— Над каким из крейсеров вы поднимите свой брейд-вымпел?

— «Новик»!

Без секундного промедления Эссен дал ответ на вопрос адмирала. Кто бы сомневался — Николай Оттович прекрасно знает команду и возможности своего крейсера, с которым сроднился за службу. Да и возможности «Аскольда» ему хорошо известны — много раз эти два быстроходных крейсера, построенных на германских верфях, вместе выходили в море, гоняя японские миноносцы и вступая в схватки с вражескими кораблями.

— Но ваш крейсер существенно уступает «Аскольду» по водоизмещению, и многократно по артиллерийской мощи — все же шесть 120 мм пушек или дюжина 152 мм — есть разница? И в скорости «Новик» превосходит незначительно, а в бронировании сильно уступает. Поднимайте брейд-вымпел на «Аскольде», — мягко посоветовал Алексеев, прекрасно понимая, какой будет ему дан ответ.

— Только «Новик», ваше высокопревосходительство, это мой старый корабль, к которому я привязан сердечно, — Эссен даже мотнул головой от негодования, что может поступить иначе. — «Аскольд» прекрасный крейсер, но в ночную атаку идти лучше на «Новике», он намного маневренней и может близко подойти к берегу — осадка меньше. А потому лучше атаковать транспорты со стороны берега, «Аскольд» же отвлечет на себя внимание вражеских крейсеров.

— Хорошо, я рад, что наши мысли сошлись, — мягко произнес Евгений Иванович, протянув Эссену запечатанный пакет. — Тут вся диспозиция, Николай Оттович, ее требуется исполнить. Но она не ущемляет вашей инициативы в бою. Смело принимайте иные решения, если увидите, что результат будет достижимым и принесет гораздо больше пользы. Необходимо повредить как можно больше транспортов и полностью сорвать высадку вражеского десанта. Однако не беспокойтесь, если часть вражеских судов дойдет до Инкоу. Там наша армия готова их встретить, в порту есть береговые железнодорожные батареи с нашими моряками и минные катера.

Алексеев остановился, посмотрел на Лощинского и Эссена — на лице первого он не увидел страха, а в храбрости второго можно было не сомневаться — наоборот, нужно постоянно сдерживать его порывы.

— Все командиры миноносцев предупреждены — если будут замечены вражеские броненосные крейсера, то атаковать их при любой возможности, пуская торпеды не по одной, а залпом из двух сдвоенных аппаратов. Нужно потопить хотя бы один из них, и уравновесить силы. И еще одно — при серьезных повреждениях отходить в залив Цзиньчжоу, под прикрытие наших береговых батарей. А теперь, господа, я должен сказать вам следующее…

— Рад тебя видеть, Николай Платонович, наконец, добрался до наших «палестин». И как моряк попал с корабля, то есть вагона, прямо на «бал» — с полудня японцы начнут высаживать в Инкоу десант. Не думаю, что наш флот их остановит, хотя определенные потери им все же нанесет. Так что, Николя, ты вовремя прибыл — тебя очень не хватало!

— А ты все в заботах и хлопотах Александр Викторович, и тебе не хворать до конца кампании! А там как бог даст нам обоим «Фокушка». Смотрю, ты догнал в чинах меня, да еще Георгия на шею заслужил!

Последняя фраза прозвучала в устах с неприкрытой завистью, генерал-лейтенант Зарубаев даже вздохнул, но объятия его были крепкие. Генералов в Российской империи не так и много, пути их постоянно пересекались, и все друг друга хорошо знали, причем лично, а не заочно, а некоторые еще с кадетских или юнкерских времен. Тут как раз имел место быть второй случай — вместе учились во 2-м Константиновском артиллерийском училище, причем Фок «птенцом», а Зарубаев уже портупей-юнкером, но оба были погодками, что немаловажно и всегда учитывалось.

Дальше жизненные пути разошлись — Николай Платонович закончил академию Генерального штаба и стал служить в окружных управлениях, уже в 1875 году вышел в полковники, с турками не воевал, и спустя 15 лет стал генерал-майором и начальником штаба армейского корпуса. В 1899 году Зарубаев уже генерал-лейтенант, позже стал помощником командующего Сибирского военного округа, и с началом войны принял под командование формируемый из резервистов 4-й Сибирский армейский корпус.

