— Да вроде нет, — я пожал плечами, встал и подошёл к преподавательскому столу.

Соловьёв протянул мне щепоть Слизевика, я сунул её в рот и торопливо прожевал. Вкус был грибным, едва ощутимым.

Я ничего не почувствовал, никаких магических эффектов.

— Замечательно, — одобрил Соловьёв, — Какая у вас клановая способность, Нагибин?

— Эм… — я впервые осознал, что не имею даже приблизительного понятия о том, какая у моего клана родомагия, — Ну… Нагибать, наверное?

— Сбраживание, Нагибин, сбраживание! — неожиданно вышел из себя Соловьёв, — Как можно не знать своей родомагии? Впервые такое вижу. У клана Нагибиных способность — сбраживание.

— В смысле? То есть я могу сварить пиво взглядом или что?

— А вот этого мы не знаем, — азартно заявил Соловьёв, потирая руки, — Видите ли, тут проявляется непредсказуемость магии. Мы знаем, что у вас второй ранг, Нагибин, так что вы владеете двумя заклинаниями. Какой у мага ранг — столько заклинаний он и знает. Заклинания сами появляются внутри мага, когда он проходит очередную инициацию.

— Да я вроде не проходил никаких инициаций…

— Проходили, но не поняли этого, — пояснил Соловьёв, — Инициация — это просто предельно стрессовая ситуация, когда магократ вынужден по полной применять свою магию. Как правило, это ситуации, связанные с шоком, страхом и болью. Ситуации, когда нужно превозмогать, проще говоря.

— О, такого у меня полно было, — согласился я.

— В таком случае, вам не составит труда доказать нам, что у вас второй ранг, как это отметил в ваших документах князь Глубина, Нагибин, — сообщил Соловьёв, — Съешьте два трикоина, а потом скастуйте нам два разных заклинания. Они оба будут как — то связаны с вашей клановой способностью сбраживать, но каким именно образом они будут с ней связаны — не знаем пока что ни я, ни вы. Это знает только магия, в этом и есть её непредсказумая красота.

Соловьёв вывалил на стол целую гору трикоинов, все из разных пород дерева.

— Выбирайте, — распорядился Соловьёв, — Любые две. На ваш вкус. Положитесь на интуицию.

На каждом из деревянных круглых трикоинов был отпечатан герб правящей династии — коронованный трон с надписью арабской вязью. На другой стороне у трикоинов было изображено дерево, из которого трикоин сделан, каждое дерево было подписано по — русски.

Я немного поразмыслил и взял две деревяшки — одну тёмную из масличной пальмы и вторую посветлее, из афрокарпуса.

— Кушайте, — потребовал Соловьёв.

Я пожал плечами и сунул в рот масличную пальму. Трикоин действительно начал стремительно растворятся. Вкус пальма имела приторно — тошнотворный, но я почувствовал, как внутри меня и правда просыпается магия.

— И второй, — напомнил Соловьёв.

Афрокарпус на вкус оказался горьким, хоть и чуть менее блевотным.

Магия во мне возросла еще больше. Это был какой — то новый тип магии, тонкий, не имевший визуальных эффектов, ощущавшийся скорее душой, чем разумом или телом.

— Вы ощущаете постсолярис, — объяснил Соловьёв, — А теперь проверим, какие заклинания у вас появились.

Соловьёв нажал кнопку на ноутбуке, и через полминуты в аудиторию вошёл молодой парень примерно моего возраста. Судя по одежде и испуганному взгляду, парень был крепостным.

— Давайте, — сказал мне Соловьёв, — Кастуйте. На этом холопе. Мы их специально держим для экспериментов. Так что если убьете его — ничего страшного.

Вот блин.

Милая атмосфера Хогвартса сразу рассеялась. Я вспомнил, что нахожусь в мире безжалостной магократии.

«А Слизевик Соловьёва есть тройная мерзость — мерзость в глаза Господа, мерзость в глазах людей и мерзость в глазах магии. И про этот Слизевик у меня к вам три вопроса:

Первый. Откуда он вообще взялся? Этого никто нам толком не объяснил.

Второй. Как он размножается? Это от нас скрывают.

Третий. Кем станут русские магократы под его влиянием? Останутся ли они русскими, останутся ли они магократами?»

