К Ордену Семи Мечей ни я, ни Игорь не применили никаких санкций. Единственное – обязали сменить руководство на более молодых. Орденские представители еще долго не заикались о торговле в Тисе. Немалую роль в урегулировании вопросов с Орденом проявила чувствовавшая себя виноватой Ролли. Именно она контролировала последующие годы образование, дающееся в школах за горами Утренней Влаги. Нам всегда было интересно, чему в них учат. Искупая свою вину перед нами, а может, просто по своим житейским необходимостям Орден в следующие годы перевалил через северо-восточный хребет и заполонил собой все долины до холодного океана. Неся свои порядки и устои, свое понимание цивилизации и свою веру, орденцы добавили к империи значительный участок суши.

Новое радикальное движение, возникшее внутри Ордена и ставившее своей задачей устранение нас с Игорем, после тщательных разбирательств, как мы и боялись, оказалось детищем Кати. Мы обязали сам Орден разобраться со своей проказой, и он разобрался в духе первых войн за объединение. Кто выжил, сбежали на только освоенные земли за северо-восточный хребет.

С введением в строй приливных станций мы действительно электрифицировали несколько городов Наёма и смогли напрячься и довести линии до Ордена. Со временем жители его земель уже с трудом могли представить, как они жили без этих благ, принесенных нами. Зараза борьбы с богами не прижилась, и мы сдержанно радовались, в то же время опасаясь, что идеи Кати рано или поздно буду вспыхивать, где и когда мы их не ждем.

Вообще мы еще очень долго вспоминали «добрым словом» Екатерину. Особенно удачные «добрые слова» получались у Игоря. Жалко, что никто, кроме меня, не мог оценить их красоты и многоэтажности. Не в эскадру же лететь концерт давать! А при Ролли десантник старался соблюсти приличия.

Алекса мы тоже вспоминали. И как отрицательный пример для молодого императора, и просто, когда надо было с кем-то сравнить оболваненного, одураченного человека. Император, который в юности всего только мельком видел этого парня, пронес о нем впечатление, как о самом последнем неудачнике. Со временем вообще все отрицательные примеры человеческой глупости мы разбирали на его имени. Личность Алекса обросла легендами и прочно вошла в фольклор нашего двора, а следом и лагги. Про неудачника землянина рассказывали сказки, конечно, не имевшие ничего общего с ним. Уж не знаю, икалось ли ему там, в далеких небесах.

Орпенн так и не сознался, что сотворил с этими двумя… Позже у меня была возможность спросить, но он то ли не понял, кем я интересуюсь, то ли, как обычно, не посчитал нужным внятно ответить. Ну и ладно.

Остальные задержанные мятежники были препровождены на Землю вместе с материалами по делу. Приговор в общем-то не вызывал сомнения. Только одному удалось избежать самого худшего. Исключительную меру ему заменили пожизненной работой на какой-то новоосвоенной планетке. Самое неоднозначное в этой истории то, что спустя несколько лет мне с Земли привезли благодарность от Его Величества и Совета правления Земным сообществом за содействие, оказываемое эскадре Орни… Мы догадались, о чем шла речь. Явно не о том, что мы несколько лет отбрыкивались от попыток перевести базу во внутреннее море. Игоря от такой благодарности чуть не перекосило, а я, почесав затылок, только усмехнулся. Если бы нам реактор подарили, было бы приятней, чем личная, но бесполезная благодарность правителя.

Мы работали. Пропадали в лабораториях и на заводах. Ролли мучилась с образовательными и медицинскими задачами. Королева-мать со своим мужем, имея огромный опыт по обустройству и управлению отдаленных селений, вечно пропадали или на рубежах империи, или в отстающих районах. Вождь в который раз обещал лично отстреливать землян, что в поисках приключений попадали в его леса. Но втихаря приютил у себя несколько беглецов и вовсю пользовался их знаниями и опытом. Строил у себя в Апрате нечто отличное от нашего технологичного Тиса.

