— С утра я расскажу Алексею Николаевичу о победном сражении, — негромко произнес Алексеев, и, поймав удивленный взгляд Витгефта, решительно закончил, надавив.

— Именно так, и вы должны это хорошо понимать, Вильгельм Карлович, как начальник штаба. Ведь 5-й отряд японского флота вице-адмирала Катаоко полностью выбит. Сами посудите — броненосец «Чин-Йен» и флагманский крейсер «Ицукусима» тяжко повреждены, им теперь требуется долгий ремонт, с постановкой в док. Причем еще нужно довести эти корабли до японских берегов, а ведь на море бывают шторма. Еще две «симы» повреждены — все же они вели бой с «Полтавой» и «Севастополем», а потом с нашими бронированными канонерками. И вы сами должны понимать, что мы стреляли отнюдь не в морские волны!

— Так оно и есть, ваше высокопревосходительство!

— И не забывайте — мы потопили «Хэйен» и «Сайен». Боевая их ценность сомнительна, мы с вами это хорошо понимаем, как моряки. Но броненосец береговой обороны и бронепалубный крейсер, и неважно, какого они водоизмещения, самый наглядный результат нашей победы. И это при том, что мы таких потерь не имеем, а о повреждениях речь не идет!

Алексеев чуть поднял голос, чтобы начальник штаба проникся. Это ему удалось — Витгефт был скептиком по своей натуре, и редко когда удавалось сломить его упрямство, как сейчас.

— Целый отряд японского флота выведен из войны на несколько месяцев — это однозначный успех, о котором мы должны немедленно телеграфировать государю-императору Николаю Александровичу! Эта наша очередная победа нужна стране! Пожалуй, больше, чем нам самим!

— Нужно сейчас бить, пока их тут не собралась рать несметная — тогда тяжко нам придется. Этим японцам только палец дай — всю руку нам по локоть отгрызут без всякого наркоза!

Фок испытывал чувство настоящей эйфории — удар трех русских дивизий оказался для противника внезапным. Видимо здесь был провал знаменитой японской разведки, а может ее агентам просто не повезло. На пути им попалось несколько изуродованных трупов. Или тут китайцы, что в немалом числе сейчас перешли на службу в русскую армию, свою лепту внесли в «зачистке» вражеской агентуры. Чем-то не понравились их соотечественники, которых они заподозрили в шпионаже на пользу японцам — расправы не просто жестокие, а лютые. Память у китайцев хорошая, все прекрасно помнили, как в здешних краях девять лет тому назад зверствовал японский экспедиционный корпус. Так что переодетые японцы вряд ли бы смогли прижиться среди местного населения — выловили бы быстро, на раз-два. А вот коллаборационисты у всех народов мира имелись в достатке — всегда найдутся и продажные шкуры, или предатели, причем первое не отменяет второе, тут своего рода полный симбиоз наблюдается.

— Так что смело продвигайтесь вперед, Роман Исидорович — обхватывайте их, постоянно поджимайте с фланга, и броском, порывом идти на Дагушань — противника перед вами практически нет! Нужно продвигаться вперед как можно быстрее, а мы их дивизию здесь растреплем, без вашей помощи обойдемся! Ваша цель — Дагушань!

— Я все прекрасно понимаю, Александр Викторович. Можете, не беспокоится — мы выйдем к побережью как можно быстрее!

Глаза генерал-майора Кондратенко блестели, он просто рвался в прорыв, такого генерала не подталкивать, а сдерживать нужно. Вот только сейчас необходимо первое, а не второе — стремление проявлять инициативу и решительность у большинства царских генералов практически вышибли за годы правления царя-Миротворца, Александра Александровича, третьего императора, что правил под этим именем. Да и нынешний правитель Российской империи десять лет вел себя практически мирно. Лишь малой части русских солдат, и то в основном уроженцев Сибири, довелось повоевать, и то относительно — слишком несерьезным противником оказались китайцы во время подавления европейцами «боксерского» восстания.

