Я указал рукой на тяжёлую дверь в конце узкого коридора с камерами и спросил у дедка:

— Выход?

— Ага. Я уже… уже говорил о нём, — послушно сказал аристократ, который начал заикаться.

— Все туда! — приказал я одержимым. И те двинулись цепочкой по коридору. А я с любопытством спросил у старика: — Какого хрена ты посадил меня среди бесноватых? Нет, я не жалуюсь. Наоборот, весьма рад. Но причина мне интересна.

— Просто больше… не было… свободных камер. Да и это самое защищённое место, — продолжил заикаться дед, с натугой крутя руками колеса инвалидного кресла.

Долго он так не сможет. Силы быстро оставляли его иссохшие мышцы. Похоже, движком его инвалидного кресла служили те амбалы. Но бросать я его не намеревался. Он отличный заложник. Поэтому приказал бесноватому катить транспорт старика. Но тот жарко запротестовал:

— Нет, нет, уж лучше я сам!

— Заткнись! — грубо бросил я ему и на этом диалог был закончен.

Глава 25. Локальное сражение.

Я открыл дверь, ведущую прочь из коридора полуподвального этажа, и увидел винтовую лестницу с каменными ступенями. Помимо неё, тут ещё прописался лифт с довольно современными железными дверьми, немного побитыми ржавчиной.

Нажал на жёлтую кнопку вызова, и двери тотчас с грохотом открылись, явив мне вместительное нутро.

— Туда! — приказал я бесноватым, указав рукой на лифт.

Они послушно набились в железный ящик, как сельдь в банку, и закатили в него лорда Пена, который бледнел всё больше. Он явно чувствовал себя, как человек, запертый в клетке с голодными тиграми. Да и я, если честно, побаивался одержимых. Однако данный факт не помешал мне вполне спокойно спросить старика:

— На каком этаже томится маркиза?

— На третьем, — послушно ответил он и нервно улыбнулся.

Мой палец нажал на цифру «3». И лифт медленно пополз вверх. Параллельно заиграла какая-то ненавязчивая мелодия, которой вторило порыкивание бесноватых. А я старался дышать через раз, поскольку воздух в лифте мигом пропитался вонью немытых тел, которые стискивали меня со всех сторон. И, возможно, именно из-за недостатка свежего воздуха и в целом духоты, старик снова уронил голову на грудь. Но его грудь мерно вздымалась. Значит, не помер. Однако ему скорее надо подышать нормальным воздухом.

Благо, лифт вскоре тренькнул, и его двери открылись. Я увидел длинный коридор с красной ковровой дорожкой, украшенный лепниной потолок, хрустальные люстры, ряд окошек, несколько вазонов с цветами, шеренгу однотипных дверей и пятерых мужчин в сюртуках, с саблями и револьверами. Они шли к лифту о чём-то весело переговариваясь. Но стоило им узреть толпу бесноватых, вываливающуюся из лифта, как с их рож мигом сдуло веселье. Однако мужчины не бросились прочь с дикими воплями. Нет, трое из них стали ловко плести пассы, а ещё парочка с шелестом вытащила из ножен сабли.

Одержимые бросились на них, а я схватил кресло старика и вместе с ним прижался к боковой стене лифта, дабы не попасть под раздачу. У меня оружия не было. Даже той пукалки с иглами-транквилизаторами. Я во всей этой канители как-то позабыл о ней. И она благополучно осталась на ремне охранника, которому бесноватый оторвал голову. С другой стороны, чем бы она мне помогла? Тут ведь начался такой замес…

В коридоре стали носиться шары яркого света, которые попадали в бесноватых и словно ослепляли их. Одержимые после контакта со светом сбивали друг друга с ног, врезались в стены и вазоны. Взвизгивали, точно щенки. И ко всему прочему их ноги срезали плотные потоки воздуха, пущенные магом этой стихии.

Ковёр покрылся лужами крови и отсечёнными конечностями. А тем одержимым кому не хватило света и воздуха, в коленные чашечки вонзались крепчайшие сосульки!

— Твою мать, — прошептал я, выглядывая из лифта. — Кажись, мы напоролись на самого Дарина и двух из трёх его магов. Только пироманта не хватает.