Герцогиня Орни – о ней тоже не стоит забывать – все так же насиловала строевой и боевой подготовкой свою эскадру, прописавшуюся на Ивери, и без особых вопросов списывала нам действительно нужное оборудование. Списывала, меняла, торговала, рискуя быть уличенной и наказанной. Может, она тоже хотела к своей пенсии сделать из Ивери «конфетку»?

Как-то за работой не оставалось времени на что-то личное, нужное душе. Я мало читал и смотрел художественные вещи, все больше забивал мозги иногда ненужными техническими знаниями. Я редко выбирался на неторопливые прогулки, в основном это были вынужденные, полные спешки перемещения между участками, где мое присутствие было необходимо. Я несколько лет не летал никуда дальше наших лун. Да и то все полеты ограничились встречей с Орпеннами да парадом эскадры в честь какого-то праздника.

И как-то в одну из зим в очередном приступе сплина мне подумалось: а не зря ли я прожигаю свои годы, пытаясь сделать почти неподвластное человеку? Мое понимание нужд и чаяний жителей Ивери было столь скудным и столь оторванным от реальности, что иногда я вообще переставал понимать, для кого я это делаю. Оставалась маленькая надежда, что потом… уже другие поколения лагги, пассов, наемцев, тех же дикарей все-таки оценят мой труд. А если нет, то что ж… Я все-таки потратил время не зря. Я не просидел сиднем в своем поместье. Я решал действительно сложную и интересную задачу. И кто бы что ни говорил, в чем бы меня ни упрекал, как бы меня ни окунал носом в вынужденные жертвы прогресса, я всегда спрашивал собеседников: «Вы знаете и умеете по-другому? Научите!» Мне хотя бы было дело до полуголых дикарей и зачатков цивилизации на Ивери.

Не праздный интерес, действительно Иверь стала моим Делом. Я умудрился сохранить население и не дать его буквально изничтожить непременно набросившимся бы на богатства Ивери корпорациям. Я, пусть путем жертв и слез, создавал цивилизацию, которую было уже не загнать в резервации, отобрав у нее планету. Я захотел и сделал так, что плохо или хорошо, но с ними, как и со мной, считались. Я готовил планету к Земному сообществу не как придаток, а как партнера. Причем далеко не бедного партнера. Это была задачка не для кабинетных теоретиков. Здесь, на Ивери, кроме теории, нужны были бешеное упорство и умение работать на износ. Когда ты и сам знаешь, что твоей жизни на выполнение Дела не хватит, но ты так хочешь все успеть…

Наверное, именно тяжелый труд убил во мне остатки романтики. Я перестал смотреть на звезды без необходимости. Я перестал обращать внимание на эмоции – свои и чужие. Глупо, наверное. Глупо со стороны тех, кто ищет в жизни только удовольствие и свободу. Но я свою жизнь глупой не считаю. Надеюсь, и Иверь не сочтет.

– Здравствуйте, вы разрешите к вам подсесть? – спросил высокий пожилой, лет ста сорока – ста пятидесяти, мужчина в свободного кроя бежевом костюме.

– Да, пожалуйста, – ответила миловидная девушка мягким голосом.

Ее спутник, молодой по меркам незнакомца мужчина не старше сорока лет, подвинулся, и спрашивающий смог присесть на диван, охватывающий полукольцом столик.

– Вы на работу или проездом здесь? – спросил незнакомец у молодой пары, ставя поднос с нехитрым ужином на столик. Он ловко достал из герметичного пакета ложку и с жадностью зачерпнул сероватого вида пюре. Отправил в рот и посмотрел вопросительно на парня.

– Да, проездом, – ответил молодой человек, усмехаясь резкости движений голодного незнакомца. – Просто традиция такая – в каждом порту посетить вот такую вот портовую помойку.

– О, да разве это помойка… – Незнакомец отправил в рот еще одну ложку синтезированной на станции пищи. Прожевал и сказал: – Это райское местечко по сравнению с тем, которое год назад видел в порту Роусела. Летали, делились опытом. Там вот, да… Прямо в баре дышат окренилом. Курят черт-те что. Даже не надо ничего покупать – посидел пять минут и дозу получил.