Фока ожидал более тернистый путь — пять лет службы в жандармах, так что к русско-турецкой войне едва выслужил капитанский чин. За храбрость получил золотое оружие и Георгия 4-го класса, в том же 1890 году получил чин полковника и 3-й Закаспийский стрелковый батальон под командование — какая уж тут бригада, «академикам» путь к вершинам «чист», а тут все собственным горбом вываживать. С одного полка на другой переходить, медленно поднимаясь по карьерным ступенькам. Так что первый генеральский чин получил только в 1900 году, и бригаду под командование.

И пора бы уходить на пенсию, но тут подвернулся «случай», который всегда позволял старым служакам подняться в «чины», доставало бы храбрости, толковости и здравого смысла — и имя ему война. Так что теперь Фок «скаканул» выше, пока старый приятель корпус формировал. Но теперь положение еще больше изменилось — первая победа над японцами одержана, чин и Георгий 3-го класса получены. Должность помощника наместника ЕИВ и Главнокомандующего сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке намного значимей, чем та, на которой находился Зарубаев, и старшинство в чине тут никак не поможет.

Но общались они всегда дружески, несмотря на разницу положения — традиции училища к этому напрямую обязывали, и нарушать которые было категорически нельзя вплоть до самой смерти. А к ситуации оба отнеслись философски — сегодня ты выше по должности, завтра я — ничего страшного, наоборот — помогать своим завсегда нужно.

— Завтра нам тут весело будет — на транспортах идет либо 4-я армия Нодзу, или 3-я армия Ноги, сам понимаешь, точно знать мы не можем. Но судя по числу коптящих небо «лоханей», там две дивизии, максимум еще одна бригада, не больше тридцати батальонов. У меня в Инкоу 2-я бригада 35-й дивизии, на станции Вафангоу 26-й сибирский стрелковый полк — одиннадцать батальонов, и это все. Когда будет точно понятно, где японцы ухватятся за берег, то могу перебросить с Квантуна еще один полк 7-й дивизии — и это все, что у меня есть в резерве. Так что твое появление здесь позволяет надеяться на лучший расклад сил.

— Со мною два батальона 5-го Иркутского пехотного полка, к утру подвезут еще два. К вечеру прибудет Енисейский полк — будет вся 1-я бригада 2-й пехотной дивизии с приданной артиллерией.

— Хм, я думал, что будет хуже — с утра введем бой двенадцать батальонов, потом я добавлю своих шесть, и ты четыре — к вечеру у нас уже 22 батальона, уже лучше. Продержимся эти несколько часов, ничего сложного, а вот через сутки будем им объяснять, чем редька от хрена отличается, и с чем эти овощи поедать рекомендуется!

— Ты как всегда все ехидствуешь и язвишь, Александр Викторович, — усмехнулся Зарубаев, его длинные усы в память покойного деда ныне здравствующего императора дрогнули. Но командующий 4-м корпусом был серьезен, и внимательно посмотрел на стол, где была расстелена карта, с нанесенной на нее разноцветными карандашами обстановкой.

— Николай Платонович, смотри какая кутерьма у нас здесь началась, — Фок правильно понял взгляд генерала, и взял карандаш.

— Японская 2-я армия чуть ли не месяц назад высадилась у Дагушаня, а так как генерал Штакельберг выполнял приказ командующего Маньчжурской армии избегать решительных действий против неприятеля, чтобы не понести потерь, то они заняли обширный плацдарм.

— Однако…

Сказанное Зарубаевым слово было настолько знакомо, что Фок непроизвольно фыркнул. Но продолжил говорить:

— Две с лишним недели накапливали войска, потом двинулись в наступление — две дивизии на Далинский перевал, одна к верховьям Бычихе, и еще дивизия между ними держит фронт. Растянулись на сотню верст — пространства, как видишь, огромные. В Азии совсем иные размеры — просторно тут, сколько войск не собери, все равно не хватит.