Похоже, что эти ребята совершали обход, а тут мы. Ну они и показали, что не лыком шиты. Начали умеючи разваливать мою армию. Притом, не убивали тела бесноватых, а лишали их возможности ходить. Грамотные ребята.

Может, показать им старика? Мол, у меня заложник. Сложите оружие. Но в таком рубилове это вряд ли прокатит. Значит, придётся действовать по уже отработанной схеме.

Я скользнул в «бесовской транс», сконцентрировался и нащупал одного из боеспособных одержимых. Однако прямо в этот миг в него угодил шарик света. Я мигом почувствовал обжигающий ужас беса и даже краешек его по-детски бессвязных мыслей, лихорадочно разбегающихся по углам. И сам бесноватый тоже куда-то хотел рвануть, но внезапно произошло что-то невероятное…

Я вдруг увидел не блестящее металлом нутро лифта, а коридор, словно сам находился в нём. И лишь спустя секунду мне довелось смекнуть, что я каким-то невероятным образом расщепил своё сознание. Мне одновременно удавалось чувствовать и своё настоящее тело, скрючившееся в лифте, и тело одержимого. Сам же бес забился куда-то на задворки головы и служил неким проводником в эту человеческую тушку. Притом, я чувствовал не только сознание беса, но и сознание хозяина этого тела. Охренеть!

Но мне некогда было удивляться. Вокруг шел бой. Во все стороны летели капли крови, валились отрезанные конечности, а пятеро мужчин медленно и без суеты отступали, уже почти лишив бесноватых возможности дать им отпор. Я даже успел заметить победную улыбку, появившуюся на губах мага света, высокого шатена лет сорока. Но его улыбка резко померкла, когда я-одержимый ногой раздавил голову бесноватого, ползающего по изгаженной ковровой дорожке. Череп сочно хрустнул и разлетелся, как перезревший арбуз, забрызгав мозгами пол.

Получивший свободу бес мигом рванул в сторону пятёрки и вселился в чувака с саблей. Мужчина стремительно изменился, выронил клинок и набросился на мага ветра. Тот завизжал, как перепуганный поросёнок, а затем забулькал кровью, хлынувшей из разорванного горла.

Трио его коллег предпочло отбежать, после чего маг воды впечатал в бесноватого мага целую глыбу льда. Она врезалась в него, словно таран, из-за чего бесноватый впечатался в стену и упал на пол. Кости его грудной клетки оказались переломаны, но так филигранно, что тело ещё могло функционировать. Поэтому бес не покидал его. Он пытался встать, но у него это не выходило.

Тогда я принялся крушить черепа тех одержимых, кои ползали по ковровой дорожке.

Маги попытались остановить меня. Но прежде чем сосульки пробили мои коленные чашечки, я успел освободить от оков бренной плоти не меньше четырёх бесов. Двое из них ринулись на трио мужчин, а ещё парочка рванула в сторону моей тушки и старика, который до сих пор не пришёл в себя.

Я с перепуга сумел буквально за пару-тройку ударов сердца разорвать связь с одержимым и вернуться в своё тело. Но через миг в него же влетел бес, а второй — ворвался в содрогнувшуюся тушку старика.

Мне пришлось, как и в тот раз на корабле, провалиться в собственное сознание, дабы не дать бесу захватить моё тело.

Я быстро очутился внутри своего дома-сознания. А оно успело не фигово так измениться. Крепкие доски пола превратились в гранитные плиты, стены оказались сложены из грубо обработанных камней, а дверь вдруг стала толстой и стальной. Она несокрушимо поблёскивала в свете электрических лампочек, которые сменили керосинки.

— Охренеть, — поражённо прошептал я. — Теперь мой дом — точно моя крепость. Но что так закалило мой разум? Встречи с бесами? Путешествия в другой мир? Хм…

В эту секунду в дверь начал ломиться гигантский нетопырь. Я глянул в окно и увидел, что его когти бессильно скрежещут о металл, а на том даже царапины не остаются. Эдак, он до Второго пришествия Христа будет вскрывать её. Однако я всё равно решил прекратить это безобразие. И только хотел приказать ему остановиться, как обратил внимание на свою левую кисть. Она почему-то потемнела, словно всю последнюю неделю провела в солярии. Да и цвет у неё стал каким-то до боли знакомым…