Пожалуй, мне надо срочно гнать в Псков и защищать мою рябину, пока её не пустили на дрова холопы или Прыгуновы с Кабаневичами.

— Да не пугайтесь так, — улыбнулся Соловьёв, — Сообщать всем присутствующим, где растёт ваше дерево, не нужно. Собственно, это и не принято, потому что опасно. У каждого магократа есть враги, и все они мечтают уничтожить ваше дерево.

Так что о том, где оно — никому не говорите, даже мне. И защитите его, чем скорее — тем лучше. А мне просто скажите, какой оно породы, чтобы я лучше понял ваш магический потенциал. Он зависит в том числе от породы вашего дерева.

— Рябина, — нехотя признался я.

— Прекрасно, — кивнул Соловьёв, — Доброе дерево, хоть и не слишком благородное. Ладно, Нагибин, с вами закончили. Кто следующий?

Следующим вызвался Акалу, видимо желавший поподражать мне в храбрости и дерзости, или просто надеявшийся, что у него тоже обнаружатся какие — нибудь интересные способности.

— А, прекрасно, — обрадовался Соловьёв, — Шаманов — эскимос, если я не ошибаюсь. А у эскимосов одна из древнейших магий в мире, она появилась у них за несколько тысячелетий до того, как пришла к белой расе. Как и у всех магов на Земле, магия эскимосов основана на солнечном свете.

Только эскимосы производят постсолярис не поедая трикоины, а бросая кости. И я не про игральные кости сейчас говорю. Для того чтобы скастовать два заклинания Шаманову придется лично убить двух животных, достать их кости, и потом их бросить. Какая способность у вашего клана, Шаманов?

Способностью клана Шамановых оказалось умение превращать неживое во временно живое. Это мне не понравилось, так как сразу же напомнило о памятнике Пушкину, который лупил меня бронзовыми кулаками.

Судя по всему, умения клана Шамановых были полностью аналогичны дару русского рода Оживляловых.

Холопа Яшку на этот раз трогать не стали, так что парень смог передохнуть. Вместо этого Шаманов под руководством Соловьёва зарезал сначала принесенного холопами голубя, а потом курицу.

Жаль не соловья, это было бы символичнее.

Мне вспомнился обезглавленный петух на месте убийства моих родителей, хотя у того петуха вроде все кости были на месте, так что я решил что эскимосские магократы вряд ли причастны к смерти моих родичей.

Тем временем Акалу, орудуя собственным ритуальным ножом, извлёк из птиц кости, а потом реально стал швыряться ими, скастовав два заклинания.

Первой Акалу оживил авторучку на столе у Соловьёва и заставил её плясать. Вторым заклинанием Шаманов оживил рубаху на Яшке, так что та попыталась задушить холопа, но уже через секунду обмякла и снова стала неживой.

Соловьёв остался довольным, я поднял руку:

— Профессор, но ведь Шаманов скастовал два одинаковых заклинания. Разве они не должны быть разными?

— Нет, не должны, когда дело касается узкоспециализированных кланов, — объяснил Соловьёв, — У Шамановых только одно заклинание — оживлять неживое. Оно не предполагает вариаций.

— А какой тогда смысл Шаманову культивировать?

— Огромный, — пояснил Соловьёв, — По мере роста ранга Шаманов сможет кастовать больше, чаще, а самое главное мощнее. Чисто теоретически он может прокачаться до такого уровня, что сможет оживить, например, здание Лицея, целиком, и заставить его пойти в сторону Петербурга.

— Главное, чтобы Пушкина не оживлял, — заметил я, спомнив свою битву с памятником.

— Слышь, я и так живой, — неожиданно огрызнулся высокий парень с черным кругом на клановом гербе.

— А ты Пушкин что ли? — удивился я, — Потомок Александра Сергеевича?

Я правда прифигел. Дело в том, что на знаменитого поэта, который в этом мире выглядел также, как в нашем, этот парень был совсем не похож. Да я скорее счёл бы потомком Пушкина негра, который сидел в этой же аудитории.

— Он на самом деле потомок, — подтвердил Соловьёв, — У вас же это пушечное ядро на клановом гербе? Давайте теперь вы, Александр Модестович. Продемонстрируйте нам родомагию Пушкиных.

