыслеобраз.

— Теории, теории, одни теории, — устало вздохнул я. — Но одно мы знаем точно. Бесы — это смесь из… ну, допустим, души нетопыря и души туземца из иного мира. И первая явно превалирует над второй, отсюда и чудовищный голод, а также повадки животного. Кстати, вполне возможно, что бесы выполняют приказы самого умного беса, вроде всё того же одержимого ректора.

— И ещё они явно слушают твои приказы, что в теории может сделать тебя… королём бесов, — пафосно закончил барон и метнул взгляд в сторону двери, ведущей на кухню. За ней раздались какие-то шаги и женское бормотание.

— Кухарка? — предположил я, приняв сидячее положение.

— Вероятнее всего, — проронил Люпен и встал с кресла. — Что ж… пойду оденусь к завтраку.