— Мы не можем понапрасну лить кровь — сами понимаете, что подкрепления везут через всю Сибирь на многие тысячи верст, и напрасно расходовать солдат непозволительная роскошь.

Фок сделал паузу и внимательно посмотрел на собравшихся за столом генералов — все они были людьми опытными, немало пожившими и воевавшими. Это были лучшие представители русской армии, как не крути — ветераны боев с турками и хивинцами, текинцами и кокандцами, китайцами и вот теперь еще с японцами. Опытные ветераны, которые пробились по служебной лестнице собственным горбом, кровью и потом. Так как худшие представители забрались уже повыше их, используя связи, куда уж в России без них, и ехать воевать на Дальний Восток с «желтолицыми макаками» пока не собирались. Далеко туда добираться, да и условия для жизни не очень, и убить могут — война все же идет.

— Таких генералов и офицеров, что напрасно несут потери, следует немедленно отрешать от должности. Но мне нет нужды именно к вам это относить, вы все люди опытные, но к подчиненным вашим офицерам, что могут воспринять войну как показное геройство. И чтобы выделиться собственной храбростью поведут людей на напрасную погибель. Надеюсь, вы меня правильно поняли, и сделаете необходимые выводы.

Никто возражать ему не стал, все и так было очевидно. Но напомнить было необходимо, а то от первого победного наступления у многих голова могла «закружиться». А так напоминание от «старого Фока» могло подействовать отрезвляюще.

Тут Александр Викторович чуть не поморщился — от командующего артиллерией генерал-майора Никитина, как всегда, ощутимо несло легким запашком водки. Хотя Владимир Николаевич и пожевал каких-то пряностей, чтобы отбить выдававший его постоянное пристрастие к алкоголю запах, и не смущать членов военного совета.

Что за беда в России — есть знающий генерал, воевавший с турками под Ардаганом и Карсом, понимающий не только характер войны в горах, но великолепно разбирающийся в своих пушках, но алкоголик, если говорить о том, положа руку на сердце. Вернее, горький пьяница — соображение у него здорово работает, ума не пропил, согласно поговорке. Сам предложил снимать с крепостных верков и батарей тяжелые полевые орудия и массированно использовать их против окопавшейся пехоты под Ляохе. Там тяжелые 107 мм и 152 мм пушки уже причиняли огромный ущерб японцам, перемалывая их наскоро возведенные укрепления в щебенку и комья.

Но здесь их не могло быть — тащить по горным тропам и дорогам полторы сотни верст тяжеленые пушки малоприятное занятие, это не десять верст, от железной дороги и до позиций 4-го корпуса генерала Зарубаева. Но все же имелись сорок стволов устаревших 107 мм полевых пушек и 152 мм полевых мортир — именно их сейчас буквально волокли люди и лошади, благо орудия по своему весу были равны грабинской трехдюймовке, той, к которой «прицепом» шла аббревиатура УСВ.

Одно плохо — дальность стрельбы у первых всего пять верст, а у мортир на две версты меньше. И установить батареи будет невероятно трудно, они ведь все время будут находиться под неприятельским огнем. Оставалась надежда что этот бородатый пьяница 56-ти лет от роду что-нибудь придумает — потому Фок и назначил его на должность начарта, и терпел тихое пьянство — польза от генерала Никитина была ощутимая. И если действительно найдет способ правильно применить свои орудия, то придется терпеть дальше, до конца войны, а там пару ящиков хорошего коньяка подарить, ибо запах у водки омерзительный. Александр Викторович только чудом не морщился, собрав волю в кулак, и вида не показывал.

— Господа, мы победили, вернее, оттеснили к самому морю противника, благодаря большому численному перевесу — у нас свыше восьмидесяти батальонов, у японцев около пятидесяти. Но дело в том, что мы ввели в сражение все наши силы, резервов просто нет. А неприятель ввел в сражение на всех фронтах только небольшуючасть — у него в трех армиях сейчас только восемь дивизий и три резервные бригады инфантерии из 25-ти соединений, имеющихся в составе полевых войск. Так что устраивать новое «троянское сидение» мы не можем — японцы могут высадить где-нибудь в тылу 3-я армию Ноги и тогда нам придется очень плохо.