А как не крути, то не война была, а избиение неумелого противника, пусть и многочисленного. А эти, с позволения «победы» при ничтожных потерях, вскружили головы русским генералам. И они совершенно необоснованно стали считать, что запросто побьют японских «макак» так же крепко, как и китайцев. А это очень плохой симптом — армия, не знающая как воевать, но зато преисполненная самомнением, оплачивает свой первый боевой опыт большой кровью, что и показал бой под Тюренченом.

Японцы оказались опасным противником, армию обучали германские инструкторы, а кайзеровское воинство было самым обученным, и страшным противником для любой страны мира, включая и Россию. Да и вооружены прекрасно — винтовки «арисака» ничем не хуже русских трехлинеек, а пулеметы «гочкиса» под японский патрон, хоть и поплоше «максимов», но их у противника, как он точно знал, таких убойных «машинок» более двух сотен. В то время как в русской армии только начали формировать пулеметные команды. И если бы не флот, вовремя принявший «максимы» на вооружение, сейчас положение было бы аховое.

Та же ситуация и в артиллерии — скорострельная трехдюймовая пушка по всем показателям превосходит японскую полевую 75 мм пушку. Вот только орудий Путиловского завода хорошо, если две-три батареи на дивизию, а это 16 или 24 пушки — остальные старые 87 мм орудия, которых не меньше половины в составе артиллерийских бригад.

А вот японцы подготовились к войне намного лучше — у них в каждой дивизии полк из двух дивизионов, в каждом по три шести орудийных батареи. В первом 75 мм полевые пушки, а во втором горные 75 мм пушки. Последних в русской армии практически нет. Несколько батарей «капризных» изделий от «путиловцев», да совершенно бесполезные пушки Барановского с их ничтожной дальностью стрельбы в две версты.

А тут вся местность в горных кряжах и сопках, хороших дорог практически нет, а то, что ими здесь называется, больше похоже на тропы, которые при первом ливне станут совершенно непроходимыми для повозок и орудийных запряжек. А полевую пушку, в отличие от горного орудия, которое можно разобрать на части, на спины лошадей не навьючишь, вручную тащить нужно, за колеса, ибо кони в грязи увязнут.

Про тяжелую полевую артиллерию и говорить не приходится — пушки, гаубицы и мортиры устаревших систем, принятых на вооружение в годы русско-турецкой войны или чуть позже ее. Дальность стрельбы из них уступает японским пушкам, а это крайне скверно — в полевом бою японцы накроют огневые позиции с дистанции, на которой их не достанешь. Как не крути, но без контрбатарейной борьбы не обойтись, а для русских трехдюймовок, что могут «достать» неприятеля, есть только шрапнель.

Однако присные от артиллерии генералы приняли французскую доктрину «единства пушки и снаряда», вместо того, чтобы поразмышлять на досуге между посещениями в Париже всевозможных борделей и казино. А солдатам за их пустоголовость придется собственной кровью расплачиваться. Осколочно-фугасных снарядов, которые гранатами именуют, на вооружении нет от слова совсем, не предусмотрены они расписанием.

— Вы только в бои не ввязывайтесь, Роман Исидорович, и в лоб не атакуйте, солдат берегите. Обходите их — по сопкам в обход егерей посылайте или полковых «охотников», а если местность удобная, то драгун с казаками. И с пулеметами на тачанках обязательно, да с орудиями. Не жалейте снарядов, вас японцы арсеналом послужат!

Фок знал, что говорил — главной ударной силой «южного отряда» под командованием Кондратенко послужила сводная ВС стрелковая дивизия генерал-майора Горбатовского. Она была составлена из 1-й бригады 4-й дивизии, обстрелянных в бою под Бицзыво 13-го и 14-го стрелковых полков, и 25-го полка из 7-й дивизии, шефом которого был уже Роман Исидорович. Две дюжины новеньких трехдюймовок и 12 пулеметов «максима», а также шметилловские «органы», были уже вполне освоены расчетами, и оставалось надеяться, что будут с толком применены.