Из проповеди отца Иоанна (Снегова), произнесенной перед магократами в родовой церкви клана Глаз — Алмазовых

Постановлением Священного Синода отец Иоанн (Снегов) запрещен в служении и сослан в Соловецкий монастырь, на пожизненное покаяние о грехах своих.

— Вы ощущаете свой внутренний уровень магии? — спросил Соловьёв, — Хотя бы примерно?

— Да, магия на месте, — я ответил правду.

Несмотря на то, что сейчас было утро, я ослабел, но полностью магию на этот раз не потерял. Князь Глубина говорил об этом, о том, что я научусь распределять свою магию так, чтобы не терять её днём полностью.

Но Глубина явно не предполагал, что я овладею этим умением так быстро. А еще я ощущал в себе постсолярис — нечто новое и очень тонкое, едва уловимое.

— Так чего вы ждёте? — потребовал Соловьёв, — Давайте. Кастуйте ваше клановое заклинание на этого холопа.

Юноша — холоп явно боялся, но стоял прямо. Видимо, его специально дрессировали для того, чтобы он служил экспонатом.

Я же не совсем понимал, что нужно делать. Я поднял руку, сжал в кулак, и вокруг кулака засияла слабая фиолетовая аура.

Соловьёв стремительно ударил меня по кулаку, и аура рассеялась.

— Что вы делаете, Нагибин? — возмутился профессор, — Я не прошу вас дать холопу в морду. Я прошу вас скастовать на него заклинание. Вот это сияние вокруг вашей руки — это солярис, грубая солнечная магия, которая годится только для битвы или регенерации. А мне нужен от вас постсолярис.

— И как мне его вам выдать, этот постсолярис? — я начинал выходить из себя, — Мне вообще надо использовать руки?

— На ваше усмотрение, Нагибин, — пояснил Соловьёв, — Тут нет никаких общих рецептов, и быть не может. Нужна только ваша интуиция, вы должны почувствовать то, что родилось внутри вас, когда вы съели трикоины.

Я попытался сконцентрироваться, но ничего не выходило. Этот долбаный постсолярис был вещью загадочной, он ускользал от меня.

— Значит, мои клановые заклинания как — то связаны с брожением? — спросил я Соловьёва, — И что? Я типа должен сейчас сбродить этого парня? Как вы вообще себе это представляете?

— Никак, — пожал плечами Соловьёв, — Это вы мне покажите. Я тут всего лишь наставник и зритель. Вы сами должны понять, какие заклинания в вас родились, Нагибин. Но связаны они с брожением, да. Это ваша клановая способность Нагибиных.

— Так а не лучше мне потренироваться, например, на яблоке, или на молоке…

— Нет, ни в коем случае, — заверил меня Соловьёв, — Видите ли, магия это понятие прежде всего человеческое. Человек — это субъект магии, но он же чаще всего и её объект. Поэтому в первый раз проще всего использовать новое заклинание именно на людях.

Кроме того, то, что сработает на яблоке и молоке, сработает и на этом холопе, я уверен. Если хотите, Нагибин, можем заменить его девкой. Если вам так будет комфортнее. Или ребёнком…

— Ну уж нет, — отказался я, — Вот девок и детей точно не надо.

— Тогда расслабьтесь, — посоветовал Соловьёв, — Вы пытаетесь концентрироваться, но вы пока что и сами не знаете на чём. Сперва найдите заклинание внутри себя интуицией, а уже потом концентрируйтесь на нём.

Я честно старался, но ничего не выходило.

Аудитория затаила дыхание и с интересом наблюдала за представлением, но, к сожалению, я не мог выдавить из себя ничего, что порадовало бы публику.

— Ладно, — вздохнул Соловьёв, — Вы, Нагибин, парень боевой, так что возможно нам следует поступить иначе. Сейчас, прошу вас, постарайтесь заблокировать свой солярис. Вот эту вашу фиолетовую ауру. Подавите её, чтобы её место мог занять постсолярис.

Я попробовал сделать, как велит профессор. Выходило не очень.

— Яша, дай Нагибину в морду, — приказал Соловьёв.

Холоп, видимо, привычный к таким странным указаниям, попытался пробить мне прямым в лицо.