Александр Модестович Пушкин оказался своим социальным положением похож на меня, так что сразу мне понравился. Как было легко догадаться, его славный в прошлом род обнищал, поэтому Пушкин и оказался в нашей не слишком престижной группе студентов.

Пушкин, как и я, не особо задумываясь, сожрал Слизевик, а потом и два африканских трикоина. Это показалось мне символичным, ведь предки Пушкиных когда — то попали в Россию именно из Африки.

Родомагией Пушкиных оказалось ускорение предметов, когда — то в прошлом прокачанные Пушкины могли даже швыряться ядрами, не хуже старинной артиллерии.

Но потом появилась артиллерия нового поколения, с которой Пушкины конкурировать уже не могли, так что их род был изгнан с военной службы в Императорской ЧВК и обнищал.

Всё это я узнал, естественно, из разглагольствований Соловьёва.

Пушкин тем временем вполне успешно запустил в воздух сначала теннисный мячик, а потом и пачку папирос.

Соловьёв остался вполне доволен.

Потом пришла очередь двух китайцев. Китайцы оказались братьями, а для каста им нужно было жрать пилюли. Пилюли китайцев оказались огромными и неправильной формы, на ту пилюлю, которую я нашёл в своем поместье у трупов родителей, они были совсем не похожи.

Соловьёв продемонстрировал студентам китайскую пилюлю и пояснил:

— Пилюля для культивации. Их могут есть только китайцы. Представители любого другого народа от них сразу умрут, так как магия китайских пилюль имеет слишком узкую энергетическую частоту. Так что ни в коем случае их не употребляйте, если не уверены, что вы китаец.

Братья — китайцы наелись пилюль и порубили своими мечами в труху огромный кусок гранита, который привезли специально для этого на тачке аж четверо холопов.

Ранг у братьев пока что был первый, так что и заклинание у них было только одно — рубка твердых тел мечами, причем их мечи были волшебными фамильными артефактами.

После китайцев свои умения продемонстрировал негр, оказавшийся каким — то далеким родственником Эфиопского Императора и вообще не российским подданным.

Негру, единственному из всех, жрать ничего не пришлось — ни Слизевик Соловьёва, ни трикоины, ни пилюли. Ему даже не пришлось никого резать, как Шаманову.

По словам Соловьёва, у негров постсолярис образовывался в организме сам, без всякой внешней помощи. Но для его активации требовалась особая жестовая магия, предполагавшая исполнение сложных пассов.

Соловьёв минут двадцать втолковывал родственнику Императора, как эти пассы делать, пока наконец у негра не получилось. Его клановым умением была левитация, так что негр взлетел на пол метра над полом и парил там около минуты.

Соловьёв остался удовлетворён, а я задал очередной вопрос:

— Профессор, а что будет, если я, скажем, женюсь на сестре эфиопского принца? Какие у нас будут дети? Они будут летать или кастовать мою магию? Жрать трикоины или делать пассы руками?

— Они пойдут в вас, Нагибин, — ответил Соловьёв, — И тут не может быть двух мнений. Магия всегда передается строго по мужской линии.

— И я тебя прирежу, если ты захочешь жениться на моей сестре, — тихонько пообещал мне эфиопский принц, — Тем более что у меня её нет.

После негра Соловьёв проэкзаменовал Чумновскую, девушку в маске и перчатках, на гербе которой красовалась связка червей.

Чумновская оказалась барышней очень застенчивой и пугливой. Как стало понятно из пояснений Соловьёва, клан Чумновских все ненавидели, так как считалось, что те разносят заразу. И это мнение имело под собой все основания — клановой способностью Чумновских была власть над паразитами, болезнетворными бактериями и вирусами.

При этом сами Чумновские паразитов и микроорганизмы реально видели, невооруженным глазом и постоянно. Поэтому они и были всегда испуганны, и везде ходили в масках и перчатках, а некоторые по словам Соловьёва — даже в противогазах.

Чумновская, не без уговоров Соловьёва, съела Слизевик, потом схавала два трикоина, а потом вырастила в животе у подопытного Яшки огромного глиста, после чего корчившегося Яшу унесли к врачу холопы.