Фок думал над тем, чего другие просто не могли пока знать — ход войны не изменился как таковой, а лишь были немного отодвинута перспектива неприятных итогов. Ведь в той истории генерал Куропаткин предоставил всю инициативу действий японцам, и те просто не могли не воспользоваться столь «любезной» уступкой, которую и дурью назвать сложно. И били русских по частям, сосредотачивая против выдвигающихся корпусов армии — так было в сражениях при реке Ялу и станцией Вафангоу.

И в этом итог последующего позорного поражения — даже побеждающие русские войска получали приказ на отход, и такое не могло морально надломить полки. А противник же получал дополнительный «допинг», выигрывая сражения раз за разом, на потеху всего света изощрялись в газетах репортеры, но «мудрый замысел» командующего, которого нужно было немедленно снимать, продолжал выполняться. И не было значимых побед — только бесконечные отходы и отступления, да вереница поражений, которые героически дравшиеся солдаты и офицеры совершенно не заслуживали.

— Как нам брать Дагушань, господа?

— Есть у меня один замысел, как их на позициях с дерьмом перемешать. И в первую очередь не дать стрелять их артиллерии, — неожиданно первым заговорил Никитин, подозрительно блестя глазами. И то, что он стал излагать, Фока натурально ошарашило…

Корабли шли в предрассветном сумраке, вспарывая мощными форштевнями свинцовые волны пока еще Японского моря, миновав ночью большую часть опасного для русских крейсеров Корейского пролива. Благо пока стояла ненастная погода, спасительная для русских кораблей, но, к сожалению, с весьма коротким сроком, отведенным на нее «небесной канцелярией». Однако этих двух дней хватило, чтобы начать «рулетку» с судьбой, прекрасно понимая, что первый выстрел станет приговором…

Владивостокский отряд крейсеров (или ВОК как его сокращенно называли) состоял из трех больших броненосных крейсеров, созданных русскими кораблестроителями только для одной цели — уничтожения британской морской торговли.

Вот только трудно было построить корабли подходивших для реализации столь невероятной задачи, представлявшей скорее труд для легендарного Сизифа. Просто количество британских транспортов в океанах, и русских кораблей, предназначавшихся для их истребления, было несопоставимо по своей численности. Но «уничтожать» торговлю «проклятой англичанки» русские прямо-таки жаждали со времен злосчастной для них Крымской войны. Сразу после ее окончания они лихорадочно построили два десятка паровых корветов и клиперов с парусным вооружением, готовых начать боевые действия в океане, как только разразилась гражданская война среди штатов бывшей британской колонии, создавших САСШ.

Вот тут имелись определенные возможности — в портах побеждающих «северян» они могли найти и укрытие, и помощь, а возможные последствия крейсерской войны продемонстрировала знаменитая «Алабама» — этот рейдер «южан» за короткое время захватил или отправил на дно свыше полусотни судов под звездно-полосатым флагом. Страх от действий неуловимого корсара дошел до того, что на рейде Сан-Франциско «северяне» обстреляли русский клипер «Абрек» капитана 2-го ранга Пилкина, до неприличия похожий на знаменитого пирата. Хорошо, что вовремя опомнились, и драка между союзниками на тот момент не состоялась.

Но подобные альянсы в политике временное явление, ибо миром правит выгода. И сейчас «общественное мнение» и правительство САСШ откровенно симпатизировали Японии. Так что любые боевые действия против торгового судоходства у берегов Нового Света для русских кораблей сейчас существенно осложнялись. Впрочем, пока крейсерская война Россией не велась — и на то имелись как серьезные причины. Так и необоснованные страхи заседавших под адмиралтейским шпицем сановников в черных с золотым шитьем морских мундирах, привыкших к совсем иному бытию.